— Да, — коротко ответила Ирэн, — Все. — И поинтересовалась, — А почему вы ему поверили?

— Ну, под пистолетом-то и больший бред выслушаешь, — усмехнулся профессор, — А потом я же разбираюсь, кто нормален, а кто нет. К тому же ваше выступление и монолог, — потрогал он челюсть, — Сколько всего на камеру-то наговорили — любой поверит. Так что вы меня, Ироида Семеновна не подведите. Мне на ту сторону обещано лишь вместе с вами.

— Надолго собрались?

— Как уж получится, — потирал руки Клашевский, — Это для меня шанс. Великий шанс, чтобы понять, где мы русское-то свое и по какой дороге оставили. Давно меня этот вопрос мучает, Ирочка, — азартно делился сокровенным профессор, — Давно. Когда классиков читал, никак не мог понять, почему люди так измельчали. Формулировка о героях, что рано погибли и не оставили потомства, хороша, но многого не объясняет. У нас бывали, конечно, всплески всенародного героизма и после, а так чтобы с кровью родителей такое получить — нет.

«Смотри-ка, Клашевский тоже почувствовал разницу в людях, — присела на краешек постели Ирэн, — Предупредить Мишу, чтобы был осторожнее? Не стоит. Пока я лояльна, ничто и никому не угрожает. Они полагают, я согласилась — значит, время еще есть. Теперь нужны документы. Кто же мне поможет? Кто? — мыслей не было, — Петр!» — неожиданно вспомнила она про оперативника. Единственного человека, кому она могла довериться.

Набрала номер телефона.

Мужчина сразу не понял просьбы девушки, а потом забеспокоился.

— Говорите, за вами с той стороны пришли? И что думаете? Загранпаспорт забрать у матери? А где он лежит? Понял. Времени мало? Хорошо-хорошо, — голос оперативника стал спокойней. — Как думаете, мама уже дома? Конечно, сегодня же проеду. Не переживайте, думаю, все получится. Не первый раз легендированный осмотр делать, тем более я уже у вас был и, думаю, мама меня не насторожится.

«Ну и хорошо, — рассуждала Ирэн после разговора, — Допустим, паспорт я забрала. Что потом?»

Ответа не было, и время стало опять останавливаться.

Так в ожидании прошли несколько часов.

Наконец звонок.

— Документ у меня, Ирина Леонидовна, — радостно кричал с той стороны трубки Петр, — Что дальше?

— Привозите сейчас. — твердо ответила девушка.

План у нее созрел.

Лояльный режим отделения неврологии был ей сейчас на руку.

Открыла шкаф и собрала в сумку одежду для прогулок.

Выглянула в коридор.

Дежурная санитарка, в кармане у которой лежал ключ от мощной двери на лестницу, сидела за столом на посту и что-то читала при свете казенной лампы.

В холле почти никого не было. Парочка больных шмыгнули мимо дежурной в курилку.

— Алена Игоревна, — подошла к санитарке девушка, — У меня послезавтра выписка, могу я часть вещей отдать? Мама сейчас подъедет. — Женщина с неудовольствием оторвалась от чтива и уперлась взглядом в пациентку. — Я туда и обратно, — улыбалась Ирэн, — Сумку отдам, и все…

Правила, конечно, запрещали выход из отделения после установленного времени. Однако перед санитаркой стояла сейчас пациентка, не ограниченная режимом, в больничной пижаме и с огромной сумкой.

— Идите, — недовольно скрипнула женщина и положила на стол ключ, — Двери я не запираю, так что не стучитесь.

— Хорошо, — клацнула замком девушка и, оставив ключ в замке, шмыгнула на лестницу. — Повезло, повезло, повезло, — прыгала она по ступеням, — Повезло, повезло, повезло…

Охранник на входе тоже ничему не удивился — раз уж из отделения выпустили, значит все в порядке. Заглянул только в сумку для порядка, мол, не больничное ли уносят?

— Послезавтра выписывают, — щебетала Ирэн, — Вещи отдам, и все.

Клацнули двери, и долгожданная свобода приняла девушку, укутав ее сгустившейся темнотой.

Завернув за угол, Ирэн быстро натянула джинсы и набросила на себя летнюю куртку.

Носки. Ботиночки на невысоком каблуке.

Халат и тапки «обиженно» улеглись в сумке. Вжикнула молния замка. Темная фигурка отделилась от кирпичной стены и скользнула в больничный парк.

Петр стоял уже около ворот со шлагбаумом.

