«Что это значит?»
«Я не люблю чужеземцев, которые селятся в моей стране». — Бледные глаза Вапы сверкнули в их сторону. — «Но еще меньше мне нравится то, что их присутствие сделало с моим народом. Чем скорее вы все уйдете, тем счастливее мы будем».
«Этот урок тебе нужно преподать своим вождям».
Вапу не волновала холодность Планчета. Он пожал плечами. — «Увы, Вейядан уже поздно давать уроки. Она больше не думает и не видит четкие границы правды, лишь единственную перспективу мести. Но мир и безупречность не могут быть куплены кровью. В каждом из нас существует созидатель, и не к рабству мы стремимся. А кровь, однажды пролитая, лишь вызывает новую кровь, пока больше не останется».
Гилтас позволил дискуссии длиться лишь еще несколько минут. Посредством зеркал, они просигналили Таранасу, что уходят. Вскоре последовал ответ Таранаса. Он собрал и сберег каждую каплю воды, которую только смог, на подобный случай. Его подопечные будут готовы, когда Беседующий придет, чтобы увести их.
Оставался один серьезный вопрос. Кочевники все время следили за эльфами. Обзор Сломанного Зуба для них был не идеальным, но они бы не пропустили исход такой толпы. Решение предложил Планчет. Кто-то должен остаться, чтобы поддерживать костры, создавать шум и показываться наверху плато.
Хамарамис с Беседующим согласились, но задумались, кто вызовется добровольцем для такой задачи. У тех, кто останется, будет отличный шанс попасть в руки кочевников.
«У меня есть группа более чем готовых». — Планчет постучал пальцем по тыльной стороне левой руки, жест, мгновенно понятый всеми: он имел в виду клейменных кочевниками эльфов-мужчин.
«Сколько добровольцев?» — спросил Хамарамис.
«Все они».
Гилтас задрожал. Не болезнь вызвала его реакцию. Сотни эльфов были жестоко изувечены, их левые руки стали практически бесполезными. Когда им представился случай помочь своему народу, все сделали шаг вперед.
«Им не нужно всем оставаться», — сказал Хамарамис. — «Для отвлечения внимания достаточно двух сотен».
«И меня», — сказал Планчет.
Гилтас покачал головой. — «Нет. Ты слишком ценен для меня, и для нации».
«Более ценен, чем любой из остающихся?»
Да! Хотел крикнуть Гилтас, но не сделал этого. Хамарамис с Планчетом немного поспорили. Старый генерал согласился, что требовался руководитель, но сказал, что справится любой младший офицер. Планчет упрямо настаивал, что не нужно было приказывать молодому воину взяться за задачу, на которую он вызвался добровольцем сам. Наконец, Хамарамис сдался и утопал, излучая раздражение. Планчет повернулся к своему королю.
«Великий Беседующий, окажи мне эту милость».
Планчет был рядом с Гилтасом с тех дней, когда тот был так называемым Королем-Марионеткой в Квалиносте. Камердинера-телохранителя, чтобы служить ее сыну, тщательно выбрала мать Гилтаса, Лораланталаса. В его биографии была служба темному эльфу Портиосу. В течение всей оккупации, исхода и бесчисленных сражений Планчет всегда был тут, твердый центр в бурной жизни Гилтаса. Еще до отдаления от Кериансерай, молодой король полагался на мудрые советы Планчета, его решительную поддержку. Как мог Гилтас позволить ему пожертвовать собой? Как мог он отказать?
С тяжелым сердцем, Гилтас выполнил его просьбу, но сурово сказал: «Поклянись домом своих предков, что ты спасешься и найдешь, как снова присоединиться к нам. Клянись, Планчет!»
Неожиданно, Планчет опустился на колено. Он дал клятву. Гилтас на мгновение положил руку на склоненную голову своего друга, к его горлу подкатил комок.
В течение дня и вечера эльфы готовились к своему отбытию, а Планчет готовился остаться. Он целенаправленно выбрал двести наиболее изуродованных, покалеченных инвалидов из множества добровольцев. Вдобавок к своим искалеченным рукам, у большинства были раны от мечей, копий или стрел. Скорее всего, они бы замедлили остальную колонну во время бегства.
За час до полуночи Планчет собрал свой отряд перед Беседующим в северо-восточном углу Сломанного Зуба. Каждый эльф стоял настолько выпрямившись, насколько только мог. Двести правых рук взметнулись как одна в салюте Клейменных. Планчет тоже поднял правую руку.
