Мне сдавило грудь. Воздух вдруг стал тяжелым и всем своим грузом лег на сердце. Деревья, кустарники, травы ожили и казались причудливыми сказочными животными, а небо и земля еле виделись сквозь дрожащее марево. Все вокруг меня двигалось, только я оставалась неподвижной.

Может быть, меня просто укачало? Я вдохнула поглубже, но ничего не изменилось. На секунду мне показалось, что невидимая, но всегда очень четко ощущаемая граница между моим телом и душой вдруг исчезла. Это было невыносимое чувство. Темное и мучительное.

Но в этот момент машина въехала в Сусупе, и кошмар отпустил меня. Я с готовностью сразу же о нем забыла. Откуда мне было знать, что это только начало? Первые шаги на новой земле.

Сусупе был похож на декорацию для кинофильма. Островки зелени тут и там прикрывали незаполненные прорехи в городском пейзаже. Машины гоняли по улицам, поднимая огромные клубы белой пыли, и это только усиливало ощущение нереальности.

Машина проехала мимо отеля, в котором мы с Рюичиро должны были остановиться.

– Давайте сначала заедем к нам домой, – сказал Кодзуми. – Тут на машине две минуты ехать.

Их дом выходил оранжевым фасадом на дорогу. Снаружи он казался очень просторным.

– Бар с другой стороны. Сейчас я вам покажу.

Мы вышли из машины.

– Теперь туда, – сказала Сасэко, указывая рукой куда-то в глубь участка.

Вокруг дома вела маленькая тропинка.

Мы двинулись по ней.

– Тут у них очень симпатично, – сказал Рюичиро, оглядываясь по сторонам.

Через секунду мы прошли казавшиеся совершенно непроходимыми заросли кустарника и очутились на пляже. Перед нами раскинулся бескрайний океан.

Значит, бар – это одно из помещений в задней части дома. Выход на океанский берег. Очень разумно.

Синий океан был спокойным, вода у берега – почти прозрачной, белый песок – гладким и теплым.

– Мы вернулись, – сказала Сасэко мужчине-японцу, стоящему за прилавком.

Мужчина кивнул и ответил:

– С возвращением.

Потом посмотрел на нас с Рюичиро и добавил:

– Добро пожаловать.

Я довольно улыбнулась. Лицо мужчины было покрыто густой щетиной. Тело – бронзовым загаром. Классический тип. Любитель серфинга, девушек и пива.

– Давайте присаживайтесь, – Сасэко махнула рукой в сторону столиков, стоявших прямо у магазина. – Надо что-нибудь выпить.

Столики были накрыты голубыми скатерками. Над каждым из них стоял зонтик от солнца. А сверху висело яркое южное солнце. Свет и тень.

Мы сели за самый крайний столик, ближе всего к океану. Немного в стороне за одним из столиков сидела компания американских туристов в пестрых пляжных одеяниях. Других клиентов пока не было. Американцы ловко управлялись с гигантскими сэндвичами. Загорелый бородач, который до этого хозяйничал за стойкой, теперь шел в нашу сторону с подносом, на котором стояли какие – то, судя по виду, очень сладкие, напитки. Но на полпути его немного задержал Кодзуми, который ставил машину на стоянку и поэтому появился на пляже только сейчас. Они оживленно о чем-то заговорили.

Казалось, что под тропическим солнцем Кодзуми неизбежно должен растаять. Но он не таял. Он сжился с Сайпаном. Он стал здесь своим.

Солнце понемногу поджаривало наши обнаженные руки, ветерок охлаждал вспотевшие лбы – но не стаканы, которые активно потели на подносе. Мы ждали. Разговор все продолжался.

За несколько минут я настолько успела привыкнуть к этому месту, что мне стало казаться, будто я живу здесь уже который год.

Наконец двое говорунов подошли к нам. После того как мы получили свои напитки, Кодзуми радостно сообщил, что они вместе с бородатым уезжают за товаром.

– Вы тут пока отдыхайте. А вечером сходим куда-нибудь. Выпьем, поужинаем. Я вам еще позвоню.

Мы помахали ему рукой на прощанье и снова остались втроем.

– Видите столики вон там, чуть дальше? Это пляжный бар вашего отеля, – сказала Сасэко, указывая пальцем на ряды белых столиков немного в отдалении. С той стороны ветер доносил обрывки какой-то легкой музычки. – Видите, как близко.

– Так у нас не отель, а океанская вилла, – улыбнулся Рюичиро.

