Португалец родился 29 марта 1972 года и в юности играл в театре. В двух шагах от квартала Бенфика и стадиона «Да Луш» Мануэль играл потерпевшего кораблекрушение в каком-то спектакле. Отец, Витор Кошта, с детства игравший в нападении и даже забивший один гол легендарной «Бенфике», записывал в свой дневник все, что касалось сына с девяти лет. Комната Мануэля постепенно заполнялась бутсами, лентами, фотографиями и постерами сначала Мишеля Платини, потом Диего Марадоны и, наконец, миланца Марка ван Бастена, превращаясь в подобие некого футбольного святилища. Театральный опыт тоже помог мальчику в развитии.
Секрет заключался в его душе футболиста и в его характере. Он был меланхоликом, как и все люди, убежденные в том, что надо сделать все возможное, чтобы не разочаровать остальных. Он был искренним и честным, как человек, верящий в то, что форму надо носить не только из-за денег. А когда надо он мог быть и вдумчивым, и сумеречным, как это свойственно гениям.
У «Фиорентины» уже был собственный лидер, Габриэль Батистута, но Мануэль Руй Кошта был еще и человеком, с которым можно поговорить в раздевалке, который может поднять настроение, «определить температуру на поле» и каждое воскресенье доказывать, что для того, чтобы быть ведущим игроком, нет необходимости быть пророком или магом. Нужна единственная вещь – талант.
В марте 1982 года Руй Кошта, которому едва исполнилось девять с половиной лет, впервые вошел на легендарный стадион «Бенфика» не как болельщик, а как кандидат в юношескую команду. У него задрожали коленки, едва он увидел, что у входа стоит сам неповторимый Эйсебио. И он чуть не умер от волнения, когда этот бог во плоти, эта знаменитая «Черная пантера» попросила его прийти на следующий день на настоящий футбол в настоящей юношеской команде «Бенфика» с ребятами старше его. Так за короткое время ему дважды повезло. В тот же день папа Витор подписал соглашение, по которому, в сущности, Руй переходил в руки самой любимой и знаменитой португальской команды, в которой прошел все ступени от мальчиков до юниоров и далее со всеми сопутствующими ошибками и разочарованиями, даже травмами, но с неизменной железной волей, вплоть до появления в высшей лиге. Через несколько лет он познакомился с Руте, которой тогда не было и пятнадцати, и был покорен ее красотой и мягкостью. Свадьбу сыграли 26 июня 1993 года в церкви Херонимоса с ее двориком, дорогим сердцу каждого коренного лиссабонца.
Потом пришли радостные дни побед. В 1989 году он стал чемпионом Европы среди 16-летних, а через два года чемпионом мира среди юниоров. Он с энтузиазмом выступил как новичок в высшей лиге 22 сентября 1991 года в матче «Бенфика» – «Эшторил» (2:2) и испытал настоящую эйфорию в своей дебютной игре 31 марта 1993 года в составе сборной Португалии в Берне против Швейцарии и после первого гола 9 июня в игре против Мальты. Это произошло за неделю до свадьбы.
Теперь Мануэль уже жил для «Бенфики» и в ее среде. За три сезона они выиграли Кубок Португалии (1993) и победили в национальном чемпионате (1994). Когда 10-й номер бразилец Валдо уходил в «Пари Сен-Жермен», он официально заявил: «Я ухожу со спокойной душой. Команда не должна беспокоиться. У нее уже есть свой „номер 10“ – Руй Кошта». Так Мануэль стал работать со Свеном-Ёраном Эрикссоном. Тот возложил на него полную ответственность за середину поля в составе команды, которая за два года до этого была противником «Милана» в финале Кубка чемпионов, судьбу которого решил гол Райкаарда. А некоторое время спустя, накануне своего перехода в «Сампдорию» Эрикссон сказал: «Не кипятись, Руй. Продолжай работать, как теперь, и через три года ты будешь в Италии». Он оказался добрым пророком. И первой командой, которая, помимо «Лацио», им заинтересовалась, была «Сампдория». Но «Фиорентина» оказалась шустрее и выслала в качестве головного дозора Джанкарло Антоньони и Оресте Чинквини. Встречу организовал Джованни Бранкини, один из известных итальянских агентов. Она произошла в одной из гостиниц Монпелье, где совсем недавно в финале молодежного чемпионата Европы итальянская команда Чезаре Мальдини победила португальцев. «Хотя вы и проиграли, ты был просто молодец. Поздравляю!» – сказал Антоньони Руй Коште. А тем временем с большой настойчивостью его звали в «Барселону», но когда Антоньони и Чинквини вернулись в Лиссабон вместе с директором-распорядителем Лучано Луна, Руй Кошта уже сделал свой выбор.
