— Какая такая необходимость? — встревожилась Маша. — Если ты про ту сбежавшую амазонку, то это ерунда. Никуда она не уйдёт, даже если жива осталась. В нашем лесу её или корнеевские егеря, или медведи, обязательно догонят.

— Жива, — задумчиво протянула Изабелла. — Эта то, жива. Эту, может, и догонят, — хмыкнула баронесса, глядя на Машу каким-то рассеянным, задумчивым взглядом, — а вот с другими, что прикажете делать?

— Другими? Какими такими другими? — вопросительно глянула на неё Маша. — Так ты полагаешь, что есть ещё и другие?

— А куда, по-твоему, каждую ночь шлялись эти девицы? — насмешливо прищурив глаза, холодно поинтересовалась баронесса. Тупизм и явня глупость этой банкирши начинал её серьёзно раздражать. — Или ты уже забыла жалобы Силантия Воротного на то, что ему спать не дают?

— Опана! — ошарашенно прошептала Маша. — А про Силантия то я и не подумала. Похоже, ты права, и другие всё-таки есть, а значит, у нас большие проблемы. Хотелось бы знать, что это за дерьмо, куда мы со сего маху вляпались?

— Собирай ка, Маша, своих, завтра же, — тяжело вздохнула баронесса, — а то, боюсь, скоро станет некого собирать, если всё то, что тут происходит, это то, что я думаю.

Сегодня мы уж никуда не поедем, придётся ночевать в пещере. Соваться в ночной лес, имея вполне реальную возможность нарваться на болт из украденного беглянкой арбалета, глупость несусветная. Будем ночевать здесь, а завтра с утра отправимся в город.

Утро после бессонной, наполенной тревогой ночи, с потоянной угрозой нового нападения начиналось не самым лучшим образом. Не выспавшиеся, раздражённые люди с ящерами косо посматривали друг на друга, словно ожидая друг от друга ещё какой-нибудь пакости. Тем не менее в долине задерживаться не стали и как только небо над лесом чуть посветлело, коляска Маши с Изабеллой, окружённая плотным кольцом настороженных ящеров, настороженно всматривающихся в близко подходящие прямо к дороге кусты не облетевшего ещё до конца орешника, двинулась в город.

До самого города всё было спокойно и лишь на подъезде к городским воротам ещё издали было заметно что там что-то происходило. Возле ворот и сразу за ними толпился какой-то незнакомый люд, которого там никогда раньше в это время не было. Возле покосившейся от времени старой будки воротного сторожа, сразу за ними, стоял сам начальник местной городской стражи господин Боровец, раздражённо переминавшийся с ноги на ногу и сердито посматривающий по сторонам. Судя по злому, мятому лицу его, он словно бы не знал в кого надо было бы сейчас вцепиться и на ком сорвать свою злость.

Хорошо было видно что он сильно раздражён и только и ждёт момента чтоб на кого наорать, настолько у него было характерным выражение лица.

— Господин Боровец!

Из остановленной возле ворот коляски, не выходя, Маша окликнула стоящего к ним спиной, глядящего на что-то в коморке начальника местной полиции.

— Что у вас здесь происходит и почему нас не пускают в город? Что произошло.

Молча подойдя к самой коляске, Боровец крепко схватился правой рукой за дверцу коляски, словно хотел её выломать и играя желваками на скулах, зло смотрел на Машу с Изабеллой. Поиграв с ними в гляделки, сиплым, злым голосом спросил:

— Где вы были этой ночью?

Собравшуюся было ответить Машу перебил холодный, невозмутимый голос баронессы.

— На каком основании вы интересуетесь где мы были?

Холода в её голосе было столько, что наверное можно было бы заморозить всех в этом городе, кроме самого Боровца, который на это просто не обратил внимания, злобно зыркнув в её сторону. Что, впрочем, никак не повлияло на невозмутимость баронессы.

— Убит воротный, — поднял на неё зеледеневший взгляд Боровец. — Сегодня ночью убит Силантий воротный. Вы были последние, кто вчера покидал город через эти ворота. Поэтому я хочу знать где вы этой ночью были и не можете ли вы мне чего сказать по этому поводу.

