– Ну а как же любовь?

– Он любит тебя.

– Потому что он хочет меня, когда не может ничего с собой поделать? Это не любовь!

– Но между вами есть нечто большее, чем это.

Эти слова казались бы более убедительными, подумала Элен, если бы Дивота не отвела глаза в сторону, когда их произносила.

– Неужели? Правда? И что же это означает, скажи мне, пожалуйста.

Дивота не ответила. На ее мягкое темное лицо легла печаль.

– Прости меня, дорогая. Мне совсем не хотелось, чтобы ты начала сомневаться в себе. Я вовсе не преследовала эту цель.

«Сомневалась ли она? Конечно, сомневалась, хотя в данный момент это едва ли имело какое-нибудь значение». Элен сделала нетерпеливый жест:

– Не в этом дело.

– Нет, в этом. Потому что, если те духи и помогли тебе в самом начале, то это вовсе не означает, что мужчина ничего не может испытывать по отношению к тебе и без них.

– Нет? А что, если не может? Что, если его страстная влюбленность исчезнет, как только я сама влюблюсь в него?

– О, дорогая, разве могут быть опасения такого рода?

– Что это значит? – закричала Элен, подавшись вперед, сидя в кровати. – Единственное, что мне хочется знать, заключается в том...

Дверь внезапно распахнулась, и вошел Райан. Он перевел взгляд с раскрасневшегося лица Элен на Дивоту.

– Ты сказала ей? – обращаясь к служанке, спросил он.

– О чем, месье?– нахмурилась Дивота.

– Я думал, что новости обогнали меня, хотя сам, как только узнал об этом, тут же примчался.

– Я ничего не знаю. О чем ты? – спросила Элен.

– Только что мы получили сообщение от Морвена... – Он замолк, как будто раздумывая, стоит ли продолжать.

– Да? И что в том сообщении?

– Оно касается Эрмины. Она... умерла.

Потрясенная известием, Элен молча уставилась на него, думая об Эрмине, об этой остроумной, мудрой и жизнерадостной женщине. Не может быть, чтобы она умерла...

– Нет... – прошептала Элен.

Райан покачал головой, и лицо его омрачилось.

– Невозможно в это поверить, но это так.

– Но что же произошло?

– Точно еще не выяснили. Эрмину нашли бездыханной всего час назад. Морвен думает, что это несчастный случай, а доктор, которого вызвали, объявил, что это самоубийство.

– Самоубийство?!

– От большой дозы мышьяка.

Нельзя сказать, чтобы Морвен Гент не горевал по Эрмине. С покрасневшими глазами, он то и дело замолкал посреди разговора, устремляя свой взгляд в пространство с выражением такого невыразимого горя на своем классическом волевом лице, что у каждой женщины, оказавшейся поблизости, возникало непреодолимое желание успокоить его. Тем не менее временами он с легкостью и уверенностью делился своими соображениями о шансах на успех театра в Новом Орлеане и о пьесах, которые должны способствовать успеху первого сезона; и о том, куда собирается отправиться после спектаклей в Новом Орлеане, и какое будущее, по его мнению, ожидает театр во Франции при Наполеоне.

Прием, если можно так выразиться, последовавший после похорон Эрмины, состоялся в доме у Рашель Пито, в большом здании в лучших архитектурных традициях Вест-Индии, расположившемся сразу же за городскими воротами. Обычно посещения с выражением соболезнований предпринимают через неделю, но Эрмина прожила в городе совсем недолго, а у актерской труппы оказалось так мало знакомых, что друзья сочли нужным оказать поддержку Морвену и Жози сразу же после похорон актрисы.

Если Морвен в данный момент и нуждался в поддержке со стороны женщин, то ее оказалось предостаточно. По одну сторону от актера сидела Жози, одетая в черное платье, слегка оживленное белым воротничком и манжетами, а по другую сторону от него восседала вдова Пито в бледно-лиловом с серым сатиновом платье с длинной мантильей из черных кружев, довольно безвкусных, и с серебряным колье вокруг шеи, с которого свисал амулет в виде нападающей кобры.

