Анабис медленно приходило к мысли о том, что оно слишком велико или слишком ничтожно. Бесконтрольный рост в ранние времена был его роковой ошибкой. В те годы будущее казалось ему беспредельным. Галактическое пространство, где оно развивалось, выглядело бесконечным.

И Анабис росло — безудержно, весело, как может расти безоглядное в своем эгоизме низшее существо, которому судьба вдруг подарила редчайшую возможность жить.

Оно было низшим по рождению. Когда-то оно было лишь газом, возникшим в туманно-болотистом скоплении частиц. Оно не имело ни запаха, ни вкуса, но обладало удачной динамической комбинацией. И в нем зародилась жизнь.

Вначале Анабис было просто струей невидимого тумана. Но вот оно уверенно прошло сквозь теплую темную воду, вода размножила его, и, непрестанно извиваясь, раздвигаясь, набирая силу, оно стало бороться за то, чтобы быть, в то время как кто угодно или что угодно должно было умереть.

Ибо смерть других была его жизнью.

Оно не знало, что процесс его зарождения был одним из самых сложных процессов, когда-либо имевших место в естественно-химической жизни. Им руководило удовольствие, а не знание. Оно получало плотоядную радость, когда могло налететь на двух насекомых, жужжащих в жестокой схватке, накрыть их и ждать, дрожа каждой своей газообразной частицей, пока жизненная сила пораженных перейдет, сопровождаемая ощущением пощипывания, в его собственные иллюзорные элементы.

Потом был длительный период, когда жизнь стала сплошным поиском еды. Его мир ограничивался узким болотом, серым окружением, где оно вело свое удовлетворенное, идиллическое, почти бездумное существование. Но даже в этом мире оно быстро росло, нуждаясь во все большем количестве еды, чем то, какое могли ему дать случайно найденные умирающие насекомые. И в нем начали быстро развиваться те частички знаний, которые можно было применить к условиям этого сырого болота. Оно узнало, какие насекомые охотились, а какие были добычей. Оно изучило часы охоты каждого насекомого, места, где собирались в ожидании крошечные бескрылые монстры

— летающие были больше и поймать их было труднее. Они тоже, как открыло Анабис, имели свои привычки в еде. Оно научилось использовать эти привычки. Его питание стало адекватным, потом более чем адекватным… Но оно росло и вновь стало испытывать голод. Нужда дала ему знание того, что жизнь существует и за пределами болота. А однажды, зайдя дальше, чем когда-либо прежде, оно захватило двух покрытых панцирями гигантских чудовищ, изнуривших друг друга в смертельной борьбе. Оно испытывало сладострастную дрожь и состояние небывалого экстаза, когда в его клетки влилась жизненная сила пораженного чудовища. За несколько часов Анабис выросло в десять раз.

За последующие ночь и день оно окутало весь влажный мир джунглей. Затем обволокло каждый уголок на своей планете и потянулось туда, где летучие облака вечно закрывали путь чистым солнечным лучам. Лишь позднее, в дни своей умственной силы, оно смогло проанализировать случившееся. Куда бы оно ни проникало во все увеличивающемся размере, оно нуждалось в усвоении некоторых газов из окружавшей атмосферы. Для этого нужны были два фактора: вода и солнечная энергия. До болота, находящегося ниже предела досягаемости ультрафиолетовых лучей, доходило лишь ничтожное количество нужного света. Поэтому оно не могло выжить в пределах одной планеты.

Выбравшись из тумана, оно сразу попало в зону действия ультрафиолета. Начавшийся вслед за этим этап динамического развития не мог быть остановлен эрами. Поднявшись над облаками, оно вышло в космос и на второй день достигло ближайшей планеты. В короткое время оно протянулось за пределы границ своей системы и автоматически потянулось к другим солнечным системам. Но здесь оно было побеждено расстоянием, которому, казалось, не было никакого дела до его тонкого, ищущего вещества.

