— Мистер Стоун, — зовет Берч. Всем видом дает понять своему клиенту: любые разговоры сейчас нежелательны.

Томас на мгновение задержал на мне взгляд тщеславия. Его цель не восстановить разрушенное, а мстить, уничтожив до конца то, что еще есть и живет в этом браке, — меня.

Час тянулся мучительно долго. Я имела возможность подумать о многом: о моей прежней жизни, о жизни настоящей и даже о будущем, которое делится на два четких направления — светлое и мрачное. Сейчас я на развилке этих путей и то, по какой дороге пойду уже завтра, зависит от этого дня.

Удар судейского молотка вернул меня в действительность. Я выпрямила спину и смотрю только на председательствующего.

— Истица Стоун, — непосредственно ко мне обращается председательствующий и у меня дрогнуло сердце. — Судейский состав считает возможным удовлетворить исковые требования и расторгнуть брак, но при условии: поскольку в ходе судебного заседания ваша финансовая самодостаточность была не доказана, решение в вашу пользу будет принято при условии, что обязательство опеки над вами возьмет лицо, отвечающее требованиям закона, — взгляд медленно переместился к моему адвокату. — Адвокат Джеферсон, вы занимались списком предполагаемых опекунов?

— Да, ваша честь.

— Адвокат Джеферсон, вам предоставлено право вызова, — председательствующий ударил молотком.

— Благодарю, ваша честь, — произнес Джеферсон. Поднялся с места, слегка обернувшись к публике:

— Мистер и миссис Лоуренс!

К трибуне очень медленно вышли родители Анны. Джина вцепилась в руку Бена, будто стоит ей только потерять связь с мужем, она рухнет без чувств.

Председательствующий внимательно смотрит на тех, кто вышел к трибуне, и очень четко проговорил:

— Мистер и миссис Лоуренс, вы готовы принять под свою опеку Анну Стоун?

— Нет, — резко бросила мать. Как будто эта женщина весь путь, что шла к трибуне, готовилась сказать это слово и вот, наконец, оставила тяжелое бремя.

Проходит некоторое время, а Бен, опустив взгляд, продолжает молчать.

— Мистер Лоуренс? — когда молчание совсем затянулось, председательствующий привлек внимание Бена к слушанию.

— Она наша дочь, — очень тихо проговорил Бен, обращаясь к жене.

Джина категорично мотает головой.

— Это неправильно, — говорит жене мужчина и переводит взгляд к судьям. — Я готов принять Анну под свою опеку.

В зале громко забормотала публика. После нескольких ударов молотком председательствующий обращается к Джине Лоуренс:

— Миссис Лоуренс, ваше решение окончательно?

— Да.

— Суд готов дать вам время обдумать до завтрашнего дня, — председательствующий поддался чуть вперед, а судьи в зеленых мантиях опять переглянулись.

— Мне не нужно… — поспешно и с тревогой выпалила женщина.

Не затягивая момент, председательствующий объявил:

— Решение принять опеку должно исходить от обоих супругов: если один не согласен, положительное решение другого супруга не может быть принято во внимание, — мужчина выдержал недолгую паузу. — Супруги Лоуренс отказали в опеке над Анной Стоун. Адвокат Джеферсон?

Патрик поднялся с места, оттянув края пиджака.

— На другой стороне улицы стоит темный «Прайд», — сказал он. — Уважаемый суд, прошу отправить конвортеров к машине для сопровождения на слушание Джона Хэнтона.

— Что? — не сдержался Том. Мужчина дернулся, но адвокат схватил его за запястье.

Публика заговорила в полный голос. Поднимается невероятный шум.

Сверху взрываются фотовспышки и их много.

— Джеферсон! Сюда! — кричит репортер.

— Повторите, мистер Джеферсон! Повторите имя! — кричит другой.

— Это возможно? — громко требует Томас, склонившись к своему адвокату.

Я не слышу ответ. Тишина в зале не восстанавливается, и никто из судей не торопится остановить все это. Председательствующий, о чем-то переговорив с коллегой в зеленой мантии, наконец поднял судейский молоток и под его стук потребовал порядка.

