К ее великому удивлению, цирюльник отказался от этого предложения.

– Благодарю вас, сударыня, за вашу доброту, но думаю, мне лучше всего пойти в подмастерья к какому-нибудь брадобрею.

– Тебе? Подмастерьем? – запротестовала Анжелика. – Ведь ты был лучшим цирюльником Тулузы!

– К сожалению, я не могу претендовать на большее в этом городе, где корпорации так замкнуты…

– Ну а при дворе…

– Завоевывать признание сильных мира сего – дело кропотливое, сударыня. Не следует сразу лезть наверх, особенно такому скромному ремесленнику, как я. Ведь иногда достаточно совсем немногого, одного словечка, ехидного намека, чтобы тебя низвергли с вершины славы, и ты окажешься в еще более жалком положении, чем то, которое занимал бы, если б скромно держался в тени. Благосклонность великих мира сего так изменчива, и лавры, которыми они нас венчают, могут порой и погубить.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты хочешь дать им время забыть, что служил у графа де Пейрака?

Он потупил взор.

– Лично я никогда этого не забуду, сударыня. Пусть только мой господин победит своих врагов, и я с радостью вернусь к нему. Но я всего-навсего простой брадобрей.

– Ты прав, Бине, – с улыбкой проговорила Анжелика. – Мне нравится твоя откровенность. Зачем тебе подвергаться гонениям вместе с нами! Вот тебе сто экю и будь счастлив.

Бине поклонился ей, взял свой ящичек и, пятясь задом к двери, на ходу отвешивая поклоны, вышел.

– А ты, Джованни, хочешь, чтобы я познакомила тебя с господином Люлли?

– О, конечно, хочу, госпожа.

– Ну, а что будешь делать ты, Куасси-Ба?

– Гулять с тобой, каспаша.

Анжелика улыбнулась.

– Хорошо. Тогда идите оба со мной. Мы отправляемся в Тюильри.

В этот момент приоткрылась дверь и показался роскошный темный парик прокурора Фалло.

– Я услышал ваш голос, сударыня… А я как раз поджидал вас, чтобы поговорить с вами.

Анжелика знаком приказала слугам дожидаться ее.

– Сударь, я в вашем распоряжении.

Вслед за прокурором Анжелика прошла в его контору, где суетились клерки и писцы. Сладковатый запах чернил, унылый скрип гусиных перьев, царивший в зале полумрак и черная суконная одежда этого бедного люда навевали тоску. На стене конторы висело множество черных мешков, где хранились судебные дела.

Мэтр Фалло провел Анжелику в примыкавший к залу небольшой кабинет. Навстречу им поднялся какой-то мужчина. Прокурор представил его:

– Мэтр Дегре, адвокат. Мэтр Дегре будет в вашем распоряжении для ведения прискорбного дела вашего супруга.

Анжелика с изумлением разглядывала незнакомца. Такой адвокат графу де Пейраку?! Где еще найдешь адвоката в такой поношенной одежде, в такой потрепанной рубашке, в такой жалкой шляпе! Даже прокурор, который, кстати сказать, разговаривал с адвокатом с большим уважением, и тот на его фоне казался одетым роскошно. Бедняк адвокат даже парика не носил, и его длинные волосы были словно из той же грубой коричневой шерсти, что и его одежда. Но, несмотря на свою вопиющую нищету, держался он с большим апломбом.

– Сударыня, не будем говорить ни в будущем времени, ни даже в условном наклонении. Я уже в вашем распоряжении, – тотчас же заявил он. – А теперь без опасений доверьтесь мне и расскажите все, что вам известно.

– Что вам сказать, мэтр, – довольно холодно проговорила Анжелика, – я ничего или почти ничего не знаю.

– Очень хорошо, это оградит нас от не правильных предположений.

– Но есть все же один бесспорный факт, – вмешался мэтр Фалло. – Приказ об аресте подписан самим королем.

– Совершенно верно, мэтр. Король. От короля и нужно исходить.

Молодой адвокат ухватился рукой за подбородок и нахмурил брови.

– Да, не очень это все удачно. Придется начинать расследование чуть ли не с самого верха.

– Я как раз собираюсь повидаться с герцогиней де Монпансье, кузиной короля, – сказала Анжелика. – Я думаю, через нее мне удастся получить более точные сведения, особенно если причина ареста – в придворных интригах, как я подозреваю. Может быть, с ее помощью я сумею даже дойти до его величества.

