«Люди Олина слышали слухи о тайном кладе и думали, что это сокровища», — рассказала Кериан. — «Они пытали Казанта, но он не выдал тайну. Он дал единственную подсказку», — она лишь слегка запнулась, — «нашему предводителю, который установил местонахождение клада».

Эльхана рассматривала разрушенный потолок. — «Поразительно. Где сейчас это оружие?»

«Разделено на много частей и спрятано в зданиях по всему городу. Мы собирали повозки и тягловый скот, когда показалась армия Грейдена».

«Куда вы собирались доставить его?» — спросил Самар.

«В лес. Мы поднимем знамя Квалинести и призовем всех годных к военной службе эльфов».

Самар и Чатендор были невысокого мнения об этом плане. Во всем Квалинести оставалось несколько тысяч эльфов, включая мужчин, женщин, детей, по большей части кагонестийцев, которым не было дела до восстановления государства Квалинести.

Кериан подумала о бывших у нее под командованием в Кхуре закаленных воинах. Если бы только они были с ней. Но они находились в пустыне, гоняясь за дурацкой мечтой Гилтаса о новой родине.

«Я бы поговорила с вашим предводителем».

Голос Эльханы вмешался в мрачные раздумья Кериан. — «Я послала Наларина найти его. Он — очень загадочный. Приходит и уходит в любое время, и не слушает никого, кроме себя».

Эльхана присела на основание разрушенной статуи, когда-то величавого изваяния бывшего правителя Квалинести, стараниями разбойников Олина превращенного в груду камней.

«Я подожду».

Кериан кивнула. Было бы чего ждать, подумала она. Эльхана заслуживала услышать правду.

«Я приложу все усилия, чтобы направить его к вам», — сказала она. — «А пока, я должна позаботиться о том, чтобы найти еще повозки и лошадей. Мы ничего не добьемся, если наши враги вновь захватят Бианост с остающимся в нем арсеналом».

Она ушла, и Самар последовал за ней, собираясь посмотреть, как королевские гвардейцы справлялись с патрулированием внешних границ города.

Солнце клонилось к закату, и рассеянный свет сумерек медленно угасал. Чатендор бродил по разрушенному залу, комментируя отделку и архитектуру. Его госпожа не отвечала, лишь вежливо слушала его болтовню. Наконец, утомленный событиями дня, он поднял большое кресло и уселся. В высоких окнах зала показались первые звезды. Звук голосов снаружи сливался в тихий убаюкивающий шелест. Чатендор начал похрапывать.

Эльхана сидела неподвижно, на ее лице не отражалось ни одно из роящихся в ее сердце сомнений. Мог ли этот предводитель повстанцев в маске быть ее мужем? Она едва видела его мельком, прежде чем он внезапно ушел. Так что она ждала с огромным терпением давно живущей эльфийки, хорошо обученной королевы и жены, всецело намеревающейся не двинуться ни на дюйм, пока не получит искомые ответы.

Звуки шагов заставили ее вздрогнуть, выдав, насколько тонкой была видимость спокойствия. Они донеслись из тени в дальнем конце зала, неторопливые и уверенные, точно поступь глашатая, желающего, чтобы его услышали. Эльхана стиснула холодными, как лед, руками колени. В шести метрах от нее возник силуэт, невыразительный в слабом свете звезд. Ее сердце заколотилось сильнее. Она сделала судорожный вдох.

«Тебе нечего бояться». — Его голос был тихим, хриплым и совершенно незнакомым.

Ее спина выпрямилась: «Я не боюсь».

«Боишься. Твое сердце колотится точно гонг».

«Я не привыкла беседовать в темноте». — Не двинувшись с места, Эльхана огляделась по сторонам. — «Здесь нет свечи или лампы?»

«Зажжешь, и я уйду».

Настал ее черед в заверениях. «Тебе нечего меня бояться. Я безоружна, и», — Чатендор захрапел сильнее, — «ну, не совсем одна».

Он подошел ближе на несколько шагов, превратившись в темную фигуру, облаченную в рваную свободно свисавшую рясу. Лицо и голова были полностью скрыты капюшоном рясы.

«Зачем ты пришла сюда?» — спросил Портиос.

«Чтобы оказать помощь восстанию».

«Ты могла прислать солдат. Зачем ты пришла?»

С тщательно спланированной выразительностью Эльхана сказала: «Чтобы найти тебя».

«И кто я?»

