По материалам пресс-службы ОАО «Авиасалон»

Алексей Степанов/ Москва

Даже те люди, которые не особенно интересуются историей, знают о массовых нарушениях советской западной границы немецкими самолетами незадолго до начала Великой Отечественной войны или о нашумевшем на весь мир полете американского воздушного шпиона Фрэнсиса Пауэрса, сбитого 1 мая 1960 г. в районе Свердловска. Но гораздо меньше известно о воздушных рейдах, проводимых английской разведкой над территорией СССР весной 1940 г. и тем более о реакции советского военно-политического руководства на эти события.

30 марта 1940 г., незадолго до восхода солнца над серыми песчаными дюнами у базы Хаббания в Ираке, двухмоторный самолет Lockheed Model 14 Super Electra, прогрев моторы, поднялся в чистое, без единого облачка небо и взял курс на северо-восток. Так началась одна из самых секретных разведывательных миссий Второй мировой войны.

Всего неделю назад этот самолет вылетел из аэропорта Хестон под Лондоном и, совершив несколько промежуточных посадок, прибыл в Хаббанию. Он входил в состав специальной секретной авиагруппы, которой руководил мастер воздушного шпионажа – австралиец Фредерик Сидней Коттон (Frederick Sidney Cotton). Самолет был оснащен тремя фотоаппаратами для воздушной фотосьемки, позволявшими с высоты 6000 м снимать полосы шириной 18,5 км. Все члены экипажа, которым командовал Хью Мак-Фейл (Hugh С. Macphail), были подобраны руководителем авиационного отдела Британской секретной службы Фредериком Уинтерботемом (Frederick William Winterbotham), одеты в гражданскую одежду и имели обычные паспорта на случай вынужденной посадки. Задача, поставленная перед экипажем, заключалась в воздушной разведке над территорией СССР.

Пройдя иранское воздушное пространство, в 11.45 самолет достиг Баку и в течение часа 6 раз прошелся над этим важным городом, где проживало около 800 тыс. человек. Щелкали затворы автоматических камер, а два члена экипажа делали дополнительные снимки ручными аппаратами. Спустя 4 часа самолет-разведчик приземлился в Хаббании. В тот же день советский пограничный комиссар заявил протест за № 11 иранскому пограничному комиссару в связи с нарушением госграницы СССР «двумя иранскими военными самолетами».

5 апреля 1940 г. «Супер Электра» снова поднялась в воздух. На этот раз была произведена рекогносцировка нефтеперегонных заводов Батуми. Самолет обстреляла советская зенитная артиллерия и безуспешно атаковал истребитель ПВО, не рискнувший преследовать нарушителя над территорией Турции.

Вышедшее в тот же день сообщение Наркомата внутренних дел и Наркомата иностранных дел СССР гласило: «5 апреля с. г. в 11.15 в районе советского селения Сарп (14 км юго-западнее г. Батуми) на высоте 2000 м перелетел границу из Турции один двухмоторный самолет серебристой окраски. Опознавательные знаки не определены. Самолет шел курсом на г. Батуми.

В 11.22 самолет над о. Нурю-Гель, что на юго-западной окраине г. Батуми, был обстрелян четырьмя артиллерийскими выстрелами, после чего взял курс на северо-восток, на батумский нефтеперегонный завод (около 15 км от границы).

Будучи вторично обстрелян 30 снарядами зенитной артиллерии и зенитными пулеметами, самолет взял курс на восток и скрылся в горах. Через несколько минут этот же самолет на высоте 2000 м пролетел над с. Аджарис-Цхали и в районе пограничного с. Оглаури скрылся в Турцию.

Турецкому пограничному комиссару заявляется протест».

Англичане передали сделанные в ходе рейдов фотоснимки штабу британских и французских ВВС на Ближнем Востоке. 16 апреля «Супер Электра» и ее экипаж вернулись в Хестон.

Интерес англо-французского блока, где Великобритания играла ведущую роль, к бакинским нефтепромыслам и поиск возможных путей вывода их из строя проявились практически сразу после начала Второй мировой войны. Это и не удивительно, ведь СССР фактически принимал участие в войне с 17 сентября 1939 г. и отнюдь не на стороне союзников, а Баку имел для Советского Союза чрезвычайно важное значение. В то время этот район давал 80% высокосортного авиационного бензина, 90% лигроина и керосина, 96% автотракторных масел от общего их производства в СССР.