Добывая еду, оно приобретало знания, и в ранний период оно верило в то, что мысли являются его собственностью. Постепенно оно узнало, что электрическая нервная система растет от каждой сцены смерти, привнесенной в его сознание как побеждающими, так и умирающими животными. Когда это было осознано, Анабис начало постигать хитрости плотоядных хищников и опыт увертливости их жертв. Но здесь, на других планетах, оно вступило в контакт с совершенно иной формой ума: с существами, которые могли думать, с цивилизацией, наукой. Оно узнало от них, между прочим, что сконцентрировав свои элементы, оно может делать дыры в космосе, проходить сквозь них и выныривать в отдаленной точке. Анабис научилось переносить таким образом вещество. Оно начало джунглинизировать планеты, потому что примитивные миры давали больше жизненной силы. Оно переносило через гиперпространство огромные части других джунглинизированных миров. Оно перемещало холодные планеты поближе к солнцам.

Но и этого было недостаточно!

Дни его власти, казалось, были мгновением. Раскармливаясь, оно быстро росло. Несмотря на свой гигантский ум, оно никогда не умело сбалансировать этот процесс. Оно с ужасом предвидело, что через короткое время его ждет гибель.

Приближение корабля вселило надежду. Растянувшись в одном направлении предельно тонкой пленкой, оно будет преследовать корабль, куда бы он ни летел. Начинается отчаянная борьба за то, чтобы уцелеть, прыгая от галактики к галактике и все более углубляясь в эту огромную ночь. Все эти годы в нем росла надежда на то, что оно сможет джунглизировать все новые и новые планеты и что пространству нет конца…

Для людей чернота ночи не имела значения. «Космическая Гончая» трудилась над огромной долиной, насыщенной металлом. Каждый иллюминатор сиял светом. Огромные прожектора добавляли света рядам машин, буравившим огромные дыры в этом мире металла. Сначала железо скармливалось простым машинам, потом переработанный металл превращался производственными машинами в космические торпеды, которые тут же посылались в пространство.

Но на заре следующего утра сама производственная машина сделалась промышленной, производящей секции производственных, и добавочные роботы начали загружать материалом каждую новую секцию. Вскоре сотни, а потом и тысячи машин производили темные тонкие торпеды. И во все больших количествах они устремлялись в окружающее пространство, насыщая радиоактивной энергией каждый дюйм субстанции. Теперь эти торпеды будут излучать свою губительную энергию в течение тридцати тысяч лет. Они были предназначены для того, чтобы оставаться внутри гравитационного поля галактики, но никогда не падать на планету или солнце.

Когда горизонт окрасился слабым светом второго утра, инженер Пеннос сообщил по «Главному вызову»:

— Теперь мы производим по десять тысяч штук в секунду, и я думаю, мы можем вполне оставить окончание работ на машины. Я установил вокруг планеты частичный экран. Еще сотня железных миров надежно блокирована, и наш громоздкий друг столкнется с пустотой в самых обжитых местах. А нам пора в путь.

По прошествии месяца они решили, что могут направиться к туманности НГС-GO:467.

Астроном Гюнли Лестер объяснил всем причину такого выбора.

— Именно эта галактика, — спокойно произнес он, — отстоит отсюда на девятьсот миллионов световых лет. Если газообразный разум последует за нами, он потеряет свое удивительное «я» в ночи, которой буквально нет конца.

После него слово взял Гросвенф.

— Все мы понимаем, что наш корабль вовсе не собирается достичь этой отдаленной звездной системы. Такое путешествие заняло бы у нас столетия, а возможно, и тысячелетия. Все что мы хотим — это завести враждебную форму жизни туда, где она умрет с голоду и откуда нет возврата. Мы сможем определить, преследует она нас или нет, по бормотанию ее мыслей. Мы сразу же узнаем, что она мертва, когда бормотание прекратится.

Именно так и случилось.

Шло время. Гросвенф вошел в аудиторию и обнаружил, что его класс вновь пополнился. Были заняты все стулья, и из соседнего отдела были принесены еще несколько. Немного помолчав, он начал вечернюю лекцию.