— То-то ты порадуешься! — усмехнулся Миафан. — Весьма любезно с ее стороны дать тебе повод для экзекуции!

— Кому нужны эти поводы! — пожала плечами Элизеф. — Хотя, честно сказать, она мне их дает не так уж много. Надо отдать этой девке справедливость, она моя лучшая горничная за все это время.

— Ладно, забудем о пустяках! Послушай, Элизеф, я только что сделал весьма полезное открытие. — И он вкратце рассказал о допросе купца и о том, как можно увеличить магические силы за счет страха и страданий смертных.

Элизеф с отвращением выругалась:

— Что? Ты хочешь сказать, что во всех этих человеческих жертвах вовсе не было необходимости? То есть мы вполне могли бы обойтись мучениями нескольких узников?

— В известной мере это так, — рассудительно заметил Миафан. — Но для магии, требующей особого напряжения сил, вроде полного подчинения чужой воли на расстоянии, по-моему, все-таки нужны жертвоприношения. И все же мое открытие сулит нам новые и весьма интересные возможности. Потребуется ряд опытов, и кто может быть лучшим материалом для них, чем Ваннор? — Голос Миафана стал тихим и вкрадчивым. — Он человек твердолобый, но физически сильный и, если не перегибать палку, сможет продержаться достаточно долго.

Элизеф кивнула, соглашаясь.

— Куда ты велел поместить его?

— Я приказал подготовить для него прежние покои Ориэллы.

Миафан улыбнулся, увидев изумление Элизеф.

— Он будет нужен нам постоянно и всегда должен быть под рукой. Кроме того, придется его, так сказать, побаловать. И наконец, куда же еще можно его поселить? Только в архиве под библиотекой, а оттуда легче бежать, тем более — похитить. Но на этот раз ему не удастся улизнуть от меня!

Открыв глаза, Ваннор не сразу понял, где он находится.

Потом он с ужасом вспомнил свой арест и встречу с Миафаном. Последствия пережитого вчера сказывались до сих пор. Он чувствовал страшную слабость и боль во всем теле, но тут же забыл об этих неприятных ощущениях, увидев, куда он попал.

Купец ожидал увидеть мрачные стены темницы, однако оказалось, что он лежит на мягкой постели в какой-то просторной, светлой комнате, обставленной красивой полированной мебелью старинной работы, а в камине жарко пылает огонь. Ваннор поежился. Миафан явно что-то затеял! Откровенно говоря, он предпочел бы темницу.

— Ну ладно, там посмотрим, — проворчал купец. На ночном столике стояла чаша с каким-то напитком. Осторожно отхлебнув из нее, Ваннор обнаружил, что это тэйлин, и даже еще горячий. Приятное тепло разлилось по его телу, и, прежде чем купец успел подумать, не подмешано ли что-то в напиток, он выпил почти всю чашу. Горячее питье взбодрило его. Ваннор встал с постели и, радуясь обилию света и тепла, направился к двери, ведущей в смежную комнату.

Здесь также ярко горел огонь в большом камине. Комната была чисто прибрана и выглядела столь же уютно, как в давние дни. Знакомая обстановка живо напомнила Ваннору о прошлом, и он почувствовал острую душевную боль. Купец узнал покои Ориэллы. Он вспомнил, как они собирались здесь, когда ему случалось обедать вместе с Ориэллой. Вспомнил Ваннор и Форрала. Где же теперь Ориэлла? Что с нею? А ведь, кажется, бедняжка скоро должна родить… Мысли его вернулись к дочери. Ему так и не удалось отыскать ее. Что с ней могло случиться в этом гнездилище порока и беззакония, каким стал теперь Нексис? Только бы найти несчастную девчонку… Очертания предметов вдруг стали зыбкими, и Ваннор стал яростно тереть глаза, решив, что это последствия вчерашних издевательств Миафана. Двигаясь, как лунатик, купец осмотрел комнаты. Входная дверь, конечно, заперта, а к окнам, как заметил Ваннор, нельзя приблизиться из-за чар. Когда купец попытался дотронуться до свинцовых рам, вспыхнула яркая вспышка и руку словно обожгло огнем. Таким же заклинанием были защищены оба камина. Ваннор обнаружил, что можно подбрасывать дрова в оба очага с небольшого расстояния, но подойти к ним вплотную нельзя. Очевидно, это было сделано для того, чтобы узник не мог воспользоваться огнем, как оружием. Да что там огонь! Когда Ваннор в отчаянии подумал, что может повеситься, если ничего другого не останется, то решил попробовать сделать удавку из простыни. Но простыни упорно выскальзывали из рук при малейшей попытке свернуть их и сделать узел.

