– Но это только доказало бы, что он прав и что хуманы стремятся уничтожить нас, – сказал Флип. – Но ведь ты, ты сам почти шаман. Ты созываешь малюток, у тебя есть мукчи, ты дал нам возможность укрыться в городе. Может быть, ты…

– Я не хочу даже пробовать кого-то убить! – возразил Алекс. – И вряд ли смог бы, как бы ни учил меня Генерал.

– Тебе не надо убивать его – просто поговорить. Все грызы слушают только Клака, слушают только то, что говорит он. Ты можешь поговорить с ними по-другому, сказать, что хуманы не причинят им вреда, что лучше сражаться вместе с солдатами, чем против них.

– Можно привести с собой кого-нибудь еще? – спросил Алекс, которому совсем не хотелось лезть в логово рассерженных грызов в одиночку.

– Да, одного. Приведи бойца, – предложил Флип. – Но быстро! До темноты!

– Да в чем дело-то? – протестовал Лукен, когда Алекс тащил его по улицам.

– Возможно, я влип в неприятную историю…

– О, это было бы что-то новенькое, – насмешливо хмыкнул Лукен, постукивая на ходу копьем.

Вдобавок к обязанностям члена парламента Лукен вступил в деридальскую милицию; их с Алексом сдружила ненависть к Генералу и его манере обучения. Несмотря на это, Лукен теперь прекрасно управлялся с посохом и копьем, а также с мощным, смертоносным деридальским арбалетом.

– Вот я и хочу, чтобы ты подстраховал меня. На случай если дело примет скверный оборот.

– Очень лестно. Твой старый аллопат все равно дерется куда лучше меня, и у меня в доказательство этого до сих пор иногда побаливает голова.

– Да, но я не смог найти его. Зато нашел тебя, так что придется тебе.

Он также прихватил кое-что еще – просто на всякий случай.

– Спасибо за вотум доверия, – проворчал Лукен.

Они догнали Флипа в конце проулка. Алексу пришло в голову, что почти все встречи с грызами происходят в проулках, погребах или других уединенных местах; казалось, только немногочисленные уроженцы Деридаля чувствуют себя спокойно на открытом месте.

Флип оглядел Лукена и, похоже, нашел его приемлемым. Он провел их к старому амбару, откуда до слуха Алекса донесся ропот голосов грызов. Это так напоминало вольеры морских свинок в колледже, что пришлось бороться с приступом ностальгии.

– Тебе придется сразиться с ним… – начал объяснять Флип.

– Ты говорил, что мне не придется сражаться! – запротестовал Алекс, и Флип поспешно замахал руками.

– Нет-нет. Не убивать. Тебе не надо убивать его. Надо оспорить его право говорить как вождю. Надо… бороться. – Грыз постучал мозолистыми руками друг о друга, чтобы показать, и прищурился, пытаясь подобрать слова на торге для исключительно грызских понятий. – Это как… надо показать, что ты достаточно крутой и не бросаешь слов на ветер.

– Утверждение превосходства, – вздохнул Алекс.

– Один из вас проигрывает, один выигрывает. Говорят оба, но… э-э… мы можем и не прислушаться к проигравшему. Однако если его мудрость больше, чем сила другого, возможно, в конце концов, все пойдут за ним.

– Но ты говорил, что Клак убил других шаманов, – с сомнением сказал Алекс.

– Это было… неправильно. Но впечатляюще. Даже я подумал, что, возможно, он прав. – Флип вздохнул. – Понимаешь? Вот зачем ты ведешь хуманского бойца: Клак не захочет драться с вами обоими до смерти.

Была еще одна причина, по которой Алекс взял Лукена вместо одного из коллег-советников: Лукен – молодой, очень высокий, с широкими плечами и грудью – производил сильное впечатление. Единственным более искусным бойцом, кто мог бы пригодиться в такой ситуации, был сам Генерал, но Алекс слишком боялся теропа, чтобы даже подумать позвать его. Лукену пришлось пригнуть голову, когда они вошли в узкую дверь и спустились в переполненный погреб.

Алекс не знал, каким должен быть грызский шаман. Наверное, довольно маленьким, возможно, почти незаметным под буйством разноцветных шарфов и увешанных талисманами бус.

