Так эта сеча окончилась. Немногие калмыки уцелели, — бегством спаслись. Остался Алпамыш один на поле брани, вперед поскакал — догнал Караджана, ушедшего со всем народом вперед. Едут друзья рядом, обращается Караджан к Алпамышу, рассказать просит, как бой закончился. Рассказал ему Алпамыш про подвиги свои, сколько врагов перебил он, как на поединках зарубил он самых грозных богатырей — главарей воинства калмыцкого, как бежали с поля битвы уцелевшие калмыки.

Восхищается Караджан геройством Алпамыша, говорит:

— Не вернусь я в страну калмыцкую, не хочу служить вероломному шаху Тайче, жить буду в стране друга моего, славного витязя Алпамыша.

В это время прикочевал народ к берегам Ачикколя. Устали люди от долгого пути, скот из сил уже выбивался. Решили стоянку сделать на этом месте. Скот на волю пустив, юрты расставили. Пришел и караван Барчин-аим. Многие из подружек ее так устали от долгого сиденья на иноходцах, что словно бы окаменели — ни стоять, ни ходить не могли. Спустили Ай-Барчин с коня, развьючили пятьсот верблюдов, ее приданым груженных, отдыхать дали им. Установили женщины бархатную юрту Барчин, — девушки ввели ее в юрту, развесили ее одежды, кумганы с водой вскипятили, чай заварив, дастарханы разостлав, досыта горячей пищи поев, — отдыхать легли. Так и по всей стоянке.

Люди весь день отдыхают, вечер настает, ночь приходит, — люди лежат, подняться не в силах, — отдыхают с пути. Длится отдых три-четыре дня. Люди в себя приходят, — снова в путь собираются. Едет Алпамыш рядом с Барчин-аим, так говорит: