Когда затрубили в рог, Чайм приложил палец к губам Паррика, давая понять, что наступило время безмолвного ночного бдения. Кавалерийский начальник вздохнул и постарался сосредоточиться на чем-нибудь приятном. В конце концов до сих пор все шло, как намечено. Вчера Эфировидец передал вызов Хозяину Стад, и тот в полном соответствии с законом принял вызов.

— Люди не в восторге от такого решения, — признался Чайм по возвращении.

— Еще никто из чужестранцев не осмеливался бросить вызов Хозяину Стад, и Всадники пришли в ярость. Если бы сам вождь не погасил насмешкой пламя этого гнева, не знаю, был бы я сейчас жив. Меня уже называют изменником. — Он печально покачал головой.

Поглядев на него, Паррик понял, что Эфировидцу действительно повезло. Юноша был весь в синяках и ссадинах от камней и вымазан в навозе. Сангра, увидев его, чуть не заплакала от жалости и негодования, и Паррик ее возмущение разделял.

Визит Чайма в крепость имел еще один результат, приятно удививший Паррика. Он притащил с собой какой-то кожаный сверток и, не обращая внимания на сочувственные причитания Сангры, вручил его Паррику.

— Я хотел бы, — извиняющимся тоном сказал он, — разыскать твое собственное оружие, но его слишком хорошо охраняют. Но, во всяком случае, тебе не придется драться с Хозяином Стад голыми руками.

Развернув сверток, кавалерийский начальник обнаружил два меча — для себя и для Сангры. Конечно, по качеству они сильно уступали клинку Паррика: пастухи Ксандима не были искусными кузнецами. Но все же Паррик был рад иметь хотя бы такое оружие для защиты от копыт и зубов Хозяина Стад. Может быть, ксандимцу все же удалось найти спрятанные ножи? Он повернулся к Чайму и спросил:

— Не найдется ли у тебя точильного камня и еще парочки лезвий, которые можно было бы превратить в ножи для метания?

От размышлений Паррика отвлекло непонятное чувство — словно на него устремились взгляды множества враждебных глаз. Он поглядел в сторону противоположного Сторожевого камня, в свете костра разглядел лицо Хозяина Стад и помрачнел. Фалихас вперил в него гневный взгляд — и Паррику показалось, что битва уже начинается.

…Только по резкому звуку рога можно было понять, что наступил рассвет. Все окружающее скрывал густой туман. Паррик вытянул затекшие ноги и потер глаза. Он готов был поклясться, что минувшая ночь была самой длинной в его жизни. Пока лагерь противника не исчез в тумане, Паррик играл в гляделки с Фалихасом. После окончания бдения Чайм вручил Паррику мех с вином, и тот сделал большой глоток — это все, что полагалось ему перед поединком, хотя Эфировидец говорил, что в крепости готовится пир для победителя. Ну что ж, у Паррика было твердое намерение принять участие в этом пире. Ободренный этой мыслью, он вылил остатки вина из меха себе на голову, надеясь, что это немного взбодрит его, после чего вытер лицо плащом.

— Пора начинать, — шепотом напомнил Чайм. Паррик был озадачен. Он ожидал торжественных речей и вообще какой-то церемонии.

— А что я должен делать? — спросил он.

— Выходи на площадку и будь готов: по сигналу рога начнется поединок.

— Как? Вот так, сразу? Может быть, кто-нибудь должен что-нибудь сказать? Чайм улыбнулся:

— Вчера я уже все сказал за тебя. Теперь надо драться. Поспеши — и пусть удача сопутствует тебе!

Не успел Паррик сделать и десяти шагов, проклиная туман, как вновь затрубил рог.

— Гром и молния! — Он потянулся за своим мечом, и в этот момент послышался стук копыт и справа от него из тумана вынырнула большая черная тень.

Конь бросился на Паррика прежде, чем тот успел обнажить меч. Кавалерийский начальник вовремя отскочил в сторону и упал на землю, ожидая, что вот-вот на него обрушатся копыта. Но вместо этого он услышал треск разорванной ткани, и тут же в плечо вонзились зубы огромного жеребца. Паррик покатился по земле, а когда снова вскочил на ноги, похожий на призрака жеребец уже исчез.