– Ага, – улыбнулась в ответ Сасэко. – Тут эти виллы на каждом шагу. Но главное, что только руку протяни и дотянешься до закусок, пива и прочих прохладительных напитков.

– Но ваши сэндвичи, разумеется, самые вкусные, – сказал Рюичиро.

– Судя по количеству посетителей в обеденное время, так оно и есть.

– Ну для нас-то у вас найдется свободный столик? – спросила я. – Мы очень хотим пообедать вашими замечательными сэндвичами!

И в этот момент со мной произошло то же самое, что в машине по дороге сюда, – воздух начал давить на меня со всех сторон. Голова закружилась, стало трудно дышать.

Голубое небо, океанский бриз, вкуснейшие сэндвичи – все унеслось куда-то далеко – далеко. И ожидание поездки, и чувство освобождения – ничего не осталось. Только острая боль в груди. Она никуда не уходила. Не отпускала ни на мгновение. Как приступ сенной лихорадки, как грипп, как горная болезнь.

Что же это такое?

Неужели это как-то связано с Эйко?

Мне стало тоскливо. Я задержала дыхание, вгляделась в себя, ища ответа на этот вопрос, и поняла, что Эйко здесь ни при чем.

Но тут Сасэко вдруг тряхнула своими прекрасными волосами, и они рассыпались по ее плечам, по груди…

Она закрыла глаза, словно защищая их от ослепительных брызг, которые вот-вот разлетятся во все стороны. А я, наоборот, не отрываясь, во все глаза смотрела на это зрелище и видела все как при замедленной съемке: волосы описали в воздухе прекрасную, безукоризненную дугу, блеснули И рассыпались на множество маленьких молний – змеек.

Удивительно, но моя таинственная боль отступила.

Но на этот раз я не забыла о ней. Хотя мне уже не верилось, что секунду назад я могла ощущать что-то подобное. Что же это такое? И почему-то оно есть, то его нет? Кажется, Сасэко имеет к этому какое-то отношение…

Я вопросительно взглянула на нее.

– Ты чего? – поинтересовался Рюичиро, который тоже почувствовал что-то неладное.

– Ничего страшного, – Сасэко улыбнулась. – Не обращай внимания. Просто у меня голова немного тяжелая. Наверное, от жары. Здесь такое часто бывает. – И она посмотрела на меня.

Я молча кивнула.

Почему-то мне вспомнился наш с Кодзуми разговор о духах.

Множество призраков, обитающих в джунглях, на пляже, в распаренном воздухе. Люди, которые когда-то здесь умерли. Сотни тысяч. Остров – могила.

Значит, Кодзуми действительно не врал!

Наверное, в Японии тоже есть духи и призраки, просто их гораздо меньше. Но на этом острове их такое количество, что даже я, человек к таким вещам не очень-то чувствительный, ощущаю их присутствие. А может быть, в последнее время мои экстрасенсорные способности улучшились благодаря общению с Ёшио… Кстати, вполне вероятно.

Или это из-за Сасэко, которая утешает здешних духов своими песнями?

Или из-за того, что я наполовину мертва?

Может быть, я продолжаю умирать, сама того не замечая?

Последняя мысль была особенно неприятной. Ведь если вдуматься, то вся наша жизнь – это движение к смерти. С каждой секундой мы приближаемся к собственному концу. Но при этом каждую секунду в нас рождаются новые клетки. Одна за другой, одна за другой. И все дрожит и излучает свет и постоянно изменяется. Может быть, я по какой-то странной причине выскочила из этого замкнутого круга и теперь двигаюсь непонятно где и непонятно куда?

Разумеется, я не надеюсь на вечную молодость. Но мне жаль, жаль эхи клетки, которые рождаются, уже провидя свою смерть. Ведь они не могут не знать об этом. Они знают все.

Над пляжем распускался прекрасный закат. Шум волн сделался тише, приглушеннее – он словно растворялся в наступающих сумерках. Бесшумно подрагивающие от ласковых прикосновений ветерка пальмы постепенно окрасились в оранжевый цвет.

– Какой красивый закат, – умиротворенно сказала Сасэко и принялась напевать себе под нос песенку, которая доносилась сюда со стороны пляжного бара. Слушая эту песню, я вспомнила те мелодии, которые слушала по радио, когда была маленькой девочкой. Такие знакомые, милые, мягкие… Почему-то мне показалось, что я наконец-то поняла, кто я и где мое место в этой жизни.