— До свидания, — кивнула девушка внимательному взгляду охранника и шмыгнула в салон машины. — Едемте, едемте, пока не хватились… — торопила она.

— Куда мы сейчас, Ирина Леонидовна? — тронулся с места оперативник, — Да, кстати, вот ваш паспорт…

— Едемте к гостинице «Европа», — попросила девушка. Убрала документ в карман и достала сотовый.

Набрала номер Антоновского. Нервничала.

Одиночных гудков прозвучало пять.

— Алло, Михаил Михайлович, — крикнула она в тишину на той стороне, — Где вы сейчас, в гостинице?

— Ироида Семеновна, здравствуйте, — прозвучал знакомый голос с легкой хрипотцой.

Девушка вздрогнула, потому что на той стороне трубки оказался вдруг утренний собеседник из кабинета Клашевского.

Гостиница «Европа» расположилась в самом центре Ойска, она была построена всего год назад и горделиво возвышала свои купола, напоминающие Капитолий, над невысокими домишками бывшего купеческого центра.

«Петра бы не подвести», — переживала Ирэн, выйдя из машины и направляясь к расцвеченному вечерними огнями холлу.

В кармане куртки у нее прилежался браунинг Зубатова.

Услышав голос на той стороне, девушка не стала ничего говорить. Разъединилась и попросила Петра отвезти ее сначала к матери.

В подъезде она вынула расшатанный шуруп из почтового ящика и выудила из ниши за ним свое немудреное имущество. Деньги и документы с жетоном, покрутив, сунула обратно, а пистолет с ножом убрала.

Воровская финка, перед тем, как улечься во внутреннем кармане, сначала моргнула отражением тусклой лампочки на лезвии, а потом дважды зацепилась за подклад.

— Вот вредный какой, — шепнула ему Ирэн, — Драки ищешь? — и уложила его наконец рукояткой вперед. С опаской потрогала за пазухой его острый кончик. — Береги хозяйку, — шепнула она ему и вспомнила слова Хитрована: «Его швырни сейчас в человека, он по-любому воткнется…» — сказал ей тогда вор. — «Вот сейчас и посмотрим», — подытожила Ирэн.

«Выгляжу как бомж», — переживала она, заходя в холл.

Сразу не пошла и, делая вид, что пытается дозвониться, сначала изучала траекторию движения охранника. Улучив момент, вошла во вращающиеся двери и мышкой скользнула с группой подвыпивших иностранцев в лифт.

Цифра три моргнула сливовой расцветкой, звякнул колокольчик, и девушка оказалась в длиннющем коридоре с дверями по обе стороны.

Дежурной за стойкой не было.

Девушка быстро прибросила четную-нечетную стороны, направление и пошла в конец коридора. Пока все было тихо.

— 310-й, — приближалась она к цели, — 308-й… 306-й…

Браунинг перекочевал из кармана в руку.

Оттянула затвор и глянула на патрон в патроннике.

Вдохнула-выдохнула и постучала в двери.

Сделала полшага назад.

Того, что произошло дальше, она уж никак не ожидала.

Двери распахнулись без щелчка, и крепкие мужские руки затащили девушку внутрь.

— Ш-ш-ш, — зажал ей рот утренний гость Клашевского, — Молчите.

В глубине комнаты она увидела Антоновского в кресле и две серые фигуры, что возились около него.

— Выписались? — с легкой ехидцей интересовался сыщик, — Трубку-то зря бросили, я бы вам объяснил, что делать. Я вас отпускаю, только не кричите. Хорошо?

Девушка согласно кивнула. И поняла — стрелять в номере нельзя, на грохот сбежится вся гостиница.

Как только руки мужчины разжались, девушка сделала шаг назад и на долговязого глянул упрямый глазок браунинга.

Тот явно не ожидал такой прыти, и в первую секунду опешил.

— Повернитесь, и без шума, — шепнула девушка, и тот машинально подчинился. Фигуры около купца были по-прежнему чем-то заняты.

«Рукояткой лучше всего бить в височную кость, — вспомнила она слова Зубатова, — По-другому вам схватку с мужчиной не выиграть».

Профиль долговязого уже почти проплыл мимо девушки, когда та, повинуясь внутреннему порыву, ударила его с размаху именно туда, куда указывал в свое время сыщик. В удар вложила все: ненависть к ситуации. К самоуверенности тех, кто полагал ее беспомощной и слабой, пытаясь навязать свою волю.