Харел считался человеком незаменимым. Этой точки зрения придерживались и те, кто его недолюбливал.

Меир Амит не ограничился чисто формальными визитами. Он решил заодно выяснить, что думают о задачах Мосада те, кого он посетил, и просил их высказать свои соображения. Из всех, кого Амит посетил, только один человек — генерал Мордехай Ход, командующий военно-воздушными силами Израиля — мог четко сформулировать свои пожелания.

Он сказал Амиту, что Мосад, безусловно, оправдает свое существование, если добудет МИГ-21.

МИГ-21, если верить русским, был самым лучшим в мире бомбардировщиком. В 1961 г. русские в обстановке максимальной секретности начали поставлять его арабским странам на Ближнем Востоке. К моменту прихода в Мосад Амита бомбардировщики этого типа уже входили в состав воздушных сил Египта, Ирака и Сирии. Западным странам ничего о них практически известно не было.

Для израильских военно-воздушных сил было жизненно важно знать о МИГе все — скорость, вооружение, маневренность, оборудование, управление. Только при этих условиях могли израильтяне научиться противостоять ему.

Генерал Ход интересовался МИГом уже давно. Но агенты могли только сообщить, что русские взяли на себя ответственность за безопасность, обучение летчиков и уход за самолетами.

Эли Когену удалось сфотографировать МИГ на одной из секретных баз в Сирии. И это было все, чем располагали израильтяне.

Русские отдавали себе отчет в том, что, разместив МИГ-21 за пределами Советского Союза, они рискуют. Западные страны попытаются их секреты раскрыть. Поэтому была установлена строжайшая охрана.

Летчиков для МИГа выбирали очень придирчиво. Только самых лучших. Назначение в эскадрилью МИГов было большой честью. Естественно, что о подкупе и речи быть не могло. Нельзя было надеяться и на то, что кто-нибудь из них проговорится при случае. Так что ни у Мосада, ни у Военной разведки, не было никаких перспектив.

В 1964 г., перед Рождеством, неизвестный человек вошел в здание израильского посольства в Париже и попросил разрешения встретиться с военным атташе. Он сказал, что пришел без приглашения, но у него есть столь важные сведения, что атташе захочет с ним поговорить. Военного атташе в этот момент в посольстве не было, поэтому второй секретарь посольства, молодой человек, принял его в малом конференц-зале. Посетитель сразу приступил к делу. Он объяснил, что вторично сюда не придет и ничего израильтянам о себе сообщать не собирается. Один из его друзей в Ираке просил его передать важное сообщение. Поэтому он здесь. Если израильтяне хотят получить русский МИГ, им следует позвонить в Багдад и попросить к телефону Джозефа, который все и устроит.

Израильский дипломат, естественно, очень удивился, даже развеселился, и попросил, было, дополнительную информацию. Неизвестный на это ответил, что ничего больше не знает, пожал дипломату руку и покинул посольство, так и не назвав ни своего имени, ни адреса.

В распоряжении израильтян оставались: имя «Джозеф» и номер телефона в Багдаде.

Молодой дипломат написал об этой встрече отчет и отправил его в отдел Мосада в посольстве. Никто не придал этому эпизоду серьезного значения. В мире шпионажа всякого рода мистификации — не такое уж редкое явление, и они доставляют разведке забот не меньше, чем действия агентов противника. У некоторых мистификаторов воображение разыгрывается до такой степени, что они сочиняют вполне правдоподобные истории. И агентам приходится иметь дело подчас с казалось бы серьезно разработанными сведениями. На поверку же выходит, что попусту уходят немалые деньги и драгоценное время.

Амит, однако, к этому инциденту отнесся серьезно. Каким бы невероятным эпизод в Париже ни казался, пренебрегать им нельзя, посчитал он. Придется звонить в Багдад. Он предложил своим сотрудникам в течение двадцати четырех часов представить план осуществления этого разговора.

Михаэль Шарон (имя изменено), начальник оперативного отдела, опытный офицер Пальмаха, который работал в Мосаде с самого его основания, организовал группу из трех человек для разработки плана. Михаэль Шарон поначалу был одним из самых ярых оппонентов Амита, но позднее свое отношение к нему изменил, проникшись к нему не только уважением, но и полюбив его.

Самой опасной в этом деле представлялась возможность не мистификации, а попытки противника этим примитивным способом заманить израильтян в западню. Поэтому никто из действующих в Ираке агентов звонить по этому телефону не мог. Более того, багдадскому агенту нельзя было даже поручить проверить номер телефона. Иракцы могли это предусмотреть.

План, составленный Михаэлем Шароном, исходил из предпосылки, что это западня. Следовательно, в Багдад должен отправиться человек совершенно посторонний, но разумный и достаточно опытный, чтобы на месте завязать контакт (если он существует) и выслушать предложение. Об израильской разведке такой агент не должен знать ничего, что могло бы ее скомпрометировать, если его, скажем, начнут пытать. Ведь никто в Багдаде не сможет оказать ему помощь, если она понадобится. В его распоряжении не будет ни одного номера телефона, по которому он смог бы позвонить.

Тот, кто получит это задание, сказал Шарон, должен быть заранее предупрежден, что идет скорее всего на верную смерть.

Меир Амит нашел подходящего для этого случая кандидата. Он случайно встретился с молодым офицером Военной разведки, который произвел на него очень хорошее впечатление: тренированный парашютист, арабист с дипломом Иерусалимского университета, свободно говорящий по-английски и по-арабски. Звали его Иосиф Мансор. Семья его жила в Палестине с начала века. Даже дедушка уже был сабра. По званию он был лейтенантом, но ожидал повышения. В области разведывательной деятельности сколько-нибудь серьезного опыта у него, однако, не было. И тем не менее лучшего кандидата и представить себе было трудно. Его пригласили на свидание с Амитом и Шароном. Амита он знал. Шарон назвался просто Михаэлем. В своем рассказе о задании он не упустил ничего, связанного с опасностями, которым будет подвергаться агент. По мнению его коллег, сказал Шарон, человек, посетивший посольство, был скорее всего фантазером, и притом зловредным. Такие люди Мосаду попадались. Он будет ждать звонка и тут же сообщит о нем иракским властям. Надо полагать, этот тип давно измышлял доносы на будто бы известные ему ячейки израильских шпионов. И вот на этот раз сможет передать им из рук в руки настоящего израильского шпиона.

Меир Амит со всеми оценками Шарона согласился, но к уже сказанному прибавил еще кое-что. МИГ этот очень нужен. Никто не стал бы предлагать задание, которое казалось таким нелепым, если бы цель его не была столь важна. Шарон изложил смысл сказанного Амитом в более грубой и откровенной форме. В данный момент, сказал он, этот МИГ важнее, чем ваша жизнь.

Мансору было предложено обдумать все, что он услышал, но думать он не стал и тут же согласился ехать в Ирак.

Меир Амит, не посчитавшись с возражениями Шарона и других сотрудников, решил все же Мансору помочь, хотя и рисковал потерять при этом одно из своих наиболее успешно функционирующих предприятий.

В Европе за несколько лет до этого была создана фирма, которая занималась изготовлением сложного медицинского электрооборудования. Основные ее деловые связи были главным образом с арабскими странами, но она имела клиентов и в Европе, и в Африке. Фирма процветала и считалась одной из самых солидных в этой области, к тому же ежегодно приносила хороший доход и служила Мосаду надежным прикрытием. Мосад часто посылал через нее в арабские страны агентов под видом коммивояжеров. Репутация фирмы в деловом мире была настолько безупречной, что ее служащие без затруднений получали визы на въезд в арабские страны, а ее филиалы открывались в столицах арабских стран.

Амит отдавал себе отчет в том, что, попади Мансор в ловушку, фирма может оказаться настолько скомпрометированной, что ее придется ликвидировать.

Под прикрытием этой фирмы сейчас работал только один агент (в Каире). Его тут же отозвали, обезопасив сотрудников. Тем не менее риск был велик: терять подобное прикрытие, само собой разумеется, Мосад не хотел.