Проклятье, кажется я здесь все-таки сдохну.

 Дорога сузилась до тропинки. Загадочное место, где «все там будем»,  все не появлялось. И загадочный мужчина тоже. Если я не найду способа оставить этого ирума здесь вместо себя, то так уж и быть, первые лет десять буду являться к нему в кошмарах и после пятой рюмки.

   Умирать совсем не хотелось. По крайней мере, не так. Не посреди чужого больного разума и не в качестве жертвы для твари из Нижнего мира. Поэтому, игнорируя окоченевшие ноги, замерзшие руки, и стучащие зубы, я упорно двигалась вперед, цепляясь за собственное упрямство. А еще, ради того, чтобы по окончанию всех злоключений наорать на Стража. Устроил же приключение. Фонарь ему не понравился, как горит, скажите пожалуйста! А как посланника Света в жертву приносят, нравится? Тут все по правилам? Ничего не нарушаем, а? Может, мне, как жертве, не трепыхаться, а как в учебниках на картинке, лежать, да помалкивать?

Согреваемая только бушующим ураганом мыслей, врезаюсь в нежданное препятствие. Из ниоткуда выскакивают кованные ворота. Сделав несколько шагов в сторону, отыскиваю калитку. Она поддается сразу, без всяких уговоров и увещаний. Под ногами вырисовывается дорожка, ведущая сквозь укутанный сугробами садик, прямо к небольшому домику с выкрашенными в голубой цвет ставнями.

Это самое странное жилище демонов Нижнего мира, что мне доводилось видеть. К слову, кроме вот этого, я других и не видела, но вот моя фантазия - она о-го-го, такого мне рисовала! А я люблю ей доверять, когда меня совсем не радуют скучные факты жизни.

   - Й-е-есть к-к-кт-то? –  нахально врываюсь в парадную, не удосужив стуком  дверь. – Мне б-безумно-б-безумно ж-жаль от-т-трывыть в-вас от оч-чень важ-ж-жных и люб-бых прочих д-дел, н-но-но-но я от-тсюд-да не уйду, п-пока н-не см-м-могу п-п-произ-знести это пред-д-дложжение без-з-з за-за-з-запинок.

Ладно, это совсем не весело, а очень даже страшно, но нынче у меня игра на публику, и без таких речей не обойтись.

   Оглядываюсь, чтобы найти хозяина. Или того наглого мужика. Но нет - никого. Прохожу дальше. Дом определенно жилой. Выглядит  достаточно ухожено, но в глаза сразу бросается скупость обстановки. В наличии лишь тот минимум, что необходим для жизни самого обычного... эм... демона-горожанина? Диван с двумя подушками, книжная полка с небольшим количеством содержимого, лестница на второй этаж, камин, круглый столик с керосиновой лампой…

И вот я заметила камин. Растопленный камин. И все остальное сразу стало каким-то скучным и неинтересным.

- Какой приятный сюрприз, - доносится голос, мгновенно заставляя душу взвиться в агонии  острой боли.

Конечно, я узнала его. Не существует столько столетий, чтобы забыть человека, которого ты обрек на вечное существование в филиале Нижнего мира.

Время застывает. Я боюсь сделать вдох. Мысли застревают где-то между пластами реальности, оставляя вместо себя кристальную чистоту. Сердце и вовсе забывает свои привычный ритм, пропуская несколько ударов, а после срываясь на барабанную дробь марша.

Я хочу произнести его имя, но оно тонкой корочкой замерзает на губах. После того что я сделала, я больше не имею право звать его. После того, что сделал он, мужчина не имеет право откликаться. Просто два незнакомца - вот кем мы могли быть сейчас друг для друга.

Только бы не заплакать.

- А я не к тебе в гости, не обольщайся. – Нагло отвечаю я, неохотно поднимаясь. Негоже продолжать разговор в коленопреклоненной позе. – На огонек зашла, погреться.

Зубы перестают стучать. К конечностям возвращается чувствительность отмороженных частей тела нет. Жизнь почти можно назвать прекрасной. Если бы не существо мужского пола, возвышающегося надо мной. Теперь, повернувшись к нему лицом, я могу видеть то, что до сих пор позволяла себе упускать.  Он другой.  Неправильный. Непривычный. И все же родной.

Дышать почти больно.

Противный голосок нашептывает, что если я сейчас сдамся и позволю принести себя в жертву, то смогу остаться с Ним.

