Агент по путешествиям, так же как некоторые другие помощники, которых Харел нанял в Париже (разумеется, не упоминая о цели), делали себе многократно прививки и проходили медицинские обследования, каждый раз под новым именем с тем, чтобы все необходимые сведения потом вписать в соответствующие паспорта.
Группа столкнулась и с еще одним, причем серьезным, затруднением. Аргентина праздновала 150-летие своей независимости. В ожидании приезда на торжества политических лидеров и глав правительств из разных стран власти принимали все меры предосторожности. Соответственно документы израильтян должны были быть безукоризненными. Кроме того, от всех участников требовалась повышенная бдительность, умение не привлекать к себе внимания официальных лиц, а также особая осторожность, чтобы не спугнуть Эйхмана.
Только в редких случаях агент, работающий за границей, может удовольствоваться одним паспортом и одним набором документов. Если он окажется на подозрении, то разыскивать его будут по имени на его проездных документах. Чтобы уйти от преследования, он должен иметь возможность где-то на промежуточной стадии своего задания поменять имя. Иногда удается упрятать второй набор документов в чемодан с двойным дном. Но это дело рискованное и в конечном счете может обернуться катастрофой. Достаточно одному из чиновников на таможне заподозрить что-нибудь неладное и потребовать тщательного досмотра, и вся миссия окажется под угрозой.
Так что в состав команды был включен эксперт по подделке документов, который должен был изготавливать новые документы на месте.
В книге Харела он фигурирует под именем Шалома Дани. В Мосаде это был один из самых талантливых специалистов в своем деле. В Аргентину он привез все необходимое — карточки, тонкую бумагу, огромный набор чернил, набор перьев и кисточек и т. п. Все это никого на таможне не заинтересовало, поскольку в паспорте Дани было указано — художник.
Другим членом команды был Эли Ювал, один из лучших в Мосаде гримеров, к тому же блестящий механик и техник.
Когда наблюдение ведется долго, а команда, ведущая это наблюдение, немногочисленна (как это и было в случае с Эйхманом), одни и те же агенты в одних и тех же машинах появляются много раз в одних и тех же местах — а это опасно. Машины менять легко — их просто берут напрокат, затем сдают и берут другие. В обязанности Эли Ювала входило менять внешний облик людей.
В составе команды была также женщина — Дина Рон, агент Мосада. В ее обязанности входила роль любовницы агента, снимавшего квартиру для укрытия Эйхмана. Предполагалось держать его там с момента пленения до отъезда. Роль ее была пассивной, но тоже жизненно важной. Нужно было создавать для полиции впечатление нормальности всего происходящего.
Ситуация с арендой «убежищ» выглядит экстраординарной. Израильтяне арендовали семь таких убежищ — отдельных домов или квартир. Первой квартире было присвоено название «маоз», или «крепость». Это был штаб. Здесь работал Шалом Дани. Здесь Исер Харел мог встречаться с членами команды и отдавать нужные распоряжения, что особенно важно было на первых порах. Для второго убежища было выбрано условное название «тира», или «дворец». Оно, по идее, должно было послужить тюрьмой для Эйхмана. Остальные были запасными. На случай, если Эйхмана будут разыскивать, надо было иметь возможность перемещать его из одного убежища в другое. Кроме того, следовало учесть могущую возникнуть необходимость укрытия в новом месте и для агентов.
Шалому Дани приходилось изготавливать бездну документов в связи с постоянной сменой машин и арендой семи квартир. Ведь никто не станет сдавать квартиру случайному человеку, у которого нет на руках надежных рекомендаций, банковских счетов и целого запаса других документов. К тому же квартиры, например, нужно было арендовать, предъявляя не те документы, с которыми агент въезжал в страну и, само собой, не те, по которым он собирался эту страну покидать. Следов их пребывания в стране оставлять было нельзя.
Из всех проблем, возникающих во время проведения операции, проблема паспортов и прочей документации — самая неприятная и гнетущая.
Эхуд Ревиви, второй по чину человек в команде, в первый свой приезд в Буэнос-Айрес столкнулся в отеле с клерком родом из того самого города, который был указан в его паспорте. Ревиви никогда в своей жизни в этом городе не бывал. Клерк затеял с ним оживленный разговор о людях в этом городе и об особенностях местности. Когда Ревиви наконец потянулся за формой, чтобы заполнить ее, клерк предложил ему только расписаться. Все остальное, мол, он сам для него сделает. Ревиви в панике забыл «свое» имя и вынужден был под каким-то предлогом забрать у клерка паспорт, чтобы выяснить, как же его зовут.
В «маоз» у Исера Харела был оперативный штаб, но, помимо этого, он выработал очень эффективный и гибкий метод непрерывного общения с командой во все время предварительного наблюдения и самой операции. Каждый агент получил список кафе, которые Исер посещал в определенной последовательности, создавая, таким образом, сеть мобильных пунктов управления.
Обычно Харел проводил в кафе не более получаса. Следующие полчаса он находился в пути к другому кафе и т. д. Такси он пользовался только в тех случаях, когда ему предстояло более длительное свидание. Подобное расписание было утомительным для Харела, зато такая система позволяла посещать каждое кафе только один раз. Зная это расписание, агенты всегда могли встретиться со своим руководителем.
Что мог, к примеру, сказать о нем заметивший его в кафе человек? Одинокий случайный посетитель, которого в редких случаях кто-нибудь сопровождал. Ничего более невинного не придумать. И никакой конспирации при этом.
В день поимки Эйхмана и непосредственно после нее Харел ускорил темп, сократив вдвое время пребывания в кафе. Таким образом, он добился практически непрерывного общения с командой. Во всяком случае всегда был в их распоряжении. К соучастию в деле они привлекли и израильскую авиакомпанию «Эль-Ал». И это, кстати, был не первый случай в практике секретных операций. Харел убедил директоров компании предоставить в его распоряжение самолет «Британия». Предлогом послужила необходимость доставить в Аргентину израильскую делегацию во главе с Аббой Эбаном, который в то время был официальным представителем Израиля в ООН. На самом же деле Харелу нужен был самолет для вывоза из Аргентины Эйхмана.[10]
План великолепно удался. Израильская делегация, которая должна была принять участие в торжественной церемонии празднования независимости благополучно приземлилась в Буэнос-Айресе. До прибытия самолета молодого израильтянина Рафаэля Арнона, который оказался в это время в столице Аргентины, уговорили симулировать сотрясение мозга в результате автомобильной катастрофы, в которую он будто бы попал. Арнона положили в госпиталь. Предварительно израильский врач инструктировал его, рассказав, какие именно симптомы характерны для сотрясения мозга. Все было подстроено так, чтобы из госпиталя Арнона выписали в день отлета «Британии». В кармане у него было свидетельство о болезни с указанием, что больной нуждается в наблюдении врача. Это было особенно важно, поскольку Эйхмана предполагалось доставить на самолет под наркозом, выдав его за служащего «Эль-Ал». Если бы в аэропорту служебную машину израильской авиакомпании остановили бы таможенники, им были бы предъявлены документы Арнона, в том числе и подлинное свидетельство из госпиталя.
Этого, однако, не потребовалось.
Один из старших служащих «Эль-Ал» в течение двух или трех недель торчал в аэропорту на глазах у всех и непрерывно завязывал разговоры с таможенниками и служащими аэропорта. Он выдавал себя за человека, ответственного за подготовку самолета израильской компании к полету.
Именно он и сидел на переднем месте в машине, везшей Эйхмана. Когда машина приблизилась к барьеру, отделяющему летную полосу от места посадки, дежурные приветственно помахали ему рукой.