Ваннор бессильно упал в кресло у камина и, закрыв лицо руками, стал проклинать собственную глупость. От страха за дочь он потерял разум. Ему казалось, что достаточно вернуться в Нексис, переодеться, тайно встретиться со старыми товарищами — и он сразу же нападет на след пропавшей девушки. Он только не учел, что не всем старым товарищам можно теперь доверять. Ваннор выругался. Кто же из этих подлецов предал его? Город сильно изменился в его отсутствие. Власть Миафана открыла неслыханные возможности для процветания и легкого обогащения людей, неразборчивых в средствах. Имущественное неравенство разделило город на две полярные половины, и Ваннору больно было смотреть на нищету, убожество и эпидемии, свидетелем которых он стал. Но не у всех была столь чувствительная совесть. Бессовестная жажда власти, жестокость и бесчеловечность, свойственные Миафану, словно заразная болезнь распространялись по родному городу Ваннора, и купец был бессилен помешать этому. Помешать! Он не смог защитить даже самого себя! Хотя Ваннор был не из тех, кто быстро впадает в уныние, он понимал, что положение его безвыходное. ***

Вся кухня замерла, когда там появился Миафан. Джанок, распекавший за оплошность какого-то поваренка, замолчал на полуслове. Главный повар был изумлен и напуган. Что здесь понадобилось Владыке? Он никогда не снисходил до посещения кухни.

Джанок низко поклонился:

— Что угодно повелителю?

Главный повар хорошо помнил тот черный день, давным-давно, когда он упустил невольника Анвара, который потом сошелся с Ориэллой; помнил и то, как наказал его Миафан за эту оплошность.

— Джанок, — услышал он резкий окрик Верховного Мага, — мне нужен слуга, который мог бы выполнить одно весьма деликатное поручение. Есть ли среди твоих лодырей хоть один, достойный доверия, — надежный и рассудительный ?

— Я могла бы взяться за такое дело, повелитель, — послышался чей-то тонкий голосок.

Джанок нахмурился. Боги свидетели, если бы эта сопливая девчонка не пользовалась покровительством самой Элизеф, он бы ей показал!

Миафан удивленно уставился на девчонку:

— Ты — служанка волшебницы Элизеф?

— Да, повелитель. — Она присела. — Но у меня найдется время и для другой работы, ведь я всегда работаю.., плодотворно, как говорит моя госпожа. — Она наморщила лоб. — Да, кажется я слышала от нее именно такое слово.

Миафан невольно улыбнулся.

— Ну, хорошо, — сказал он, — если ты думаешь, что справишься с этим, не причиняя неудобств своей госпоже…

— Да, повелитель, обещаю. Я всегда очень стараюсь… Джанок стиснул зубы. Экая проныра! Вечно подлизывается к магам и лезет вперед!

— Прекрасно! — ответил Миафан. — Столь ревностное отношение к своим обязанностям — приятная редкость в наши дни. Джанок, приготовь поднос с едой и лучшим вином, а ты, девочка, принеси все это ко мне наверх, да поскорее.

Едва Владыка ушел, Джанок напустился на служанку.

— Слушай, ты, смотри у меня…

— Не смей меня трогать! Я все расскажу госпоже Элизеф! — завизжала девица.

Джанок выругался, но поделать ничего не мог. Как и все слуги, он панически боялся волшебницу. Но когда-нибудь эта сучка промахнется, и уж тогда… Строя изощренные планы мести, Джанок принялся заполнять поднос блюдами.

Измученный мрачными мыслями, Ваннор заснул прямо в кресле, но вскоре его разбудил скрип открываемой двери. Купец вскочил, и первым его чувством было облегчение, ибо Миафан пришел без гвардейцев. Хотя, когда имеешь дело с Верховным Магом, это, пожалуй, не так уж и важно.

— Чего ты хочешь от меня? — проворчал он.

— Просто решил принести тебе поесть, — пожал плечами Миафан и улыбнулся своей мрачной улыбкой. — Мы ведь должны заботиться о тебе, дорогой Ваннор. Будет очень жаль потерять тебя слишком скоро. — Он жестом показал служанке, куда поставить поднос. Она выполнила его требование, отвернувшись от Ваннора и опустив голову. Ваннор пригляделся к ней повнимательнее. Хотя ее неаккуратная челка мешала рассмотреть лицо, оно показалось ему таким знакомым… Купец ахнул и торопливо повернулся спиной к Миафану, чтобы тот не заметил его смятения. Служанка между тем со стуком поставила поднос на стол, едва не пролив вино, и, бросив на Верховного Мага испуганный взгляд, выбежала из комнаты.