Мне больно слышать такое, и Майра знает об этом. Но я не позволю ей манипулировать мною. Я помню, что мама никогда не отказывала мне, когда понимала, что я действительно в чем-то нуждаюсь. Да, она пыталась уберечь меня, однако не скрывала от меня правду.

– Без меня твоя мама никогда бы не стала Верховной Жрицей, – заявляет Майра. – Я помогла Океании стать той, кем она всегда мечтала стать.

Я не верю Майре. Мама стала Верховной Жрицей благодаря своим собственным заслугам.

– Конечно, ей было больно, – говорит Майра. – Она знала, что так будет, но не понимала, насколько тяжело будет услышать все это именно от меня. После того дня Океания стала меньше думать обо мне. Она боялась. Но иначе было нельзя. Если бы я не сделала того, что сделала в тот день, твоя мама никогда бы не стала Верховной Жрицей, а ведь именно к этой цели она и стремилась всю свою жизнь.

– Ты выставляешь маму эгоисткой, – возмущаюсь я. – Как будто она только о себе и думала.

– Ничего подобного, – возражает тетя. – Твоя мама любила наш город, но она должна была стать Верховной Жрицей, потому что это было нужно Атлантии.

– А ты сама любишь Атлантию?

– Я люблю и одновременно ненавижу ее, – отвечает Майра.

Когда она это говорит, я испытываю те же чувства.

– Рио, я ни к чему тебя не принуждаю. – Майра так произносит мое имя, что оно кажется прекрасным, я сама себе кажусь прекрасной. – Но ты можешь принять решение отправиться с нами Наверх.

Если я сейчас скажу тете «да», у меня появится возможность попробовать, как это – дышать настоящим воздухом. Я смогу пойти по песчаному берегу к городу, где растут настоящие деревья, смогу вновь поговорить с сестрой. Это так чудесно, что, думая об этом, я даже закрываю глаза от удовольствия. И пусть нам с Бэй придется потом до конца дней своих трудиться как каторжным на свалках отходов и дышать отравленным воздухом, мы будем вместе, и мы будем вместе Наверху. Я никогда и представить себе не могла, что такое возможно.

– Ты не сумеешь выбраться Наверх самостоятельно, – говорит Майра. – Транспорт, который используют для грузовых перевозок между нашими мирами, не приспособлен для выживания человека. А тот, который предназначен для доставки людей на поверхность, находится под строжайшей охраной Совета. Даже если ты воспользуешься своим голосом и минуешь охранников, Совет узнает о проникновении сразу, как только ты попытаешься покинуть Атлантию. Они перекроют кислород и вернут транспорт назад. Ты погибнешь в считаные минуты. Мне приходилось видеть, как такое случается.

Я открываю глаза.

– Даже если тебе каким-то образом удастся скопить денег на баллон с воздухом и ускользнуть через шахтный отсек, – продолжает Майра, – тебя разорвет на куски плавучей миной. Так что я предлагаю тебе оптимальный вариант побега, я – твой единственный шанс оказаться Наверху.

Снаружи доносятся какие-то звуки. Охрана уже за дверью. Эта преграда долго не продержится.

– Ты думаешь, что мы с тобой совершенно чужие, – говорит Майра, – но это не так. Я пела тебе колыбельные, когда ты была совсем еще крошкой.

Уж не знаю, правда ли это, а может, все дело в ее голосе, но я вдруг действительно вспоминаю, как моя тетя когда-то, очень давно, пела:

– Вот видишь. – В голосе Майры слышна грусть. – Ты же помнишь это, да?

– Честно говоря, я не уверена.

– А потом твоя мама категорически запретила мне даже приближаться к тебе, – продолжает Майра. – Я всегда подозревала, что стало причиной этого ее решения. А когда услышала, как ты заговорила в храме в день ухода Бэй, я окончательно убедилась, что мои догадки верны.

– Мама хотела защитить меня от тебя.

