Это не важно.

Одна из них особенно привлекла мое внимание. Портрет Майкла. Я бы хотела, чтобы ты мне о нем рассказал.

Гейб молчал так долго, что ей пришлось подавить желание взять назад свои слова. Но ей почему-то было очень важно больше узнать о Майкле. Она была уверена, что смерть брата заставила его уехать в Колорадо и даже сейчас мешает ему решиться на новую выставку своих работ.

— Гейб! — Она легонько положила руку ему на плечо. — Ты просил меня стать твоей женой, чтобы взять на себя мои проблемы. Ты хотел, чтобы я поверила тебе, и я поверила. До тех пор пока ты не сделаешь того же, мы останемся чужими.

— Мы не чужие с того самого момента, когда увидели друг друга, Лора! Я бы просил тебя стать моей женой независимо от твоих проблем!

Теперь она замолчала, охваченная удивлением и надеждой.

— Ты действительно так думаешь?

Гейб посадил малыша на плеча.

— Я не всегда говорю то, что думаю, но сейчас я думаю то, что говорю! — Майкл за хныкал, и Гейб остановился, чтобы поставить его на ножки — Тебе тогда был нужен кто-то, а я хотел быть этим кем-то. И мне тоже кто-то был нужен, хотя я этого не понимал до тех пор, пока ты уже не стала частью моей жизни!

Она хотела услышать от него, как он нуждается в ней, и почему, и не смешивает ли он любовь, на которую она всегда надеялась, с физиологической потребностью. Но им необходимо было идти дальше, если они вообще хотели двигаться вперед.

— Пожалуйста, расскажи о нем!

Гейб не был уверен, что сможет это сделать. Как он сумеет снова пережить боль, да еще и выразить ее словами? Он давно старался не говорить о Майкле.

— Брат был на три года моложе меня, — начал Гейб. — Мы очень хорошо ладили, когда росли, потому что Майкл был очень уравновешенным, если его не загоняли в угол. У нас было не очень много общих интересов. Бейсбол входил в их число. Меня всегда бесило, что я не могу превзойти его. А когда мы стали взрослыми, я стал заниматься искусством, а он увлекся правом.

Я что-то вспоминаю, — проговорила она, действительно что-то смутно припомнив. — В статье о тебе, которую я читала, что-то было о Майкле. Он работал в Вашингтоне?

Государственным защитником. Когда он принял это решение, многие щелкали языками. Его не интересовали корпоративное право и высокие гонорары. Конечно, многие считали, что ему вообще не нужны деньги. Эти люди не понимали одного: он делал бы то же самое, с капиталом или без него. Святым он не был. — Гейб положил Майкла в колыбельку и стал покачивать ее. — Но он был лучше меня. Лучше и способнее, как говорил наш отец.

Лора поднялась, но не была уверена, что ей следует подойти к нему.

Это я увидела на портрете. Ты, наверное, очень его любил?

Мы никогда не задумывались, любим друг друга или нет. Любовь или есть, или ее нет. Это не предмет для обсуждения, потому что говорить об этом не требуется. А потом тебе ничего не остается, как только сожалеть.

— Он должен был знать, что ты его любишь! Ему достаточно было посмотреть на портрет.

Засунув руки в карманы, Гейб подошел к окну. Говорить с ней о Майкле было легче, чем он представлял.

Я годами добивался, чтобы он позировал мне. Это стало семейной шуткой. Он согласился, если я обыграю его в покер. Я выиграл у него пять раз подряд. Пять карт одной масти против его трех карт одной масти. — Уже не такая свежая, но еще довольно острая боль сдавила его. — Это был последний раз, когда мы играли.

Что с ним произошло?

— Несчастный случай. Я никогда не верил в несчастные случаи. Везение, рок, судьба, но все это называют несчастным случаем. Он готовился к выступлению на суде в Виргинии, но сел в небольшой местный самолет, вылетающий в Нью-Йорк. Самолет упал через несколько минут после взлета. Он полетел в Нью-Йорк, потому что там проходила выставка моих работ!

У Лоры заболело сердце. На этот раз она без колебаний подошла к Гейбу и обняла его.

— И ты все время обвиняешь себя? Это не правильно!

