LXVII. (1) Я знаю, император Константин, как опасно говорить это перед императором, который находится в подчинении у таких людей, но, к счастью для государства, после того как ты понял,[717] какое зло представляют собой эти негодяи и как они обманывают государя, ты ставишь их так низко, что не позволяешь им носить хламиду и пользуешься ими только для домашних услуг. (2) Замечательно то, что Александр не принимал наедине в Палатинском дворце никого, кроме префекта, именно – Ульпиана, и никому не давал возможности ни давать пустые обещания, торгуя его именем, ни дурно говорить ему о других – в особенности после казни Турина, который часто болтал попусту, изображая его глупцом и безумцем. (3) Кроме того, если Александр находил, что его друзья или родственники – дурные люди, он либо наказывал их, либо, если старинная дружба или родственная связь не позволяли наказывать их, он удалял их от себя, говоря: «Мне дороже все государство, чем они».

LXVIII. (1) Чтобы ты знал, какие лица находились в его совете, я перечислю их: Фабий Сабин, сын замечательного человека Сабина, Катон своего времени; Домиций Ульпиан, чрезвычайно сведущий в праве; Элий Гордиан…императора Гордиана, само дело, человек замечательный; Юлий Павел, чрезвычайно сведущий в праве; Клавдий Венак, блестящий оратор; Катилий Север, его родственник, превосходивший всех своей ученостью; Элий Серениан, превосходивший всех своей праведностью; Квинтилий Марцелл – лучшего человека не знает даже история. (2) При наличии такого количества этих и других подобных им людей,[718] что плохого могло быть задумано или сделано, когда они совместно стремились к добру? (3) Правда, их отстранила кучка дурных людей, которые окружили Александра в первые дни его правления. Однако, благодаря благоразумию молодого человека, дурные люди были частью казнены, частью изгнаны, и одержала верх эта безупречная дружба. (4) Таковы были те, кто сделал сирийца хорошим государем, а дурные друзья были виновниками того, что государи-римляне, заразившись их пороками, являются весьма дурными даже в глазах потомства.

I. (1) Чтобы твоей милости, величайший Константин, не показалось скучным читать об отдельных государях или детях государей в отдельных книгах, я решил ограничить себя и охватить в одном томе жизнь двоих Максиминов, отца и сына. (2) Затем я сохранил тот порядок изложения, который, согласно желанию твоего благочестия, был сохранен Тацием Кириллом,[719] светлейшим мужем, который сделал перевод с греческого на латинский язык. (3) И это я буду соблюдать не в одной этой книге, но и в большей части последующих, исключая жизнеописания великих императоров, деяния которых, более многочисленные и более славные, требуют и более длинного изложения. (4) Максимин старший[720] выдвинулся при императоре Александре,[721] военную же службу он начал при Севере.[722] (5) Он был родом из фракийского поселка, на границе с варварами; варварами же были его отец и мать, из которых первый был из страны готов, а вторая из племени аланов.[723] (6) Говорят, что имя отца было Микка, а матери – Габаба. (7) В первое время эти имена называл сам Максимин, впоследствии же, придя к власти, он приказал скрывать их, чтобы не обнаружилось, что император происходит от обоих родителей-варваров.[724]

II. (1) В раннем детстве он был пастухом, был он также главарем молодежи, устраивал засады против разбойников и охранял своих от их нападений. (2) Первая его военная служба была в коннице. Он выделялся своим огромным ростом; среди всех воинов он славился своей доблестью, отличался мужественной красотой, неукротимым нравом, был суров, высокомерен, презрителен в обращении, но часто проявлял справедливость. (3) Первой причиной его известности при Севере было следующее. (4) В день рождения своего младшего сына Геты Север устроил военные игры, назначив в качестве наград серебряные вещи, то есть браслеты, шейные цепи, пояски. (5) Тут юноша и полуварвар, с трудом говоривший по-латыни, почти что на фракийском языке при всех просит императора дать ему разрешение состязаться с теми, кто занимал на военной службе не последнее место. (6) Удивленный его большим ростом. Север, чтобы не нарушать военной дисциплины, поставил его на первый раз против лагерных служителей, но выбрал из них самых храбрых. (7) Максимин без передышки победил шестнадцать лагерных служителей, он получил шестнадцать незначительных невоенных наград, и было приказано записать его на военную службу.

III. (1) Случилось, что на третий день после этого Север выехал в поле и увидел, как Максимин по-варварски резвится среди толпы; он тотчас же приказал трибуну призвать его к порядку и научить правилам римской дисциплины. (2) Тогда Максимин, поняв, что император говорит о нем, как варвар возмечтал, что он уже известен государю и отмечен им среди множества; он подошел к ногам императора, ехавшего верхом. (3) Тут Север, желая узнать, насколько тот вынослив в беге, пустил коня, делая много поворотов. Когда престарелый император уже утомился, а Максимин, не останавливаясь, пробежал большое расстояние, Север сказал ему: «Ну что, фракиец, хочешь еще побороться после бега?». Тогда Максимин ответил: «Сколько угодно, император». (4) После этого Север сошел с коня и велел померяться силой с Максимином самым бодрым и сильным воинам. (5) Тут Максимин, как обычно, без передышки победил семерых самых сильных и – единственный из всех – кроме награды серебром получил в подарок от Севера золотую шейную цепь; ему было приказано всегда стоять во дворце среди личной охраны государя. (6) С этого времени он и стал заметным, славным среди воинов; трибуны его любили, соратники смотрели с подозрением, он мог добиться от императора всего, чего хотел. Север помогал ему даже получать военные чины, хотя он и был совсем юным. Он выделялся среди всех своим высоким ростом, крупным телосложением, красотой, огромными глазами и белым цветом кожи.

IV. (1) Известно, что он часто выпивал за день капитолийскую амфору[725] вина и съедал по сорока фунтов мяса, а по словам Корда[726] – даже по шестьдесят. (2) Он всегда воздерживался от овощей и почти всегда – от холодной воды, если только его не одолевала жажда. (3) Он часто собирал свой пот и сливал его в чаши или в маленький сосуд и затем показывал два или три секстария этого пота. (4) При Антонине Каракалле он в течение долгого времени нес службу центуриона и часто исполнял другие военные обязанности. В правление Макрина, которого он сильно ненавидел за то, что тот убил сына[727] его императора, он ушел с военной службы, приобрел себе земельные владения во Фракии, в том поселке, откуда он был родом, и все время поддерживал сношения с гетами. Геты особенно любили его, словно своего соплеменника. (5) Аланы, приходившие к берегу реки,[728] признавали его своим другом и обменивались с ним дарами. (6) Но после того как Макрин был убит вместе со своим сыном, Максимин, узнав о том, что Гелиогабал – как сын Антонина – стал императором, пришел к нему, уже будучи в зрелом возрасте, и просил его относиться к нему так же, как относился его дед Север.[729] Однако при этом грязном человеке Максимин не мог иметь никакого значения. (7) Говорят, что Гелиогабал, шутя с ним самым непристойным образом, спросил его: «Говорят, Максимин, что в былое время ты одолевал и шестнадцать, и двадцать, и тридцать воинов. А можешь ли ты тридцать раз закончить с женщиной?». (8) Тогда тот, увидев, что беспутный император начинает вести такие речи, оставил военную службу. (9) Однако друзья Гелиогабала удержали Максимина, боясь, что к бесславию Гелиогабала не добавилось еще и то, что он удалил из своего войска храбрейшего человека своего времени, которого одни называли Геркулесом, другие – Ахиллом, третьи – Гектором, а иные – Аяксом.