– И она была права. Океания знала, что я попытаюсь поговорить с тобой, захочу рассказать тебе о твоем даре. Я бы не смогла устоять. Но я бы никогда намеренно не причинила тебе вреда. – Майра поднимает голову и смотрит на затвор шлюза. – Я все думаю, не за этим ли Океания приходила ко мне в день своей смерти? Может, она собиралась рассказать мне о тебе? Или это не имело к тебе никакого отношения и причина была в чем-то другом?

Перед самой своей смертью мама пошла домой к сестре. Зачем? Хотела ей что-то рассказать? Или о чем-то предупредить? Спросить? И правда ли, что мама умерла, так и не успев ничего ей сказать, как утверждает Майра? Или же все-таки беседа состоялась и только потом маму убили? Кто ее убил? Моя родная тетя?

Мама и сестра доверяли Майре, но я не уверена, что она оправдала их доверие.

Шум за дверью усиливается. Охранники вот-вот сломают ее.

– Когда они ворвутся, я не смогу долго их контролировать, – говорит Майра. – Их будет слишком много. Ты должна будешь уйти. Как только они войдут, проскользни в дверь. Я прослежу за тем, чтобы они тебя не увидели. А сейчас возьми вот это.

Майра вкладывает мне в ладонь ракушку. Ракушка ребристая и шершавая, черно-белая, причем черного цвета больше.

– В этой ракушке мой голос. Мы не сможем встречаться достаточно часто, но с ее помощью я сумею научить тебя, как правильно распорядиться своим даром. Тебе всего-то и надо будет задать вопрос в эту ракушку, а потом приложить ее к уху и выслушать ответ.

– Как это работает? – спрашиваю я. – Как ты меня услышишь?

Если подобное действительно возможно, если это не обман, тогда Майра обладает просто невероятной силой и способна делать такое, о чем я никогда не слышала и даже вообразить себе не могла. Я всегда думала, что моя мама – самая могущественная женщина в Атлантии, но теперь я уже не так в этом уверена.

– Это часть моей магии, – говорит Майра. – Мы с твоей мамой случайно открыли этот фокус с ракушками. Как и все дети, мы любили прижимать их к уху и слушать шум деревьев. Однажды я нашептала в ракушку пару слов для Океании, она прижала ее к уху и услышала эти самые слова. Когда Бэй решила уйти, я сохранила ее голос в другой ракушке, чтобы ты потом могла услышать сестренку.

То есть, если я задам в ту ракушку вопрос, Бэй ответит мне на него?

– Нет! – Майра снова прочитала мои мысли. – Если дело касается других людей, я могу лишь сохранять их голоса. Только мой собственный голос может вступать в контакт и отвечать на вопросы. Все другие лишь повторяют сказанное однажды.

А я так на это надеялась!

– А кто-нибудь еще из сирен умеет проделывать такое? – интересуюсь я.

– Из тех, кого я знаю, – никто, – отвечает Майра. – Но и этот способ связи не идеален. Я смогу ответить всего на несколько вопросов за один раз, потом у меня уже не хватит сил передавать свой голос на большие расстояния. И это будет работать только тогда, когда ты сама захочешь меня о чем-то спросить. Я смогу говорить только в ответ на заданный тобой вопрос. Я все это намеренно так устроила, чтобы ты почувствовала, что мне можно доверять и что ты можешь контролировать наши разговоры.

Майра оживляется, она говорит почти как одна из моих учительниц, только более настойчиво, и в голосе ее слышна тревога:

– Быть сиреной – это больше чем просто уметь владеть своим голосом. Разумеется, надо научиться контролировать его, понимать, как и когда его лучше сдерживать, а когда отпускать в свободный полет. Но подобное искусство – это еще далеко не все, а лишь половина, даже меньше того.

Теперь ее голос звучит печально. Уж не знаю, правда ли тетя испытывает негативные эмоции или же просто манипулирует мною. Но на меня действует не печаль в ее голосе, меня угнетает мысль, что я никогда так и не смогу заговорить своим настоящим голосом. Я всегда надеялась, что, возможно, Наверху у меня получится.