Особенно зачитанной выглядела одна книжка. Лес нагнулась, чтобы прочитать почти неразличимое название. Удивленная улыбка пробежала по ее губам, когда она сообразила, что это сочинение о поло, написанное лордом Маунтбаттеном. Книга напоминала Библию, которую читают и перечитывают вдоль и поперек. Рауль говорил, что учился поло самым трудным способом — путем проб и ошибок, будучи сам себе наставником. Только сейчас, задумчиво глядя на книгу, Лес поняла, что означали эти слова.

— О, сеньора Лес, — послышался голос Эктора.

Лес слегка вздрогнула и обернулась к двойным дверям. Она и не услышала его приближения. Перестук костылей и шарканье парализованных ног сделались для нее настолько привычными, что стали полностью сливаться с прочими негромкими домашними звуками, к которым никто не прислушивается. Видимо, Эктор проходил мимо дверей кабинета и решил заглянуть.

— Я услышал, как подъехала машина, но, не застав вас в гостиной, подумал, что вы скорее всего пошли на поле для поло.

— Нет. Мне сказали, что я отвлекаю игроков, — небрежно ответила Лес.

— Думаю, что знаю, кто это сказал. — Понимающий огонек в глазах Эктора словно поддразнивал ее.

Лес сомневалась, чтобы что-нибудь могло ускользнуть от его внимания, но ничего не ответила на это замечание.

— Я просматривала книги на полках и натолкнулась на эту, — показала она. — Боюсь, что книжка почти разваливается на части.

— Много, много раз я видел Рауля с этой книгой в руках. Он всегда ее читал и… и спрашивал то об одном слове, то о другом…

— Это было много лет назад… когда он только учился играть в поло, не так ли?

— Si. Для него это было очень трудно. Ему пришлось много потрудиться, чтобы стать тем, кто он есть.

— Да, теперь понимаю, как много. — Лес закрыла книгу и задумчиво прижала ее к груди, поглаживая рукой истрепанную обложку.

— Вы чего-нибудь желаете? Может быть, чая?

— Нет. Gracias, Эктор.

Он повернулся, стуча костылями по полу.

— Мне надо пойти присмотреть за ленчем.

После того как Эктор ушел, Лес присела на угол стола и стала рассматривать истрепанную обложку книги, которую держала в руках. Она подозревала, что поло было религией Рауля… его богом и его любовницей. И меж ними никогда не вставали ни женщина, ни какое-нибудь иное увлечение. В жизни Рауля не было ничего другого, кроме поло. И Лес спрашивала себя, а разрешит ли он ей войти в нее?

Но даже если он разрешит ей занять место в его жизни, хочет ли этого она сама? Еще совсем недавно она и помыслить не могла о любовной связи с каким-нибудь мужчиной, а теперь взгляните-ка на нее — размечталась над его старой книгой. После развода прошло слишком мало времени, чтобы она успела обрести почву под ногами. И если она сейчас испытывает разочарование и депрессию, то можно ли найти лучшее место для успокоения, чем объятия Рауля? Он заставляет ее вновь почувствовать себя женщиной, возвращает былую уверенность в себе. А это очень много.

Хлопнула входная дверь, послышались тяжелый топот сапог и усталые мужские голоса. Лес встала со стола, на краю которого сидела, и повернулась к двери, обе створки которой распахнулись, и на пороге появился Рауль. Увидев Лес, он замер на полушаге, затем вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Как прошло сегодняшнее утро? — начала было Лес, но угрюмое и тяжелое выражение его лица заставило ее умолкнуть. — Надеюсь, ты не возражаешь против того, что я здесь. После того, как я проводила Тришу…

Рауль грубо забрал книгу у нее из рук и втиснул ее на прежнее место на полке. Затем подошел к столу и начал перелистывать лежащие на нем бумаги.

— Эта книга у тебя особая, не так ли? — Лес тут только сообразила, что, взяв без спросу этот потрепанный томик, она не приняла во внимание, насколько тот дорог Раулю. — Эктор сказал мне, что ты прежде читал ее…

— Эктор слишком много болтает, — проворчал Рауль.

— Ты несправедлив, — запротестовала Лес, встав на защиту Эктора.

