– Я полагаю, Петр намеревался шантажировать тебя. Он может обещать тебе, что пощадят твоего сына, если ты добровольно отречешься от престола!

– Кто же поверит такому обещанию!

– Кто? Мать, безумно любящая сына, то есть… ты!

– Он ищет Андрея?

– Конечно!

– Я найду моего сына первой!

– Надеюсь.

– Я умею мыслить логически. Я повторяю тебе, что моего сына следует искать среди московских иноземцев!

«Да, она мыслит вполне логично, – думала Анжелика. – и вправду, на месте Андре любой стал бы искать людей, говорящих по-немецки или по-французски. Любой? Но не Андре Рубо. Я нимало не удивлюсь, если он скрывается где-нибудь в совершенно непредвиденном нами месте…»

– Почему ты молчишь? – спросила царица.

– Я думаю, права ли ты, – спокойно ответила Анжелика.

Она почувствовала, что снова впадает в дремоту. Есть покамест не хотелось. Но, быть может, ее все-таки когда-нибудь накормят!..

Каждая из многочисленных церквей Москвы посвящалась какому-либо святому. Маленькая окраинная церквушка, притаившаяся в грязном переулке, посвящена была святому Николаю, чудотворцу из греческого старинного города Ликийские Мирры. Этот святой весьма почитаем московитами. В Москве существует несколько храмов, посвященных этому святому. Московиты, как правило, приходят в храм к утренней службе или же к вечерней. Раздается звон колоколов и в полутьме зимнего утра к церквам спешат или идут медленно мужчины и женщины. Женщины, случается, приходят в церковь и днем, когда обычно в церкви никого нет, кроме служителей. Так было и в этот день. Немолодая, или казавшаяся немолодой, усталая простолюдинка-московитка вошла в церковь. Она тотчас принялась креститься набожно, кланяясь изображениям святых, украшавшим стены. Затем она купила свечу, разломила ее надвое и одну половину поставила у деревянной доски с изображением Николая-чудотворца, а другую – у такой же доски с изображением Мадонны с младенцем. Женщина то и дело кланялась и крестилась, шепча слова молитвы. К ней приблизилась старуха, которая обычно готовила кушанье для священнослужителей.

– Марья! – сердито заговорила старуха. – Опять ты жадничаешь! Почему ты купила только одну свечку? Денег жалеешь? Жаль тебе поставить лишнюю свечку перед иконой?!..

А надо сказать, что доски, на которых написаны изображения святых, московиты называют «иконами»…

Бедная Марья смиренно поклонилась сердитой старухе:

– Простите меня, матушка! Я грешна. Но я ведь и бедна. Я – вдова, у меня двое детей. Я с таким трудом ращу их. Иногда нам нечего есть, нет дров, нельзя затопить печь! Пусть только Господь пошлет мне хоть немного денег, я не медля куплю несколько хороших больших свечей и буду долго молиться и благодарить Господа нашего и святых!..

– Не прибедняйся, Марья, не прибедняйся! – ворчала старуха. – Все знают, что по ночам ты собираешь у себя самых отпетых пьяниц!

– Матушка! – воскликнула Марья. – Какие деньги у отпетых?! Мы перебиваемся с хлеба на квас!..

А квасом московиты зовут тот самый, весьма кисловатый и напоминающий пиво напиток, которым потчевали и Анжелику…

Старуха зоркими глазами глянула на Марью:

– А ходят слухи, Марья, будто ты не одних лишь пьяниц привечаешь!..

– Матушка! – с досадой перебила свою собеседницу Марья. – Да кто же это наговаривает на бедную вдову?! Кто же это хочет погубить меня? Кто хочет лишить малых детей родной матери?!

– Люди говорят, – уклончиво отвечала старуха. – А народ, он ведь не скажет зря!

– Врут, матушка, врут мои враги! – защищалась Марья.

– Да что ты! – старуха махнула рукой. – Не бойся. Мы все ждем – не дождемся, когда же вступит на престол наш законный государь, Петр, прекрасный, как молодой месяц! Всех истомила проклятая София! Где же это видано, чтобы женщина правила государством?! Бесстыдница она!..

Марья кивала, но молчала.