— Меня ещё никто не обвинял в убийстве какого-то старика, — холодно, одними губами улыбнулась Изабелла. — Тем более, простого воротного сторожа.

Тем не менее я отвечу. Мы были в Райской Долине, смотрели ягодники. Этой ночью мы находились там, ночевали в пещере.

По поводу же убийства Силантия воротного мы вам многое можем сказать и то что мы вам скажем, вам очень не понравится. Поэтому, для вас будет лучше бросить здесь заниматься ерундой и проехать вместе с нами до Управы.

— Вы считаете что убийство одинокого старика воротного это ерунда? — нехорошо как-то взглянул на неё Боровец. — Старый, никому не нужный старик в вашем баронском представлении значит, не стоит того, чтобы заниматься поиском его убийц?

— Его убийцы нам известны, — холодно отрезала Изабелла. — И находятся не в этой будке, возле кторой вы нас держите уже битых полчаса, а где-то в городе или давно уже за его пределами. И в этой старой будке у ворот вы никого из них не найдёте. Потрудитесь наконец-то прекратить нас задерживать и займитеь своим непосредственным делом, за которое вам платят немалые деньги — охраной города.

Если бы Боровцу можно было ещё больше побледнеть, он бы может и побледнел, но вместо этого глаза его полыхнули яростью.

Каждая потерянная здесь с вами в пустой болтовне минута, работает на убийц, — спокойно посмотрела в его горящие глаза Изабелла. Вспыхнувшие яростью глаза Боровца на неё не произвелиа ни малейшего впечатления. — И если вы не хотите окончательно их потерять, то организуйте нам встречу с Городским Головой как можно быстрее, на которой мы и обсудим все возникшие с этим убийством вопросы. Там вы и получите все ответы на все свои вопросы.

Медленно повернув голову, Боровец более внимательно присмотрелся к стоящей чуть в стороне группе ящеров, сзади полукольцом окружавших коляску банкирши. Только сейчас ему бросилось в глаза резко сократившееся число ящеров из бывшей ранее весьма многочисленной персональной охраны и этой приблудной баронессы, и этой самозваной банкирши, над обилием охраны которой они постоянно между собой последнее время посмеивались, вышучивая глупую по их мнению паранойю совсем сбрендивших бабёнок.

У Боровца было страстное желание окоротить этих двух наглых, зарвавшихся бабец, требующих непонятно чего, и силой принудить их последовать за ним в казармы Стражи, где бы он очень серьёзно поговорил и с той, и с другой. Однако одного лишь взгляда на их личную охрану хватило чтоб сразу заставить его насторожиться.

Ящеров было много меньше, чем по словам видаков они вчера покидали город. Да и вид их был отнюдь не такой лощёный, в каковом все в городе давно уже привыкли их видеть. Многие были перевязаны, а повязки несли на себе следы свежей, недавно только остановленной крови. Ящеры явно чуть ли не только что вышли из какой-то весьма серьёзной передряги и было похоже, что там они понесли весьма серьёзные потери. По крайней мере, количество их серьёзно поубавилось.

— Ну что ж, — Боровей бросил ещё один, более оценивающий взгляд на сидящх в коляске бабёнок. Выходило что вопросов к ним было ещё больше чем он первоначально предполагал. — Мою лошадь сюда, живо! — махнул он рукой своему ординарцу, подзывая.

Здесь сворачивайтесь, — бросил своему заместителю Кольке Гурскому, как раз в этот момент вышедшему из сторожки воротного. — Поставишь наших ребят на ворота. Всех впускать, никого не выпускать.

Поехали! — вскочил он на лошадь и пристраиваясб сзади тронувшейся с места коляски банкирши. — В Управе поговорим.

Выслав вперёд вестового, Боровец старательно держался сзади коляски, стараясь не приближаться к переговаривающимся между собой о чём-то вполголоса женщинам.

— Зачем старика то было убивать, — едва слышно шептала сама себе Маша каким-то не своим, чужим голосом. За прошедший год этот одинокий, безобидный старик, всегда с радостью встречавший любого в воротах радостной улыбкой стал ей удивительным образом чем-то дорог. И внезапная смерть старика буквально потрясла Машу.