Может, что-то вроде жреца Дженджу, только помельче и покрытый шерстью. Но у фигуры, стоящей на помосте из деревянного ящика, установленном на платформе, сделанной из бочек и досок, в центре небольшой толпы грызов не было ничего общего с представлениями Алекса.

Клак был выше Алекса. Алекс привык к хуманам такого роста, но когда длинные желтые зубы грыза оказываются именно на той высоте, чтобы было удобно вцепиться в глаза, это гораздо неприятнее. Разумеется, это объяснимо: скорее всего благодаря волшебному дару Клак с юных лет хорошо питался, вот он и вырос.

При появлении хуманов все зашептались, а разглагольствующий перед толпой Клак умолк на полуслове. Алекс заметил, что речь была на торге; возможно, у грызов из разных городов диалекты отличались настолько, что торг был лучшим компромиссом. Толпа, похоже, состояла из двух половин: бельтасские грызы, погрязнее и помельче, деридальские – в более хорошем состоянии.

Клак не носил ни шарфов, ни бус; в сущности, он был обнажен. Его шерсть была самого необычного цвета, какой Алекс только видел у грызов: светло-кремовая, а на морде, руках, ногах и кисточке хвоста – темно-коричневая. Лихорадочно горящие глаза имели цвет бледных рубинов. Нагота делала его больше похожим на животное, чем на обычного грыза, но это не успокоило Алекса (хотя у него было гораздо больше опыта общения с животными, чем с любой из торговых рас, даже своей собственной), а, наоборот, напугало.

Когда Клак повернулся к хуманам, Алекс понял, почему он кажется таким высоким: шаман стоял на цыпочках, балансируя хвостом и опираясь на короткий посох. Эта странная неловкая поза усиливала атмосферу экзотической угрозы. По крайней мере у него был посох, как и положено волшебнику; на посохе виднелись клиновидные грызские руны. Самому Алексу хватило времени набросить причудливо вышитую тунику и схватить Большую Шляпу с Перьями, туго затянутую под подбородком, чтобы продемонстрировать свое официальное положение. Рядом с грызом он чувствовал себя глупо и слишком расфуфыренным.

Алекс чувствовал, как дрожит Пылинка, и видел волшебную ауру, окружающую шамана. В колледже учили неправильно; там говорили, что шаманы не очень могущественны и не проявляются так сильно в Офире, но Клак светился почти так же ярко, как Чернан. Возможно, никто в колледже никогда не встречал такого могущественного шамана; во всяком случае, не пережил эту встречу, чтобы рассказать о ней.

Алекс безмолвно обратился к Пылинке. Он вспоминал замечание Чернана: иногда благодаря связи с анимом анимист может сопротивляться волшебству. Он ощутил ее согласие, почувствовал, как усилилось тепло ее присутствия, и забрался на платформу.

– Так. Вот он – хуман, лакей короля, убийца малюток, – сказал Клак.

Он хорошо говорил на торге, почти без следа грызского выговора. Алекс ответил на том же языке, но знал, что его голос искажен небрежным, звучным хуманским выговором.

– Я Алекс, друг мукчи. – Он вытянул руку, и серая крыса, сидящая у него на плече, перебежала на ладонь и села перед толпой, потом побежала обратно. В толпе раздался восхищенный шепот. – Друг короля, который друг всем, кроме одного – Бельтара, выгнавшего вас из ваших домов. Вы сделаете лучше и достигнете большего, если присоединитесь ко мне и Деридалю, чтобы бороться против Бельтара за свою свободу.

– Союз с хуманами невозможен, – прорычал Клак, занося резной посох. Алекс заметил, что посох по длине и весу почти такой же, как его рогатина. – Каждый раз, когда мы доверяемся хуманам, это заканчивается смертью, разрушением, отчаянием. Духи сказали… они кричали : любой, кто пойдет на союз с хуманами, будет проклят. Проклят болезнью и смертью!

Он громко стукнул посохом о платформу. Алекс почувствовал, как подпрыгнула от шума Пылинка, да и сам вздрогнул, но скорее не от звука, а от слов. Нук умерла, когда Алекс попытался помочь ей… а когда грызы помогли Алексу, разве король Бельтар не обрушился на них с еще большими изобретательностью и яростью? Что, если шаман прав?