Теоретическая возможность нападения с воздуха на советские нефтяные месторождения впервые была рассмотрена уже в сентябре 1939 г. офицером связи между генштабом и МИДом Франции подп-ком Полем де Виллелюмом (De Villelum).

А 10 октября министр финансов Франции П. Рейно (Paul Reynaud) поставил перед ним конкретный вопрос: в состоянии ли французские ВВС «подвергнуть бомбардировке из Сирии нефтеразработки и нефтеперерабатывающие заводы на Кавказе».

Хотя французы и согласовывали свои планы с англичанами, последние ненамного отстали от них в разработке собственных аналогичных проектов. Один из первых английских документов был датирован 31 октября 1939 г. и представлял собой письмо министра снабжения Великобритании министру иностранных дел. В нем указывалось на уязвимость советских нефтяных источников, крупнейшим из которых отмечен Баку, а затем шли Грозный и Майкоп. Автор констатировал, что «если уничтожить русские нефтепромыслы (а все они представляют собой разработки фонтанирующего типа и поэтому могут быть очень легко разрушены), нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить ее у этой страны». В письме были указаны расстояния от некоторых пограничных пунктов Турции и Ирана до Баку, Майкопа и Грозного, из чего следовало, что ближе всего до Баку от иранской территории. Автор предлагал британскому и иранскому генеральным штабам совместно рассмотреть возможность бомбардировки советских объектов, подчеркивая, «что чрезвычайно важно иметь в наших руках своего рода козырь при осуществлении сделок с СССР».

Советско-финляндская война обострила и без того непростые англо-советские отношения. 31 декабря в Анкару прибыл британский генерал С. Батлер (Butler) для обсуждения проблем англотурецкого военного сотрудничества, прежде всего направленного против СССР, в частности, вопроса об использовании англичанами аэродромов и портов в Восточной Турции. 11 января 1940 г. британское посольство в Москве сообщало, что акция на Кавказе может «поставить Россию на колени в кратчайшие сроки», а уничтожение авиацией кавказских нефтепромыслов способно нанести СССР «нокаутирующий удар».

1 февраля военный министр Ирана А. Нахджаван поставил перед британским военным атташе в Тегеране X. Андервудом (Н. Underwood) вопрос о покупке в Англии 60 бомбардировщиков и 20 истребителей в дополнение к 15 истребителям, уже обещанным англичанами, причем желание приобрести бомбардировщики министр обосновал стремлением вести войну на территории противника. Он даже выразил «готовность пожертвовать половину бомбардировочной авиации Ирана с целью разрушения или повреждения Баку»! Министр предложил также «координацию иранских и британских наступательных планов для войны против России».

7 февраля проблема подготовки нападения на советские нефтепромыслы обсуждалась на заседании английского военного кабинета, который пришел к выводу, что успешное осуществление этих акций «может основательно парализовать советскую экономику, включая сельское хозяйство». Комитету начальников штабов было дано указание подготовить соответствующий документ в свете новых задач.

28 февраля штаб ВВС Франции подготовил документ, в котором содержались конкретные расчеты сил и средств, необходимых для разрушения нефтеперерабатывающих установок Баку, Батуми и Поти. Начались англо-французские переговоры по этому вопросу. Так, 7 марта состоялось совещание французского командующего на восточном ТВД генерала М. Вейганда (Maxime Weygand) с командующими английскими и французскими ВВС на Ближнем Востоке. Генерал У. Митчелл (Mitchell), представляющий Великобританию, информировал Вейганда, что получил из Лондона указания о подготовке к возможной бомбардировке и прибыл в Бейрут по пути в Анкару. Он сказал, что намерен просить начальника генштаба турецкой армии маршала Чакмака разрешить осмотреть турецкие аэродромы, которые могли быть использованы для промежуточных посадок самолетов, вылетающих из Джезире на северо-востоке Сирии. Митчелл, с разрешения Вейганда,. побывал на этом аэродроме французских ВВС.