— Он полетел в Нью-Йорк из-за меня, чтобы быть там рядом со мной! Я видел, как моя мать первый и единственный раз в своей жизни потеряла голову. Я наблюдал, как мой отец ходил по собственному дому так, словно никогда его раньше не видел, а я не знал, что сказать, что делать.

Она погладила его по спине, разделяя его боль. Незачем говорить, что иногда быть вместе — это все, что можно сделать друг для друга.

— Я никогда не теряла тех, кого любила, но теперь у меня есть ты и Майкл, и я представляю, как это может быть убийственно больно. Иногда события происходят, и винить в них некого. Не знаю, несчастный это случай или рок?

Гейб коснулся щекой ее волос и посмотрел на цветы, которые она посадила.

— Я уехал в Колорадо, чтобы на некоторое время освободиться, побыть одному и посмотреть, могу ли я снова писать. Здесь я не мог. Встретив тебя, я начал возвращаться к жизни. Я снова смог работать, а также с удовольствием приходить домой. Но чего-то все равно не хватало! — Он обхватил руками ее лицо. — Ты дала мне все недостающее!

Лора обхватила пальцами его запястье.

— Я счастлива!

Она закрыла глаза, пока он держал ее. Они будут счастливы, сказала себе Лора. Что бы ни случилось, они будут счастливы! Иногда достаточно только физической потребности.

— Гейб! Картины все еще в мастерской. Они не должны стоять там. — Она сжала его пальцы прежде, чем он смог заговорить или отвернуться. — Нельзя держать их там, лицом к стене, и делать вид, что их нет! Если твой брат настолько гордился тобой, что полетел на твою выставку, то пора тебе устроить выставку! Посвяти ее ему! Это будет лучшим доказательством твоей любви к брату!

Гейб начал было отнекиваться, придумывать предлоги, но ее последние слова попали в цель.

А ты бы ему понравилась! Она скривила губы.

Так ты сделаешь выставку?

Да. — Он поцеловал ее, пока она, еще улыбалась. — Да, пора! Я понимал это, но не мог решиться на последний шаг. Я свяжусь с Мэрион, чтобы все устроить. — Лора напряглась, и, хотя изменение было едва заметно, он отстранил ее и посмотрел ей в лицо. — Проблема?

Разумеемся, нет.

У тебя многое хорошо получается, ангел! Но только не ложь!

— Гейб, ничто не может понравиться мне больше, чем твоя выставка. Вот в чем правда.

— Но?

— Ничего. Господи! Я совсем забыла о своих обязанностях! Пора купать Майкла!

— Он немного подождет. — Гейб удержал ее. — Я знаю, у тебя напряженные отношения с Мэрион. Я уже говорил, что нас с ней не связывает ничего, кроме бизнеса!

Понимаю. Я тебе как-то сказала, что бы сделала, если бы думала иначе!

Да, говорила. — Она бы собрала вещи и направилась к двери, но не прошла бы и пяти футов. — Так в чем проблема?

Проблемы нет.

Я бы предпочел не обращаться с устройством выставки к Мэрион.

Я тоже. — Она вскинула подбородок. — Не торопи события, Гейб. И не дави на меня.

Хорошо, хорошо— Он положил руки ей на плечи и кивнул. — У тебя редко бывает такой взгляд. Что бы ты ни делала, в глубине моей души всегда есть желание повалить тебя на пол и дать волю своим чувствам и желаниям! — Когда краска залила ее лицо, он засмеялся и крепче прижал ее.

Не смейся надо мной! — Лора хотела вырваться, но его хватка была твердой.

Прости! Я не совсем владею собой. — Он подумал, что, вероятно, тут требуется деликатность, но потом отверг эту идею. — Хочешь побороться?

Не сейчас

Если ты не умеешь лгать, тебе незачем играть с нами в покер, — пробормотал он и заметил, как похолодел ее взгляд. — Я слышал твой разговор с Мэрион в галерее!

Тогда тебе, очевидно, ничего не надо объяснять. Она считает, что я тебя сдерживаю, мешаю полностью раскрыть твой потенциал, и решила устранить меня. Я понимаю, Иглтоны через несколько дней все равно разыскали бы нас, но я не прощу ей, что она им позвонила! А то, что ты имеешь отношение к ее галерее, означает, что я должна быть вежливой с ней на людях, но не более!

Он сжал ее плечи.