У Паррика дрожали колени. Его враг играл с ним в «кошки-мышки». У Хозяина Стад было преимущество: кавалерийский начальник не видел его и не знал, откуда он может появиться, а между тем конь-Фалихас с его обостренными чувствами мог легко найти Паррика по слуху, а теперь еще и по запаху крови, которая идет из укушенного плеча. Паррик мрачно усмехнулся. Враг напал на него справа, чтобы покалечить руку, в которой обычно держат меч, но он не заметил, что Паррик — левша. Воин снова попытался вытащить меч из ножен — и оцепенел. Оказывается, покатившись по земле, Паррик погнул паршивое лезвие — и теперь меч застрял в ножнах!

Однако размышлять времени не было: рядом послышался стук копыт. Звук этот был обманчив — в тумане невозможно точно определить направление, и Паррик едва успел увернуться. Вороной конь пронесся мимо, слегка задев его копытом. Удар пришелся по колену. Паррик выругался и стал ощупывать рукав. Нашарив нож, он тут же вытащил его и быстрым движением метнул вслед своему противнику. Услышав пронзительное ржание, Паррик понял, что попал в цель, и злорадно усмехнулся. Не зря он столько времени оттачивал лезвия на точильном камне Чайма.

Не дожидаясь нового нападения, кавалерийский начальник вытащил из-за голенища второй нож. Кровь врага придала Паррику новые силы. Как всегда, азарт битвы опьянил его, он вдруг почувствовал бодрость и свежесть. Словно забыв и о ране в плече, и о распухшей коленке, с ножом в руке он стоял, готовый к новому нападению врага, скрытого серым туманом.

— О Боги, что там происходит? — Сангра дернула Чайма за рукав. Он рассеянно высвободил рукав и взял ее за руку.

— Я вижу не больше твоего, — ответил он. — Но, по-моему, Хозяин Стад пользуется туманом, как прикрытием. Это ужасное ржание, которое мы только что слышали, означает, что Паррик ранил своего врага. Но в каком положении он сам… Этого сейчас не узнаешь.

Сангра отчаянно выругалась и схватилась за рукоятку меча.

— Ненавижу эту проклятую беспомощность! Если бы я могла видеть…

— Даже тогда мы ничего не могли бы поделать, — мягко напомнил Чайм. — Хотя я и сам предпочел бы посмотреть, что там творится. К тому же Фалихас использует туман в своих целях…

Но тут снова раздался стук копыт, и Сангра с такой силой сжала ему руку, что хрустнули кости. Потом они услышали, как противники столкнулись в тумане. Человек вскрикнул, и сразу же вслед за этим раздалось новое, полное боли и ярости ржание жеребца. Сангра вскочила, потянув за собой и Чайма. В ответ на ее движение напротив, в лагере вождя, послышался звон стали, и в тумане выросло несколько теней — его товарищи тоже встали.

— Сядь! — зашипел Чайм, стараясь силой усадить воительницу рядом с собой.

— Пропади он пропадом, этот туман! — воскликнула Сангра и просительно посмотрела на Эфировидца. — Чайм, ты ведь умеешь колдовать с ветром? Ты можешь рассеять эту дрянь, которая нам мешает?

Чайм ошеломленно поглядел на нее.

— Рассеять? — изумленно переспросил он. — Сангра, ты не понимаешь. Я могу видеть ветер, но не могу заставить его подуть!

— Верно, я не поняла, — со злостью ответила она. — Но, Чайм, можно хотя бы попробовать?

Снова застучали копыта, но теперь конь двигался неуверенно. Однако и Паррик дышал тяжело, и, судя по всему, ему сейчас было очень трудно. Значит, подумал Чайм, Хозяин Стад ранен, но и Паррик тоже. Фалихас выжидает, когда будет подходящий момент… О благословенная Ирис, помоги мне… Пошли нам ветер…

В отсутствие хотя бы легкого ветерка даже Второе Зрение Чайма было бесполезно. Он закрыл глаза, решив положиться на свои остальные чувства, и почувствовал сопротивление воздуха, перенасыщенного влагой, тяжелого и неподвижного. Чайм напряг всю силу своего духа, пытаясь вызвать движение воздушных масс; но это было все равно, что пытаться сдвинуть гору. Сердце его забилось часто-часто, он весь дрожал от перенапряжения. «О Ирис, помоги мне! — взмолился он. — Сейчас мне необходимо чудо». И Богиня, кажется, вняла ему и на этот раз.