Раздались шаги. В церковь вошла еще одна женщина и тоже принялась кланяться и креститься. Затем поставила перед иконами две свечи и принялась молиться. Старуха и Марья также прекратили беседу и молились. Но вот женщина приблизилась к Марье и старуха потянулась за ней. Разом поклонившись в последний раз, истово перекрестившись, три женщины вышли из церкви. В маленькой прихожей они, однако, задержались, не торопясь наружу. В прихожей было холодно, но все же не так, как на улице. Женщины снова принялись переговариваться.

Теперь они говорили о случившемся ночью преступлении. Возле одного из полуразрушенных деревянных заборов ночью нашли убитую старуху. Хозяин дома, бедный ткач, тотчас же вызвал стражников. Осмотрели труп. Оказалось, что женщина погибла, в сущности случайно. Кто-то ударил ее, кулаком, должно быть, в лицо, и разбил ей губы и нос. Тогда несчастная не удержалась, должно быть, на ногах, упала, ударилась о мерзлую землю, и этот удар оказался смертельным. Ночью шел снег и потому никаких следов подле трупа не осталось. Но самое страшное было то, что убийца раздел женщину! Никто не мог понять, зачем же он это сделал! Стражники решили, что он надругался над ней. Но кое-какие опытные в делах такого рода люди уверяли, что преступник о таком и не думал!.. Да и убитая вовсе не была привлекательна, старая нищенка, вечно просившая милостыню у церкви святого Николая. Она была так грязна, неопрятна и дурна собой, что даже и трудно было вообразить себе человека, который решился бы овладеть ею насильно! Кто же и зачем убил ее? На подобные вопросы нельзя было найти ответы! Труп захоронили в общей могиле, где хоронили нищих и бродяг. Было записано, что раскрыть это преступление нет никакой возможности!..

И теперь три женщины многословно обсуждали это непонятное и потому страшное убийство.

– Нет, нет, – говорила старуха-церковница, – убийца хотел изнасиловать несчастную, но кто-то помешал ему!

– Да кто бы на нее польстился! – воскликнула другая женщина.

– А ты, Марья, что думаешь? Ты умна, скажи нам!.. – пристала церковница к Марье.

– Не знаю, что и думать! – осторожно начала Марья. – Не знаю, что и думать! А только я вам скажу, что такое убийство, оно не к добру! Вот что я вам скажу!..

Женщины еще немного поговорили, затем решили разойтись. Дома их ждали дела, надо было готовить пищу, приглядывать за детьми, стирать одежду… Когда они прощались, церковница спросила Марью:

– Марья! Придешь ли ты к вечерней службе?

– Да, да! – поспешно отвечала Марья. – Я непременно приду и приведу детей!..

Женщины разошлись.

Вечер опускался на Москву. Это был тяжелый холодный зимний вечер. Зазвонили колокола. Люди снова потянулись в храмы. К утренней и вечерней службе обычно собиралось много людей. Зная об этом, множество нищих сходилось к церквам. Они протягивали ладони за подаянием и выставляли напоказ свои язвы, болезни и старость, столь убогую, что на нее было противно смотреть!

Марья шла в церковь, ведя за руки своих двоих детей, бойкую Анну и подростка Митрия. Все люди кругом были ей знакомы, то и дело обгоняли ее, спрашивали о здоровье. Она охотно отвечала, кланялась тем, кто побогаче. В широкий пояс своей бесформенной зимней одежды Марья спрятала несколько мелких монет, для раздачи нищим.

Приблизившись к церкви, Марья отдала монеты сыну и дочери.

– Дети! Раздайте деньги бедным. Молитва нищего – самая теплая и верная молитва! Пусть нищие молятся за вас!..

Анна и Митрий, приняв деньги из руки матери, принялись оделять нищих. Эти несчастные лица были хорошо знакомы и самой Марье и ее детям, эти нищие не первый день, и даже и не первый год собирались у церкви святого Николая.

Среди московских нищих существовали свои договоренности. Нельзя было переходить от одного храма к другому. Нищие жили своими сообществами, платя в определенные окраинные жилища за еду и ночлег. Все нищие знали друг друга. Поэтому появление чужака встречали сердито, полагая, что и без того мало подают! После внезапного убийства одной из нищенок остальные были очень встревожены, строили предположения и всячески опасались за свою жизнь.