– Не хотите, ли составить компанию, а? Тут неподалеку есть такое озеро – чудо! Дичи – полно! А какая тишина, безлюдье, покой!

Мужчина с усиками нехотя потянулся, внимательно посмотрел на веселого охотника, подумал.

– Пожалуй, – согласился он. – Только как же я буду охотиться без ружья-то?

– Пустяки, – радостно засуетился охотник. – Вы с моим ружьишком, а я с удочками – вот они у меня, потом – наоборот. Идет?

– Идет.

Они сошли на ближайшей же станции и пошли по степи.

Солнце в зените. Озеро – в мелкой ряби ласковой, еле заметной волны. Утки лениво качаются на воде, неожиданно поднимаются в побледневшее от зноя небо, тянут в далекие камыши, густо обступившие тихие воды.

– Благодать, – сказал общительный охотник, снимая рюкзак. – Меня можете звать Василием Ивановичем. Ухваткин – моя фамилия. Между прочим, ленинградец, то есть, конечно, в прошлом.

Спутник Ухваткина молчал. Сбросив поклажу, он растянулся на берегу и как бы задремал.

– Между прочим, давайте-ка закусим, не мешает, – снова засуетился Ухваткин.

Выпили по маленькой. Закусили. Закурили. Мужчина с рыжими усиками снова растянулся отдыхать.

– Ну что ж, пора и за дело, – произнес Ухваткин, резко меняя тон разговора. – Между прочим, я сотрудник Комитета Государственной Безопасности… Долго мне пришлось гоняться за вами, гражданин Красавин.

Красавин одним прыжком вскочил на ноги, в руке его блеснул револьвер. Но на Ухваткина бурная реакция его собеседника, казалось, не произвела никакого впечатления.

– Не валяйте дурака, Красавин, – сказал он примирительно. – Я пригласил вас сюда отдыхать, вы и отдыхайте, а не прыгайте, как заяц. Я устал с вами, мой организм тоже покоя требует. Между прочим, можно и поговорить. Только на дуэль меня не вызывайте, нынче не то время. Садитесь.

Красавин, с любопытством глядя на собеседника, сел.

– Вы думаете, раз я чекист, так и враг вам? А между прочим, мне вас жалко, вы еще молоды, Красавин. – Ухваткин зевнул. – Какая жара! Придется поставить палатку… Да, так вот, на досуге тут вам придется подготовиться к допросу, честно надо будет все рассказать.

– Что именно рассказывать? – буркнул Красавин, который явно не знал, как ему следует держать себя

Ухваткин усмехнулся:

– Ну, это вы сами знаете: о ваших встречах с агентом иностранной разведки «Михаил Ивановичем»… О его заданиях… Вы же шпион. Не прыгайте, это, между прочим, факт.

– Вы хотите арестовать меня? – в голосе Красавина был ужас.

– Я уже арестовал вас, но вы, Красавин, не волнуйтесь, такова жизнь. И между прочим, вы бросьте эту мысль – пристрелить меня: весь район поставлен на ноги, чекисты знают, что мы с вами тут отдыхаем, сбежать все равно не удастся.

– Я и не собираюсь бежать, – устало произнес Красавин и отшвырнул от себя револьвер. – И запираться не стану, какую меру советский суд определит, будет правильно. Давно мне такая жизнь опостылела, да вот сил не было самому порвать.

Ухваткин подобрал револьвер Красавина.

– Слабость воли, понятно. Только вот мера наказания к вам, Красавин, между прочим, будет применена серьезная. Придется во всем сознаться, все рассказать.

– Все расскажу…

– Ну, ежели так… И как вы инженера Камзолова в поезде убили и из вагона выбросили недалеко от Фрунзе, рассказать придется.

Красавин снова стремительно вскочил и схватился было за карман, но оружия теперь у него не было. Ухваткин спокойно наблюдал за ним, играя ружьем.

– Зачем вы убили Камзолова? – продолжал он. – Разве вы не знаете, что есть закон о смертной казни за такие дела?

Красавин застонал, он был бледен, широко открытые глаза в ужасе остановились на собеседнике. Ухваткин продолжал:

– Вам придется рассказать, кто помогал вам, зачем и кому это убийство потребовалось, почему вы появились в Тянь-Шане под именем Камзолова. Между прочим, там вы убили проводника экспедиции…

– Это не я… Это Муса, ему показалось, что Садык узнал его.

