Как вы посмотрите на то чтобы прокатиться в Приморье? За казённый счёт, так сказать, — вопросительно взглянула она в удивлённо распахнувшиеся глаза амазонки.

Там есть для вас кое-какая работёнка, как раз по вашему профилю. И уверяю вас, в накладе вы не останетесь.

В случае же вашего предварительного согласия, мы можем обсудить детали. Если же нет, то вам следует немедленно, этим же вечером, самим покинуть город, пока за вас не взялись городские власти. Во избежание эксцессов с ними, так сказать, — хмыкнула она. — И я боюсь, что в этом случае с оружием вас из города не выпустят. Не говоря уж о том, что и у нас потом будут неприятности.

Так что выбора то и у вас нет, — тихо заметила она.

Сидящая напротив них женщина несколько минут молча, смотрела на них, видимо что-то усиленно прокручивая в голове.

— Что же там может быть такого, что может быть нам интересно? — негромким, скрипучим голосом тихо поинтересовалась атаманша.

— Охрана, сопровождение грузов, — с облегчением переводя дух, расслабилась Маша.

Вопрос, заданный атаманшей негромким, ясным голосом, совершено спокойно можно было считать согласием. До этого момента, она даже не понимала, насколько внутренне волновалась о возможном развитии разговора.

Положение у амазонок действительно было патовым. Им было просто некуда деваться. В случае отказа сдать оружие, их бы просто расстреляли издалека находящиеся ещё поблизости войска кланов, наверняка оставленные в городе специально для этого случая. Но и сдавать оружие им было тоже невозможно, поскольку после этого они были просто никому не нужны. На работу в городе, после их выступления против Городского Совета, никто бы их не взял ни под каким видом. А возвращаться обратно к себе в Амазонию им было также нельзя, поскольку их запросто могли признать дезертирами, потому что имея в руках оружие, они вернулись домой сами и без него.

Да даже если бы они его каким-то чудом и сохранили, даже это для них уже не играло никакой роли. Здесь играла свою роль убеждённость, царящая среди руководства амазонок, что любой воин, попавший в плен поневоле, не мог сам себе вернуть оружие, кроме как в бою. А если ему его возвращали добровольно, то это расценивалось не иначе как предательство и переход на сторону врага. Поэтому у них теперь был только один единственный путь — наёмничество.

Именно этот выход им и предложила Маша, выполнив заодно сразу две задачи, давно застоявшиеся и требующие немедленного разрешения. Первая, срочная, — убрать из города большой вооружённый отряд амазонок, и вторая — выполнить настоятельную просьбу Сидора, прислать ему в Приморье отряд этих же самых амазонок, которых здесь никто не знал куда девать.

Согласовав ещё несколько вопросов, требующих немедленного решения, атаманша увела свой отряд обратно в казармы, где они обитали последние несколько дней.

К слову сказать, казармы это было одно только название. На самом деле это были несколько пустовавших последнее время больших складских землянок, примыкавших к жилому комплексу, вырытому ещё прошлой осенью Сидором с друзьями возле южной городской стены. Фактически, последние несколько месяцев склады пребывали в полном запустении, лишённые содержимого, которое полностью пошло на оплату кредитов и услуг нанятых Машей добровольцев, ящеров и тех же самых амазонок.

Первая же освободившаяся большая землянка и была определена им под дружинную избу, которую с успехом последние два дня им и заменяла.

Теперь амазонкам приходилось её освобождать, возвращая прежним владельцам, а самим собираться в дальнюю дорогу, конечный пункт назначения которого знали в городе только три человека: Маша, Изабелла и атаманша.

К сожалению, возникшие сразу после ликвидации городской доли проблемы, на том не кончились. После выплаты уставной доли, в банк тонкой струйкой потянулись вкладчики изымать вклады. И с того проклятого раза, практически не было ни одного дня, когда хотя бы один, два человека в день не предъявляли бы Маше требования о возврате своего вклада.