Его голос изменился. Разница была едва уловимой, но для Эльханы она была заметной, точно маяк. Тембр и модуляция, даже намек на них, были до боли знакомы. Это был Портиос!

Облегчение, столь сильное, что ее голова поплыла, тут же сменилось приливом адреналина. Ее сердце снова начало колотиться. Ей хотелось броситься к нему, обнять, потребовать ответов. Больше всего ей хотелось сорвать рваную маску, стоявшую между ними точно стена.

Ей хотелось, но она этого не сделала. Вместо этого, боясь спугнуть его, Эльхана сохраняла полную неподвижность, живая статуя, сидящая на разрушенном гипсовом цоколе. Единственное, что двигалось, это ее глаза, изучающие его.

«Ты…» — Она прочистила горло. И даже теперь, ее слова выходили самым тихим шепотом. — «Ты тот, кого я люблю».

Портиос внезапно отпрянул, и Эльхана испугалась, что он ушел, но, когда он заговорил снова, его голос раздался из темноты справа от нее.

«Если бы это было правдой, ты бы держалась подальше».

«Держаться подальше! Как я могла? Как королева, я потеряла свою страну. Как мать, я потеряла своего ребенка». — Ее голос дрогнул. Уголком глаз она видела, как он сделал шаг в ее сторону, но затем снова замер. Она сделал глубокий дрожащий вдох. — «Я не живу. Я едва существую в центре огромной пустоты. Не важно, куда я иду или с кем я; эта пустота всегда со мной. Чтобы получить ответ на самую малую толику ‘почему’, я бы погрузилась на самое дно Налис Арен или взобралась на Ледяную Стену. Отправиться сюда было пустяком!»

Произнесение вслух так долго вынашиваемых внутри слов успокоило ее. Но не Портиоса.

«Ты хочешь знать, почему?» — Прошипел он. — «Иногда нет никакого почему! Иногда это всего лишь поворот судьбы. Когда боги покинули нас, они не взяли с собой Судьбу. Она осталась в мире, жестокая, капризная и бессердечная. Она забрала мою жизнь, но не позволила мне умереть. Так что, я здесь, пойманный между ними. Один».

Она повернулась к нему. Она снова почувствовала, как он отпрянул, но не могла остановиться: «Тебе не нужно быть одному! Ты не возьмешь мою руку?»

Ее вопрос и ее протянутая рука надолго повисли в воздухе. Наконец, он прошептал: «Возвращайся туда, откуда пришла. Если хочешь, оставь своих воинов, но уходи. Я выиграю эту кампанию, а затем умру. Это — моя награда за спасение нашего народа. Если ты останешься, то тоже умрешь, а я не выдержу это. Я вынесу все, что угодно, Эльхана, кроме этого».

Шуршание подола лохмотьев по мусору на полу сказало ей о его уходе. В венах Эльханы вместо чувства потери пело ликование. Во время его речи она ощущала нараставшее отчаяние, пока он не произнес ее имя. Он насытил это единственное слово такими эмоциями, что она, наконец, знала, что ее поиски не были безнадежными. Он мог быть холодным и недостижимым, как звезды над головой, но Портиос был жив.

Голоса возвестили о возвращении Самара и Кериан. Львица несла горящий факел.

«Эльхана?» — Воскликнула Кериан, с удивлением обнаружив ту все еще сидящей в темноте. — «Ты в порядке?»

Она пошлепала себя по щекам. «Я в порядке».

«Ты с кем-то говорила?» — спросил Самар.

«Лишь с Чатендором». — Ее пожилой советник как раз только просыпался, тем самым опровергая ее слова, но Самар никогда не стал бы возражать ей.

Так же, как и Кериан, которая знала правду. Эльхана говорила с Портиосом. Одни ее слезы уже были доказательством этого.

Прошли два дня, Портиос не показывался. Сперва, Наларин и его кагонестийцев не обеспокоило отсутствие их предводителя. Он часто уходил сам по себе. Но в текущей ситуации его продолжительное отсутствие начало выглядеть зловещим.

Жители Бианоста также были неспокойны. Они сплотились вокруг таинственного вождя в маске и свергли своих угнетателей, но их предводитель пропал, и никто не знал, что делать.

Кериан занималась военными вопросами, и ее не тревожило отсутствие Портиоса. Ее вдруг осенило, насколько сильно он должен был страдать при виде жены, которую покинул. В каком-то смысле она понимала, что он чувствовал. Если бы Гилтас прибыл к воротам Бианоста, она бы захотела сбежать или двинуть ему. И то и другое было равновероятно.