– Ну что значит – Муса? Между прочим, и вы помогали. Нам известно. Вам придется рассказать и о том, как вы убили двух колхозников у Сары-Джас. Не волнуйтесь, Красавин, мне известно, что вы в этих делах были лишь соучастником. Затем вы приняли участие в организации искусственного падения лавины, в результате чего погибло четыре человека. Сможете ли вы чистосердечно во всем этом признаться?

– Смогу… – глухо ответил Красавин.

– Вот и хорошо. – Не спуская глаз с Красавина, Ухваткин подошел к берегу, густо заросшему камышом. – Какая благодать, верно?

Красавин молчал.

– Между прочим, вам повезло – ни Ясный, ни его спутники не погибли. Да, чуть не забыл – оба ваши сообщника арестованы, мы вам устроим очную ставку с ними. Будете давать против них показания?

– Буду…

– Вот и хорошо… Хотите выпить, там в бутылке осталось.

Красавин молчал.

– Ну что ж, договорились, я так и думал. – Ухваткин отошел от берега, все так же играя своим ружьем. – Не унывайте, Красавин, разное бывает в жизни. Хотите, я расскажу вам об одной жизни… – и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Его звали Конрад Зуппе, он родился под Херсоном, в семье немца-колониста. Он был ко-ло-нист!

Ухваткин произнес это слово с таким смаком, что Красавин с любопытством взглянул на него.

– Потом Конрад Зуппе был завербован на службу в разведку Гитлера, получил «железный крест», во время войны был принят самим генералом Геленом, руководителем разведки на восточном фронте… Но интрига… И Конрада Зуппе заставили возглавлять зондеркоманды. Вы знаете, что это такое?

– Гитлеровские карательные отряды?

– Вернее сказать – отряды истребления мирного советского населения. Много крови и мало шансов на большую карьеру. Но Зуппе не жаловался, он знал, что его время придет, и оно пришло: когда армия Гитлера отступила, Конрад Зуппе остался в России, правда, под другой фамилией… Опять разведка Гелена, новые шефы, доллары на текущем счету и вдруг – опять зондер-команда! Понимаете, ему опять пришлось убивать, хотя в этой стране за убийство грозит казнь. И между прочим, Зуппе не хнычет – зондеркоманда действует. Вы меня понимаете, Красавин?

– Н-нет…

– Зря. Конрад Зуппе – я, и зондеркоманда – я. Не кричите, Красавин, вас тут никто не услышит, да и какая для вас разница, кто казнит вас! «Михаил Иванович» поручил мне перед смертью напомнить вам: он держит слово, больше уже вам не придется выполнять никаких его поручений. Вы – предатель, Красавин, вы всех предаете походя. Мы не можем оставить вас в живых.

– Вы обманули меня… Пощадите!.. – взмолился Красавин. Он на коленях полз к Ухваткину.

– Ни с места! – Ухваткин поднял ружье.

Одним прыжком Красавин вскочил на ноги и бросился на врага.

Конрад Зуппе дважды в упор выстрелил в него.

– Зондеркоманда действует, – пробормотал он и стал обыскивать карманы убитого.

Но тут кто-то тронул его за плечо. Ухваткин-Зуппе стремительно выпрямился – на него смотрело дуло пистолета. Он покосился – вокруг стояли люди – и поднял руки.

Майор Ундасынов зло и презрительно сказал:

– Такой опытный шпион и пошел на мокрое дело. – Он обезоружил его – Ну, а теперь, Конрад Зуппе, давайте кассету с микропленкой, живо! Второй раз вам не удастся провести меня…

Шпион понял: конец. Он мелко, по-собачьи, затрясся всем телом и опустился на землю, с трудом снял сапог и отвинтил каблук – касета находилась в углублении.

– Теперь вперед! – скомандовал Ундасынов, и Зуппе, шатаясь, пошел. Навстречу им, к озеру, спешило несколько легковых машин.

Солнце в зените. Озеро в мелкой ряби ласковой, еле заметной волны осталось позади, окаймленное густыми зарослями камыша. «Камыш погубил меня», – думал Зуппе, шагая вперед с остановившимся взглядом.

Еще недавно эти места называли «Пфальцской Швейцарией»: дубравы, стройные сосновые боры, чистый воздух невысоких гор, тихие курорты в заповедных лесах.