— Pues bien[21], так, значит, он сказал вам, что именно по этой книге я учился читать. — Он оперся руками о стол, отвернув голову от Лес в сторону. — У меня не было возможности получить регулярного образования. Я должен был работать, чтобы есть, но уверен, что вам этого не понять.

Рауль выпрямился и, взяв со стола стопку бумаг, принялся их перебирать. Но по яростному выражению его лица Лес поняла, что ее возлюбленного обуревает гордость, а не гнев.

— Поверь мне, Рауль, — спокойно сказала она, — я думала, что эта книжка была для тебя учебником поло. Я не знала, что ты учился по ней читать. Эктор ничего мне об этом не сказал.

Рауль тихо чертыхнулся по-испански себе под нос и бросил бумаги на стол.

— Я понимаю, что ты можешь мне не поверить, — продолжала Лес, — но считаю, что не имеет никакого значения, как ты учился читать. Джейк всегда говорил Эндрю, что ему совершенно наплевать, в каком колледже учился человек. Его интересовало только одно — знает ли тот свое дело.

— И тебе не кажется забавным то, как я учился читать? — с вызовом спросил Рауль, давая понять, что все другие над этим потешались.

— Нет, хотя меня и удивляет, что ты не ходил в школу. Насколько я могла понять, Аргентина — очень образованная страна.

— Я ходил в школу всего три года, когда мы жили в пампах. Именно там меня научили разбирать буквы и цифры.

— А как ты изучил английский?

— Мой хозяин сеньор Бооне был потомком английских поселенцев, которые приехали сюда, чтобы строить железную дорогу. Образование он получил на английском и очень плохо говорил по-испански. Его друзья, которые собирались у него, чтобы играть в поло, тоже в основном были англичане. И я считал, что английский язык и английские манеры — как бы одна из составных частей игры. Я взял этих людей себе в образец. Я подражал тому, как они говорят и как одеваются, а когда я стал играть достаточно хорошо и англичане начали приглашать меня к себе домой, я перенимал то, как они пьют и едят.

И все же Лес понимала, что сам он не придавал всему этому никакого значения — ни одежде, ни хорошей еде и изысканным винам, шикарным домам и кичливым манерам. Просто это был мир, в котором играли в поло, и хотя Рауль освоился в этом мире, он так и не соблазнился им.

— Ты прошел через все это только затем, чтобы играть в поло, — утвердительно сказала она.

— Только затем, чтобы играть в поло, — повторил Рауль. — Поло дало мне свободу. Никто не говорит мне, что я должен делать. Ты не приказываешь мне учить твоего сына. Это мой выбор. Я учу его, потому что хочу этого сам. Я не отвечаю ни перед одним человеком на свете.

— И ни перед одной женщиной.

— Да, и ни перед одной женщиной. — Рауль повернулся, сел на край стола и притянул Лес к себе, поставив ее между своих колен. Его руки обвились вокруг ее бедер, а ладони Лес легли ему на плечи. По ее коже пробежала чувственная дрожь, когда он уткнулся лицом ей в шею.

Она зарылась пальцами в его темные волосы, прижимая его голову к себе, и Раулю пришлось сделать усилие, чтобы поднять голову и найти ее губы. Они так долго ждали этого момента и так изголодались друг по другу, что почти задохнулись от поцелуя. Лес жадно впитывала вкус Рауля, никотиновый аромат его языка и солоноватый привкус его губ. Она прислонилась к нему, позволяя Раулю принять на себя ее вес и все крепче прижимаясь к нему в желании окончательно слиться с его телом.

Щелкнула, поворачиваясь, дверная ручка, но они услышали этот предупредительный звук слишком поздно, чтобы отпрянуть друг от друга.

— Рауль, ленч готов.

Эктор запнулся на полуслове, но на губах его играла широкая ухмылка, скрывающаяся под густыми усами. Рауль повернулся к нему, обхватив бедра Лес рукой и не давай ей отстраниться от него.

— Было бы неплохо, Эктор, чтобы ты с этого дня помнил, что надо постучать, прежде чем войдешь, — резко бросил он.

— Si, и может быть, нам к тому же следует установить замки. — Эктор потянул дверь, закрывая ее за собой. Стук его костылей в коридоре раздавался особенно громко, словно старик желал, чтобы они слышали, как он уходит.