Когда Элен приблизилась к Морвену, чтобы поговорить с ним, актер встал. Он взял ее протянутую руку и улыбнулся. Его зеленые глаза потемнели. Потом притянул Элен к себе и крепко обнял. Он коснулся губами ее щеки и наверняка прикоснулся бы и к губам, если бы она предусмотрительно не повернула голову в сторону.

Застигнутая врасплох, Элен с удивлением ждала реакции своего тела на такое объятие. Но не ощутила ничего, кроме раздражения от того, что Морвен воспользовался положением. Дать ему немедленный отпор она не решилась, чтобы не обидеть его. По-прежнему зажатая в его объятиях, Элен вспомнила шутливое замечание Эрмины, сделанное за несколько недель до этого на шхуне, – унегополностью отсутствуетконтроль, когдаделокасается женщины.

Позади Элен раздалось мягкое покашливание Райана. Не торопясь, Морвен выпустил ее. В его взгляде, когда он посмотрел на друга, не сквозило и тени раскаяния.

– Ты ведь не возражаешь против этого объятия, не так ли, старина? Некоторые соболезнования намного полезнее других.

– Они также могут оказаться и намного опаснее, – ответил Райан, и в его холодной улыбке прозвучало предупреждение.

Райан присутствовал на службе отпевания, так же как и Мазэн, Туссар и Дюран. Женщинам в Новом Орлеане не позволялось принимать участия в церемониях подобного рода, так как считалось, что для них они слишком мучительны. А на этой тем более, поскольку Эрмина не могла быть захоронена в освященной земле.

Морвен яростно выступал против подобного постановления церковного совета. «У Эрмины не было ни малейшего основания или намерения кончать жизнь самоубийством», – снова и снова заявлял он. Церковь тем не менее оставалась непреклонной; доктора назвали ее уход из жизни самоубийством, и, несмотря на отсутствие прямых доказательств, так и нужно было к этому относиться.

– Что я вам скажу, – прошептала мадам Туссар, наклоняясь к Элен и дыша ей прямо в ухо. – Морвену Генту не хотелось бы, чтобы мы думали, что смерть бедной Эрмины оказалась несчастным случаем, иначе этому самодовольному петуху придется признаться, что если у нее и была причина расстаться с жизнью, то этой причиной оказался он!

– Разве вы сами можете поверить в то, что Эрмина оказалась способной на такое? – запротестовала Элен.

– Она могла пойти на это, например, из-за той женщины. – Жена бывшего служащего кивнула на Рашель Пито. – Эрмина не могла соперничать с такой «черной вдовой»[29].

– Эрмина, возможно, и не испытывала особого счастья из-за его флирта с мадам Пито, но в этом для нее не было ничего необычного.

Мадам Туссар затрясла головой, решительно не соглашаясь с Элен:

– Говорят, эта женщина пользуется черной магией. Некоторые даже предполагают, что ее муж тоже умер странным образом.

– В самом деле? – Элен не смогла скрыть своего раздражения.

– Вы можете и не верить в это, но такое случается, – настаивала мадам Туссар, обижаясь.

– Меня удивляет, – медленно проговорила Элен, – что теперь вы защищаете Эрмину. По-моему, всего несколько дней назад вы ссорились с ней.

– Уж не предполагаете ли вы, что эта дешевая актриска проглотила яд из-за того, что я могла ей что-то сказать? – Мадам Туссар злобно нахмурилась.

– Думаю, я ясно дала вам понять, что не могу представить себе, чтобы Эрмина по собственному желанию захотела расстаться с жизнью, даже из-за Морвена.

– Тогда что же вы имеете в виду? – спросила мадам Туссар, и ее маленькие темные глазки сузились, превратившись в щелки.

На мгновение Элен почувствовала ее враждебность и слегка вздрогнула. Тем не менее это впечатление тут же исчезло, как только к ним бросилась Жози, плюхнувшаяся на стул рядом с небольшим диваном, на котором сидели Элен и мадам Туссар. Девушка пожирала их глазами с большим интересом.

– О чем вы здесь беседуете? Бьюсь об заклад, о чем-то очень пикантном. А знаете, отныне все роли Эрмины достанутся мне. Морвен уже пообещал мне. На роль инженю[30] мы подыщем какую-нибудь молоденькую и глупенькую, которая много не запросит за возможность пользоваться разными костюмами.