Встреча с Флоренцией летом 1994 года была искренней и сердечной. Достаточно было нескольких недель, чтобы понять: многие ждут, что Руй Кошта под руководством тренера Клаудио Раньери, отношения с которым у него не всегда были идиллическими, немедленно станет новым Антоньони или Баджо.
Приезд Альберто Малезани с его методикой тренировок вызвал некоторую неуверенность. Но с первыми же победами неуверенность уступила место любопытству, интересу и надеждам. А у Руй Кошты, между тем, случались и довольно неприятные вещи. Например, в 1997 году он получил сильный удар в поясницу во время игры с «Интером».
Поворот произошел после знаменитой ничьей с «Пармой». Руй Кошта мог бы вспомнить стычку в раздевалке между Витторио Чекки Гори и тренером, и то, что команда выступила в защиту Малезани. Позже состоялась специальная встреча между президентом клуба и игроками, после которой последовали еще несколько отличных встреч, команда поднялась на пятое место в чемпионате, дающее путевку в Кубок УЕФА. Но эпизод в Парме был всего лишь предисловием к разводу между Витторио Чекки Гори и Альберто Малезани. «Я желаю Вам завоевать все, даже то, чего мы сделать не сможем», – сказал португалец при прощании.
На Арно прибыл Джованни Трапаттони, главное действующее лицо сезона, в котором можно было бы пойти далеко, если бы не капризы бразильца Эдмундо с его карнавалом (бразилец самовольно покинул команду и уехал в разгар сезона домой – прим. ред.) и, в особенности, если бы Габриэль Батистута не получил травму именно на «Сан-Сиро» и именно в игре с «Миланом». И вот неукротимый Руй Кошта пришел в раздевалку и говорит Трапу: «Теперь, когда нам предстоит сыграть несколько игр без Габриэля, надо сыграть и за себя, и за него». С Трапаттони португалец еще раз подтвердил, что он настоящий лидер.
Когда настала очередь Трапа покинуть Арно, приехал Фатих Терим. Читатель уже знает, чем это закончилось. Но, покидая Флоренцию, турок сам себе честью поклялся сделать все возможное, чтобы сохранить Руй Кошта в команде. Мануэль и сам хотел продолжать тренировки, тем более многие признавали за ним роль, как бы, второго тренера на поле, который может дать необходимые указания товарищам по команде в моменты, когда нет времени или команды со скамейки не доходят до играющих. Но при всей своей глубокой любви к «Фиорентине» и ее болельщикам, португалец понимал, что после Суперкубка Лиги (1996) и двух кубков Италии (1996 и 2001) пришло время отъезда и для него, хотя бы потому, что он не представлял на каком тесте будет замешана новая «Фиорентина» и какие проекты клуб захочет реализовать, чтобы пришить себе на грудь эмблему национального чемпиона.
Андрей Шевченко изучал игру Кошты в первые два года своей жизни в Милане по матчам с «Фиорентиной», по телетрансляциям и видеокассетам. И ему очень захотелось, чтобы этот человек появился в его команде. Между тем, у него самого наступил непростой период жизни. В павийской клинике Сан-Маттео Шева никому не отказывал в улыбке, хотя ему было не до веселья из-за отца с его больным сердцем, которому профессор Марио Вигано недавно пересадил новое. Его пожертвовали ему родители одного молодого человека из Виченцы, погибшего в ДТП. Шева не делал тайны из этого личного, глубоко печалившего его события. Со всеми он оставался безукоризненно корректным и, как любой нормальный человек старался поддерживать в коллективе чувство солидарности, веры и надежды на лучшее. Он регулярно приезжал в Миланелло на тренировки, летом играл в товарищеских матчах, интересовался новостями футбольного рынка и время от времени замечал, что было бы очень неплохо иметь рядом Мануэля Руй Кошту как организатора игры. Об этом уже не раз говорили и Франко Барези и Звонимир Бобан, который готовился к отъезду в «Сельту» и готов был передать Андрею свою футболку под номером 10. Все это, в итоге, послужило поддержкой хитроумного плана, который давно задумали Адриано Галлиани и Ариедо Брайда.