– Герцогиня де Монпансье! – с презрительной гримасой фыркнул адвокат. – Эта длинная жердь – не лучший помощник. Не забывайте, сударыня, что она принимала участие во Фронде и именно она отдала приказ стрелять по войскам своего кузена короля. Поэтому при дворе к ней всегда будут относиться с подозрением. Кроме того, король немного завидует ее богатству. И она очень скоро поймет, что не в ее интересах защищать вельможу, впавшего в немилость.

– Но мне показалось, и я много раз слышала об этом, что у герцогини де Монпансье доброе сердце.

– Дай бог, чтобы она дала вам возможность убедиться в этом, сударыня. Я истый парижанин и не очень-то доверяю сердцам вельмож, которые предоставляют народу пожинать плоды своих распрь, плоды столь же горькие и гнилые, как те, что гниют под окнами вашего дома, господин прокурор. А впрочем, попробуйте и этот ход, сударыня, если он кажется вам хорошим. Однако я советую вам говорить об этом с герцогиней и принцами как бы между прочим и не слишком упирать на то, что по отношению к вам допущена несправедливость.

«Не хватает еще, чтобы какой-то голодранец адвокатишка учил меня, как вести себя при дворе!» – с раздражением подумала Анжелика.

Она достала кошелек и вынула из него несколько экю.

– Это аванс в счет расходов, которые могут возникнуть в ходе следствия.

– Благодарю вас, сударыня, – ответил адвокат и, бросив довольный взгляд на деньги, сунул их в свой весьма тощий кожаный кошель, который болтался у него на поясе.

Затем он вежливо поклонился и вышел.

И тотчас же навстречу ему поднялся огромный белый датский дог в больших коричневых пятнах, который терпеливо ждал его на углу дома, и пошел вслед за хозяином. Тот, засунув руки в карманы и весело насвистывая, вскоре исчез из виду.

– Этот человек не внушает мне доверия, – сказала зятю Анжелика. – По-моему, он просто самодовольный болван.

– Он блестящий адвокат, но беден, как почти все они, – возразил прокурор.

– В Париже слишком много адвокатов, которые сидят без дела. Свою должность он наверняка получил в наследство от отца, потому что купить ее, конечно, не смог бы. Я порекомендовал его вам потому, что, во-первых, ценю его ум, а во-вторых, он обойдется вам недорого. За ту небольшую сумму, что вы ему дали, он совершит чудеса.

– Вопрос денег не должен играть никакой роли. Если это необходимо, мой муж будет пользоваться услугами самых блестящих адвокатов.

Мэтр Фалло бросил на Анжелику высокомерный и насмешливый взгляд.

– Разве в вашем распоряжении неисчерпаемые богатства?

– При себе у меня нет большой суммы, но я пошлю Маркиза д'Андижоса в Тулузу. Он встретится с нашим банкиром и, если спешно понадобятся деньги, поручит ему продать несколько наших угодий.

– А вы не боитесь, что на ваше тулузское имущество наложен арест, как и на парижский отель?

Ошеломленная Анжелика в ужасе взглянула на Фалло.

– Этого не может быть! – пробормотала она. – На каком основании? За что нас так преследовать? Мы никому не причиняли зла.

Прокурор с елейной улыбкой развел руками.

– Увы, сударыня! Столько людей, которые приходят в эту контору, говорят то же самое. Послушать их, так можно подумать, что никто никогда никому не причиняет зла. И тем не менее без конца возникают судебные процессы…

«И прокуроры не сидят без дела», – подумала Анжелика.

Обеспокоенная словами прокурора, Анжелика рассеянно брела по улицам Парижа. Они прошли улицу Коломб, затем Мармузе, Лантерн, миновали Дворец правосудия. Набережная Орлож привела их к Новому мосту, который находился в самом конце острова. Слуги пришли в восторг от царившего на мосту оживления. Множество фургонов-лавчонок со всех сторон облепили бронзовую статую славного короля Генриха IV, и оттуда доносился разноголосый хор торговцев, на все лады расхваливающих свои товары. Один кричал о чудотворном пластыре, другой уверял, что рвет без боли зубы, третий предлагал пузырьки с загадочной жидкостью, которая удаляет пятна с одежды; продавали здесь и книги, и игрушки, и черепаховые ожерелья против боли в животе. Хрипели трубы, надрывались шарманки. На помосте под барабанный бой акробаты жонглировали стаканчиками. Человек с изможденным лицом, в потрепанной одежде сунул Анжелике какую-то бумажку и попросил десять су. Она машинально дала ему деньги и, положив листок в карман, приказала слугам, которые удивленно глазели по сторонам, поторопиться.