Если деятельность демократического правительства не сдерживается конституционными нормами, политики проводят в жизнь программы, ведущие к растрате ресурсов и наносящие ущерб жизненному уровню населения.

Когда в середине 60-х годов Соединенные Штаты объявили "войну бедности", а правительство Канады приступило к построению "справедливого общества", люди верили, что от бедности можно избавиться, передав чуть большую часть своего дохода неудачливым членам общества. Сказано — сделано, и перераспределительные программы резко расширили свои масштабы. Пенсии по старости, пособия по безработице, помощь беднякам и другие бесчисленные программы в сумме составляют теперь наиболее значительную и самую быстрорастущую (после процентов по государственному долгу) часть государственных расходов.

Несмотря на столь грандиозные усилия и щедрость налогоплательщиков, Национальный совет по социальному обеспечению (The National Council on Welfare) и Канадский совет социального развития (Canadian Council on Social Development) утверждают, что 4 миллиона канадцев по-прежнему живут в нищете!

По мнению Кристофера Сарло, автора книги "Нищета в Канаде", опубликованной в 1992 г. Фрэйзеровским институтом, представление о неискоренимости нищеты является в основном результатом метода, с помощью которого она измеряется. Если исключить из рассмотрения студентов и тех, для кого низкие доходы — всего лишь временное явление, становится ясно, что проблема не столь уж масштабна. Однако же она, вне всякого сомнения, существует, и вопрос, таким образом, — почему? Ведь почти 100 млрд. долл. забираются у налогоплательщиков и распределяются через правительственные программы!

Экономический анализ показывает, что неэффективность правительственных программ является следствием более общей закономерности: трудно перераспределить доход в пользу нуждающихся так, чтобы улучшить их благосостояние в долгосрочной перспективе. И причиной этого являются неучтенные вторичные эффекты.[14] Три основные фактора снижают эффективность перераспределения доходов.

Во-первых, расширение перераспределения сдерживает экономический рост. Национальный доход не является ни небесной манной, ни пирогом, который выпекается на государственной кухне, делится затем на куски разных размеров и подается гражданам в горячем виде. Как раз наоборот — доход есть то, что люди сами производят и зарабатывают, предоставляя товары и услуги, за которые потребители готовы платить.

Налоги и трансфертная политика дестимулируют зарабатывание денег и налогоплательщиком, и получателем трансферта. По мере увеличения налогов, необходимых для финансирования трансфертов, у налогоплательщиков пропадает всякое желание производить и зарабатывать и, напротив, создаются стимулы вкладывать деньги в менее эффективные, но не облагаемые налогом, виды деятельности. Кое-кто предпочитает уйти из официальной экономики и заняться бартером или другими неэффективными формами экономической деятельности. Снижается стимул к зарабатыванию денег и у получателя трансферта, поскольку его размер уменьшается с ростом доходов. Таким образом, ни налогоплательщики, ни получатели трансфертов в этой ситуации не будут производить и зарабатывать столько, сколько могли бы, не будь трансфертных программ. К тому же, перераспределение дохода политиками поощряет людей тратить больше времени на политику и меньше — на производство. Все эти факторы сдерживают' экономический рост и ведут к падению благосостояния и тех, кому трансферты предназначены, и всех остальных граждан.

Во-вторых, борьба за трансферты может значительно сокращать суммарные выгоды их получателей. Чтобы не разорить бюджет, власти вынуждены устанавливать критерии для определения получателей трансфертов и других политических благодеяний. Обычно от получателя требуется, чтобы он чем-то владел, либо что-то делал, либо что-нибудь из себя представлял. Однако, как только критерий установлен, люди начинают изменять свое поведение, чтобы заполучить в свой карман легкие государственные деньги или льготы. При этом чистая выгода от трансфертов падает.

Сказанное выше можно проиллюстрировать с помощью следующего примера. Предположим, правительство решило выдать между 9 часами утра и 5 часами вечера по 50-долларовой купюре всякому, кто захочет отстоять очередь у окошка кассира в Канадском Банке. Очереди будут длинными, но вопрос в том — насколько длинными? Сколько времени люди захотят оторвать на эти цели от своего досуга и своей производительной деятельности? Человек, чье время стоит 5 долл. в час, будет готов провести в очереди 10 часов, чтобы получить за это 50 долларов. Другие, чье время стоит меньше, скажем 3 или 4 доллара в час, — пойдут на это еще охотнее, но и они обнаружат, что то, чем им приходится заниматься для получения трансферта, значительно обесценивает последний.

Этот простой пример показывает, почему помощь, предоставляемая путем трансфертных программ, не может быть существенной. Когда потенциальным получателям приходится что-то делать (например, стоять в очереди, заполнять какие-то формы, лоббировать государственные службы, сдавать экзамены, терпеть проволочки или участвовать в определенных политических кампаниях), чтобы получить право на трансферт, значительная часть их потенциального выигрыша будет утеряна в попытке отстоять это право. Аналогично, если получатели субсидии обязаны чем-либо владеть (например, участком земли для выращивания пшеницы, лицензией на вождение такси или экспортной квотой), они захотят платить за это лишь до тех пор, пока цена покупки не превысит величину самой субсидии. Конкурируя друг с другом в попытках удовлетворить требованиям властей, потенциальные получатели постепенно теряют большую часть чистой выгоды от трансферта, которая со временем оказывается существенно ниже, чем сумма трансферта.

Конечно, непредвиденные изменения в трансфертных программах могут породить временно высокие выгоды или потери для различных групп. Однако когда программа осуществляется в течение длительного времени, конкуренция за получение ее благ уничтожит существенные выигрыши от действий, которые необходимо совершить для участия в ней.

Существует и третья причина неэффективности перераспределительной деятельности: программы, которые должны защищать потенциальных получателей трансфертов от бед, порожденных их неблагоразумными решениями, поощряют принятие решений, увеличивающих вероятность бедственных ситуаций. Такие трансферты и сглаживают последствия бед, и понижают интерес предпринимать какие-либо шаги во их избежание.

Например, если власти осуществляют мероприятия по ликвидации последствий стихийных бедствий —, скажем, наводнений — это уменьшает потери потерпевших, но в то же время, хотя это и не входит в намерения правительства, поощряет людей к тому, чтобы строить дома в районах, подверженных наводнениям. В результате ущерб от наводнений оказывается усиленным.

Другой пример — страхование по случаю потери работы. Получив пособие, безработный может отказаться от имеющихся предложений и продолжить поиски лучшего места. В результате уровень безработицы становится относительно выше, чем, если бы пособий не существовало. Только щедростью выплат можно объяснить тот факт, что примерно половина получающих пособие по безработице является его регулярными получателями. Свою трудовую карьеру они строят с учетом этих пособий. Многие из тех, кто втянулся в такую жизнь, трудятся лишь столько недель в году, сколько требуется для получения полной суммы пособий.

Если вы что-то субсидируете, поводов для субсидии становится все больше. Трансферты, направленные на борьбу с нищетой, также не являются исключением. Они поощряют ведение рискованного образа жизни: употребление наркотиков, нежелание учиться и работать, разводы, рождение детей вне брака и стремление избежать их воспитания. Все это увеличивает ряды бедных. Хотя такие вторичные эффекты в краткосрочной перспективе могут оказаться не очень важными, в долгосрочном плане их отрицательные последствия становятся все более ощутимыми. К тому же трансферты, направленные на борьбу с бедностью, вытесняют благотворительные усилия граждан, семей, религиозных и общественных организаций. Когда в перераспределительных целях вводятся специальные налоги, частные лица и организации, реагируя на это, меньше участвуют в благотворительной деятельности.