Пока спасало лишь то, что вклады были небольшими, да и количество вкладчиков, вдруг возжелавших немедленно расстаться с банком "Жемчужный", незначительно. И оставалась ещё крепкая надежда, что эта негативная тенденция скоро кончится, ведь не все же в городе были такие пугливые. Тем не менее, денег могло не хватить, и о наполнении плюсовой части баланса банка следовало побеспокоиться заранее.

Именно эта причина и привела Машу одним ранним утром в землянку к баронессе де Вехтор.

— Ты уверена, что обойдёшься без своих денег в ближайшие месяцы?

Мрачная, словно грозовая туча, Маша хмуро смотрела на баронессу Изабеллу де Вехтор. От её ответа сейчас очень многое зависело, и ей бы не хотелось ошибиться в своём мнении об этой девушке.

— Может быть даже и годы? — тихо добавила она.

Подняв на неё мрачный, опустошённый взгляд, она тихо заметила:

— Не знаю точно, но у меня уже нет твёрдой уверенности в том, что я сумею в самое ближайшее время тебе их отдать. Но отдам обязательно.

Наверное, это был уже даже не второй и не третий, а наверняка чуть ли не десятый подобный вопрос за прошедшие два дня, которым Маша раз за разом, с занудным постоянством, терзала Изабеллу.

— Не впервой, — так же, наверное, уже в десятый же раз, спокойно откликнулась Изабелла. — Да не нервничай ты так! Наконец-то поверь, что здесь, в Вашем городе, жить мне намного легче, проще и дешевле, чем даже у себя в родном замке. И трат здесь намного меньше, чем у меня дома.

— Дел у меня здесь никаких нет, прислуги, которой надо платить, нет, хозяйства своего нет. Охрана и та теперь безплатная, — криво усмехнулась она. — Так зачем мне хранить в сундуке своё золото? Воров, что ли приваживать?

— Здесь нет воров, — машинально в который же раз откликнулась Маша, усиленно думая о чём-то своём, о чём свидетельствовали сведённые на лбу брови и углублённый внутрь себя задумчивый взгляд.

— Ну да. Здесь есть компаньоны, готовые в любой удобный момент раздеть тебя до нитки, — насмешливо хмыкнула Изабелла, начиная с интересом присматриваться к глубоко задумавшейся Маше. — А потом и нитку оборвать.

— Чёрт! — неожиданно резко выдохнула из себя Маша, сердито хлопнув ладонью по подлокотнику своего кресла. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — раз за разом жёстко стучала она по нему.

— Придётся сворачиваться, — с сожалением в голосе продолжила она, явно не слушая того, что говорила только что Изабелла.

— Придётся сворачивать часть производств и почти все стройки. Все! — снова в раздражении хлопнула она всё по тому же многострадальному подлокотнику.

— Скоты! — тихо выругалась Маша. — Получили золото, убедились, что всё в наличии, так могли бы и оставить его на старом месте. Нахрена было забирать? — пожаловалась она молчаливой Изабелле, глядящей на неё с каким-то непонятным выражением на лице.

Изабелла с задумчивым видом молча смотрела на Машу и флегматично наматывала кончик выбившегося локона себе на палец, раз за разом распуская его. Наконец, её непонятно поведение вызвало в конце концов ответную реакцию и Маша замерла, вопросительно глядя как она теребит собственную причёску.

— Что?

Что ты на меня так странно смотришь?

— Смотрю на тебя и думаю, — с откровенным сарказмом в голосе, Изабелла насмешливо усмехнулась и откинулась в кресле, принимая свободную, вальяжную позу.

— Думаю, когда ты перестанешь причитать и начнёшь наконец-то думать.

— И о чём это я ещё должна сейчас думать? — сварливо огрызнулась Маша, невольно краснея под насмешливым взглядом Изабеллы.

— Хотя бы о том, что произошло?

— Ну и что же, по-твоему, произошло? — сразу подобравшись, Маша ничем уже не напоминала себя прежнюю. Теперь перед Изабеллой сидела рассерженная, злая, готовая на всё умная деловая женщина.

— А произошло то, что, как говаривал некто господин Сидор, мой муж, если ты ещё не забыла такого, Вас опустили! В бытность его ещё в городе, я специально у него вызнала, что это за процесс такой. Так вот, — усмехнулась она, — это….