Когда наступила должная тишина, председательствующий вызвал конвортеров.

Позади судейской трибуны шестеро мужчин в синей форме поднялись с места, выстроились друг за другом и колонной прошли к судейской трибуне. Встали в ряд плечом к плечу, ожидая распоряжений.

— За нарушение порядка поведения в суде прошу вывести из зала представителей прессы за номерами 2 и 16, — сказал председательствующий.

Приподнимаю голову. К удалению определены те репортеры, что позволили себе выкрики.

На верхних рядах началась суматоха. Молодой репортер под номером 2 просит о снисхождении, а судья с силой бьет молотком по столу, призывая к порядку.

— Прошу сопроводить Джона Хэнтона в зал суда, — дал председательствующий конвортерам второе распоряжение.

Служащие выстроились в две колоны и покинули зал.

Определенные к удалению репортеры уже следуют к выходу, подчинившись требованию суда.

В задумчивости смотрю на Джеферсона. Мне сложно поверить, что все происходит именно так, как есть. Мне сложно поверить, что на это согласился сам Хэнтон.

Пока мой взгляд обращен к Джеферсону, чувствую на себе прямой взгляд Тома. Кроме него на меня смотрят много глаз, но его взгляд я чувствую особенно сильно.

Зал в ожидании уже десять минут.

Стоит тишина, и только размеренный ход больших настенных часов кажется очень громким. 16:55. День близится к концу, и солнце больше не бьет в окна зала.

За дверью послышался стук каблуков нескольких пар обуви, по мере приближения к залу шаги становятся громче.

Дверь открылась, и мое сердце будто остановилось.

Председательствующий, сложив руки на столе, вернулся в рабочий режим.

— Прошу занять место за свидетельской трибуной, — сказал он.

Сверху посыпались вспышки фотокамер, зал при этом остается непривычно тих.

Конвортеры вернулись на свои места, а Джон Хэнтон, преодолев две низкие ступени, поднялся к трибуне. На фоне угольно-серого костюма сталь его глаз обретает особый глубокий оттенок.

— Представьтесь, — говорит председательствующий.

— Джон Хэнтон.

— Джон Хэнтон, вы находитесь на судебном процессе, на котором слушается дело о расторжении брака супругов Стоун. Выслушав стороны и особое мнение представителей опеки и религиозной общины, суд считает возможным расторгнуть брак, но в силу финансовой несостоятельности истицы это возможно только под условием опеки, — уже громче председательствующий резюмирует главный вопрос. — Джон Хэнтон, вы согласны принять на себя опеку над Анной Стоун?

На вопрос председательствующего Джон ответил без сомнений:

— Да.

— Суд рассматривает кандидатуру опекуна в лице Джона Хэнтона, — сразу провозгласил председательствующий и ударил судейским молотком по подставке на столе. — Мистер Хэнтон, вы находитесь с миссис Стоун в родственной связи?

— Нет.

— В таком случае закон обязывает меня получить разъяснения о причинах, по которым вы намереваетесь взять на себя обязательство опекуна.

— Меня заботят ее жизнь и судьба. Такого разъяснения достаточно? — короткое выступление Джона больше походит на вызов.

Судьи делают записи, а строгий взгляд председательствующего уткнулся в Хэнтона. Истина не очевидна только глухому и слепому, причем одновременно.

Мы — любовники.

— Адвокат Джеферсон, — обратился к Патрику председательствующий. — Полагаю, выписка о состоянии банковского счета, справка о годовом доходе мистера Хэнтона у вас уже имеются.

По залу прокатился смешок, ибо финансовая состоятельность Джона — факт очевидный.

Секретарь принял документы из рук Джеферсона и передал их председательствующему. Быстро изучив их, мужчина в бордовой мантии отложил бумаги в сторону и обратился прямо ко мне:

— Истец Анна Стоун, прошу выразить свое согласие или несогласие касательно кандидатуры опекуна.

— Согласна, — мой голос прозвучал очень спокойно, но вот сердце едва не вырвалось из груди.