Мужчина с непонятной грацией приближается к камину, и я рефлекторно отшатываюсь в сторону. Хозяин (а кем он еще может здесь быть?) кидает в огонь несколько поленьев. Огонь звонко пощелкивает, облизывая поданное угощение.

- В тебе чего-то не хватает. – Задумчиво говорит Он.

За окном становится темно, а по стеклу ползут ледяные узоры. В растопленный камин летят еще два полешка.

- Души? Или сердца?  - подсказываю. И мысленно отвешиваю себе пощечину.

Я говорю ужасно-неправильные вещи.

А он молчит. Смотрит. Долго так. Странно. Словно сквозь меня видит. И видит ту самую эфемерную субстанцию, что называют душой.  А я волнуюсь. Чего он там разглядел? Или, наоборот, не нашел?

Но тут он отвечает:

- Смысла.

- Что?

- В тебе нет смысла.

Я в растерянности. Он поправляется:

- В тебе такой нет смысла.

- Уверен?

Пожимает плечами, мол, думай как тебе угодно.

Я не согласна. Нельзя кидать в лицо подобные слова, а после отмалчиваться. Завуалированное хамство.

- Хочешь сказать, у меня отсутствует цель? – пытаюсь уклониться. Как Он смеет исключать из нашей головоломки Эрин?

- Ты забыла разницу между смыслом и целью? – Он не то чтобы удивлен, скорее вовсе не заинтересован в моем ответе. Впрочем, как обычно.

Я нахожу забавным, что Он принимает мою игру, и не позволяет себе называть мое имя.

 Огонь вспыхивает, и блики на стенах дергаются в сторону, мимолетом проскальзывая по радужке холодных глаз.

- Не смей мне говорить такие вещи, - срываюсь я. И не удерживаюсь от того, чтобы не бросить обвинения. - Это ты и твои тайны во всем виноваты. Этот... Калеб, - имя режет слух, и оседает на языке прогорклыми кристалликами. Во мне  говорит кто-то другой. Кто-то злой, усталый, только что проснувшийся и скорее всего не накрашенный. Милое альтер-эго.  --  Его эксперименты... Агр-х! Я имею представление, что такое цель. А вот смысл... Его лишена. Не без вашей помощи.

- Лишена? – он мог бы ввязаться в спор, но предпочитает ухватиться за случайно оброненное слово. – Чтобы чего-то лишиться, надо иметь это в наличии. Видишь того человека?

Оглядываюсь. У двери сидит мужчина. На полу. Странно сидит. Словно тряпичную куклу посадили в игрушечный домик. Руки безвольно лежат по швам, ноги выпрямлены, и носки сапог смотрят в разные стороны. Голова покоится на груди. Не похоже, что человек спит. Это мой временный провожатый, убежавший вперед. Ну что, набегался, посвященный?

- Он умер? – Я задаю вопрос, а тем временем вспоминаю: сегодня это не первый увиденный мной мертвец. Там – перед входом, где ограда обвита сухими ветвями, и шапки снега мирно покоятся на территории нечищеного палисадника, в странном, замысловатом порядке, следуя дикой логике творца, средь сверкающих яркой белизной сугробов расставлены черепа. Я не обратила на них внимания при свете дня. До того как рука потянулась к дверной ручке, я лишь оценила гармонию, восхитилась авторским решением и мастерски вписанных в окружающую обстановку человеческих останков, а испугаться -  нет, не испугалась.

- Нет. Хотя... буду с тобой откровенным - уж это я могу себе позволить? - он никогда особо и не жил. До нашей встречи.

- Как и те люди, чьи кости лежат на улице? – Сомневаюсь я.

Хочу отступить на несколько шагов, но вовремя понимаю, что пара метров ничего не решает. Дурацкое самомнение  не позволяет помыслить, что моя черепушка вскоре окажется венцом садоводческого декора. Он ведь... не посмеет?

- Они… - Он замолкает, подбирая слова. Вся его холодность в мгновение спадает, сменяясь неуверенностью и неодобрением. По коже бегут мурашки, а я жалею о заданном вопросе. Наконец, слова слетают с бледных губ мраморной статуи: – Они должны были жить. Большая часть – так уж точно. Я... я тут не при чем. Я этого не хотел. Но, кажется, они не совсем понимают, что делают.

Бросаю мимолетный взгляд в окно, но это не остается незамеченным. Вздыхаю и даю короткое пояснение: