По распоряжению Ярива была построена модель этих укреплений. По мере того, как поступала новая информация, модель уточнялась. Изучение ее офицерами продолжалось несколько месяцев, до тех пор, пока уязвимые места в сирийских укреплениях не были все же найдены.

Совершенно так же, как в свое время французы полагались на линию Мажино, которую немцы сумели обойти, сирийцы углубились в гору, где были защищены от атак с воздуха, а их огневые позиции были расположены над склонами, лежащими перед ними.

В израильской армии довольно долго дебатировалась возможность массированного парашютного десанта на вершину горы. Но Эли Коген предупредил Ярива, что сирийцы этого ожидают и будут готовы к отпору. Нужно было придумать что-то другое.

Перед началом израильского приступа даже Моше Даян не был уверен в успехе. А офицеры в Штабе разведки были убеждены, что нужно воспользоваться дорогой, ведущей к столь узкому проходу, что сирийцы смогли бы там ввести в действие лишь весьма ограниченные средства защиты. Таким образом, израильтяне, с воздуха подавив сопротивление сирийцев на самой вершине, смогут доставить туда вооружение и людей, чтобы эти позиции удержать до следующего захода парашютистов.

План сработал великолепно, и потребовалось меньше одного дня на то, чтобы захватить Голанские высоты. Все это уже стало достоянием истории.

Было бы преувеличением утверждать, что Ярив планировал это наступление. Но не менее нелепо было бы отрицать ту роль, которую сыграла израильская разведка под руководством Ярива в разработке этого плана. Благодаря наличию огромного объема информации, собранной Яривом, израильскому командованию стало ясно: если возможна атака, то только по линии, которая была выявлена стратегами на модели Ярива.

Собственно говоря, Аарон Ярив был на самом деле повивальной бабкой победы на Голанских высотах. Когда его спросили, не удивила ли его скорость, с которой эта операция была произведена, он ответил, что ему платят именно за то, чтобы он предвидел, а не удивлялся.

В начале войны король Иордании Хусейн не решался в нее вмешиваться. Израильтяне были не прочь помериться силами с Хусейном, чтобы раз и навсегда решить вопрос о границах, установить новые буферные зоны и одержать решительную победу не только над Египтом, но и над всеми граничащими с Израилем странами. Израильские стратеги стремились обеспечить Израилю мирное существование по крайней мере на протяжении жизни еще одного поколения.

В первый же день войны радиопередачи Каира в Амман перехватывались израильтянами и тут же заменялись другими. Египтяне сообщали об отступлении по всей линии фронта. Амман через Тель-Авив получал совершенно другую информацию — крупные соединения египетских танков прорвали фронт в Синае и наносят сокрушительное поражение израильским войскам. Хусейна ликующие египтяне будто бы приглашают присоединиться к ним и пожать плоды их успеха. Каирское радио, кстати, в пропагандистских целях распространяло такие же «новости». Король Хусейн поверил и отдал распоряжение своей армии и воздушным силам начать наступление.[13]

7 июня, после того как Старый город в Иерусалиме был уже взят, израильского посла в Вашингтоне пригласили в Госдепартамент. Ему сказали, что американцы поддержат просьбу Египта о прекращении огня. Израильтяне против этого возражали. Американцы дали недвусмысленно понять, что знают о том, что Иорданию обманом вовлекли в войну.

Это было крупным нарушением системы израильской безопасности и могло иметь серьезные дипломатические последствия.

После войны за Суэц в 1956 г. Израиль под давлением ООН был вынужден вернуть все завоеванные им территории. Этого нельзя было допустить вторично, и потому Израиль должен был доказать, что стал жертвой агрессии.

Несомненно, что Иордания напала на Израиль. Однако Израиль вовсе не желал, чтобы спровоцированность этого нападения стала известна мировой общественности.

Было ясно, что американцы перехватывали и расшифровывали израильские донесения с трех фронтов. Это могло стать поводом для серьезного конфликта, тем более, что война не закончилась и для установления новых границ требовались еще немалые усилия по очистке завоеванных территорий. Возникла опасность, что секреты Израиля станут известны враждебно к нему настроенным элементам в Госдепартаменте и в Пентагоне. Опасность такого поворота событий была слишком очевидна для того, чтобы ее можно было игнорировать.

Израиль вскоре обнаружил, что судно «Либерти», разведывательный корабль ЦРУ, до отказа набитый электронными установками, стоит на якоре в Средиземном море всего в каких-нибудь 250 км от Синайского полуострова. Здесь-то и перехватывались все передачи израильской армии и военно-воздушных сил и передавались в Вашингтон.

По распоряжению Даяна, на «Либерти» была передана радиограмма с требованием немедленно покинуть воды Средиземного моря. В противном случае израильтяне вынуждены будут применить силу.

Вашингтон без колебаний передал судну приказ уйти. По каким-то таинственным причинам до капитана «Либерти» это распоряжение не дошло. У Израиля не было иного выхода, как атаковать судно. Однако, получив предупреждение, американцы его игнорировали.

8 июня израильские торпедные катера и самолеты получили устное распоряжение вывести судно из строя, но не потопить его. По кораблю были даны три залпа. В результате тридцать четыре моряка погибли, семьдесят пять были ранены. В течение двух-трех часов после этого в Вашингтоне, в Овальном кабинете Белого Дома и в Пентагоне шли дебаты по поводу инцидента и обсуждался вопрос об ответном воздушном налете на израильскую базу. Однако решение о нем принято не было. Президент Джонсон понял, что Израиль таким способом во всеуслышание заявил о том, что Америка блефует. Разведывательному судну нечего было делать в Средиземном море. Перебранка между двумя странами пойдет на пользу только русским.

Таким образом, была принята официальная версия, выдвинутая Израилем. Было объявлено, что израильская авиация атаковала «Либерти» по ошибке, приняв корабль за египетское транспортное судно «Эль-Ксаир». Последовали официальные извинения.

Израиль выплатил почти два миллиона долларов членам команды и их семьям, а также возместил, по требованию американского правительства, расходы по лечению раненых. Однако возместить расходы по ремонту и восстановлению судна категорически отказался. Разведывательное судно «Либерти», указали израильские представители, намеренно проникло в военную зону, вело наблюдение за воюющими сторонами и именно поэтому пострадало. Ответственность за это, по справедливости, полностью ложится на американцев.

После окончания войны каждый офицер израильской армии хорошо понимал, как велика была заслуга разведки и, в частности, Ярива в этой войне. Достаточно сказать, что все подразделения получали потрясающие по своей точности карты, а также детальный анализ действий и вооружения неприятеля. Ярив, как всегда, оставался невозмутимым. Однажды только, взволнованный, он рассказал старшим офицерам, что один из его агентов, одетый в египетскую форму, был во время войны убит израильтянами. Событие трагическое и в своем роде парадоксальное. Это, пожалуй, все, что стало известно.

Как-то Ярив высказал мысль, что работа Военной разведки по самой своей природе таит противоречия. Разведчик должен сосредоточиваться на мельчайших деталях и в то же время никогда не терять из вида цели своего задания, оперировать абстрактными понятиями и при этом иметь четкие представления о реальности.

«Разведка — как опиум, — говорил Ярив. — Человек становится в своем роде наркоманом, если только хоть на момент перестанет понимать, в чем его главная цель».

Для Израиля, утверждал Ярив, разведывательная деятельность имеет особый смысл. Она должна компенсировать уязвимость этого крохотного государства, со всех сторон окруженного врагами. Задача разведки — поставлять информацию вовремя, чтобы предупредить неожиданное нападение.