«Плутовской Отряд готов выполнить свою миссию, Великий Беседующий», — объявил он.
«Нет, вы не плуты». — Гилтас на мгновение задумался. — «Вы — Священный Отряд, герои нашей нации!»
Его заявление не было встречено одобрительными криками. Все осознавали необходимость не привлекать внимание кочевников к их активности. Планчет бы на этом закончил, но Гилтас не мог. Он шагнул вперед и обнял своего друга. Он позволил себе на несколько секунд окунуться в надежную силу Планчета, а затем отошел назад.
Планчет отсалютовал, поднимая меч к лицу. — «Прощайте, сир. Любой ценой сберегите линию Сильваноса и Кит-Канана».
Какую еще цену осталось заплатить? Гилтас не позволял отображаться на лице своим горьким думам, пока медленно шел вдоль строя добровольцев, встречаясь глазами с каждым, говоря спасибо. Закончив, он последний раз обратился к группе.
«Да благословит всех вас Э’ли. Мы еще встретимся!»
Заняв свое место во главе колонны, он двинулся вслед за Вапой по крутой тропе к поверхности пустыни. Их первым пунктом назначения был Резец, чтобы подобрать укрывавшихся с Таранасом и пополнить запас воды. Оставалось совсем немного пищи, но они могли протянуть без еды намного дольше, чем без воды.
Не пик впереди него, а тот, что был позади, снова и снова привлекал взгляд Гилтаса. На Сломанном Зубе светились костры и гремели котелки. На фоне звездного неба периодически возникали силуэты небольших групп. Если бы он не знал, что позади него были десятки тысяч эльфов, он бы поверил, что они все еще были на горе.
После непрерывного ветра на вершине Сломанного Зуба пустыня казалась тихой, как могила. Воздух после заката быстро остыл, но острые камни и хранимый песком жар делали болезненной босоногую прогулку эльфов. Морды нескольких коней и других животных, что у них имелись, были обмотаны полосками ткани, подкованные копыта также обернули. Все свои повозки они оставили на плато. Без них эльфы могли спуститься гораздо быстрее, да и скрипящие колеса телег были очень шумными. Большая часть тяжелого снаряжения, что они несли еще с момента ухода из Сильванести и Квалинести, была оставлена лежать на Сломанном Зубе. Оставшуюся поклажу несли на спинах, в носилках или просто в волокушах. Как и эльфы, Вапа вел своего коня.
Они в полной тишине миновали северную оконечность Малого Клыка. Вапа считал, что его народ, скорее всего, выставит здесь наблюдателей, хотя у него не было возможности точно знать, где они могли быть. До рассвета оставалось лишь четыре часа, когда они добрались до Резца. Вапа поднял руку. По колонне молча передали команду остановиться. Все эльфы опустились на колено и принялись ждать.
Хамарамис подошел к Беседующему. — «Сигнал от Таранаса?»
«Пока нет».
Колонна Гилтаса не могла подать звуковой или световой сигнал, чтобы находившиеся поблизости кочевники не обнаружили их. Это зависело полностью от Таранаса, назначить время встречи и подать им сигнал.
Вапа успокоил их страх быть обнаруженными, напомнив, что лагеря кочевников находились к югу от Зубов Льва. Повсюду были конные патрули, но к рассвету эльфы должны были быть скрыты Большим Клыком, большим из пиков, лежавшим к северо-западу от Резца. Каждую ночь они будут продвигаться дальше на север и запад. Последний из Зубов Льва, Клешня, находился в тридцати милях от входа в Инас-Вакенти. Когда они покинут укрытие Клешни, то окажутся перед лицом самой серьезной опасности.
Прошло много бесконечных минут, прежде чем на склоне Резца вспыхнул дымный красный огонек. Этот огонек несколько раз дернулся вверх-вниз, а затем полетел вниз. Столкнувшись внизу с камнями, он вспыхнул снопом искр.
Беседующий подал всем знак подняться. Ослабленные возрастом, лишениями и ранами конечности коченели в холодном ночном воздухе. По всему строю беженцев послышались приглушенные стоны и вздохи. Хамарамис нахмурился, но Гилтас мог лишь печально покачать головой. Они уже не были расой прошлых лет, чья грация и элегантность являлась стандартом для всего мира. Он поклялся, что однажды они снова станут ей. Под защитой Инас-Вакенти они станут сильнее. Цивилизация эльфов воспрянет, став еще величественнее, чем прежде. Он верил в это. Он должен был.
