Совет Матерей, высший государственный орган республики, оценивая итоги произошедшего решил не восстанавливать воинское подразделение, так опозорившее гордое воинственное имя амазонки. Легион Речной Стражи Амазонии отныне прекращал своё существование.

Но всё это было в будущем, а пока, начиналось всё для амазонок просто великолепно! И как совершенно точно вычислили в клане землян, амазонки напали ровно на третий день после их собрания. Утром первого дня праздника, сразу после грандиозной общегородской пьянки накануне, с трёх сторон на город напали амазонки. В самом же городе в этот момент находившаяся там небольшая часть пленных амазонок, нарушая все правила и договорённости и данное при пленение слово, с оружием в руках выступила против города.

Сколько ни предупреждали Маша с Изабеллой, а за ней Корней городские власти что надо навести порядок среди который день пьянствующих городских стражников, а все их слова словно вязли в глухом непонимании и нежелании властей что-либо предпринять. Никак не хотели городские власти озаботиться фактом наличия в городе и в ближайшей округе немалого числа свободно шляющихся без присмотра пленных. Это настолько было для всех здесь обычное, рядовое дело, все настолько привыкли к тому, что в городе из-за постоянных пограничных стычек полно пленных амазонок, терпеливо ожидающих оговоренного выкупа, что к такому положению вещей все давно привыкли.

Городские власти лишь раздражённо отмахивались от изредка раздающихся недовольных голосов предупреждения, мол, так нельзя, что подобное попустительство чужим в городе людям до добра не доведёт и непременно кончится катастрофой.

Любое изменение сложившегося положения неизбежно влекло за собой дополнительные траты из тощего городского бюджета, а все обращения к кланам как о гранитный утёс разбивались о закон: "Чей пленный, того и выкуп". А размер выкупа, особенно последнее время предполагался не просто большой — колоссальный, поэтому о передаче пленных кому-либо ещё, кто мог бы обеспечить более строгое обращение, не могло быть и речи. Никто не жалал лишаться будущих прибылей. И никто не желал выложить ни монетки лишней на дополнительную охрану.

Впрочем, и сами кланы не слишком далеко отошли от практики властей, столь же небрежно относясь к изоляции и охране пленных.

Таких вот беспокойных и недоверчивых товарищей, которых бы волновало сложившееся положение, было мало. Последние годы в отношениях с амазонками не возникало никаких проблем. Отношения были стабильными. Стабильно никакими. Потому, если и не все, то подавляющее большинство членов Городского Совета считало однозначно: "Хоть амазонки и хорошие воины, а всё одно бабы. А баба она баба и есть. И этим всё сказано. Длинный волос, ум короткий. И потом, они дали слово ни во что не вмешиваться. Чего вам ещё надо".

Да и прошлогодние победы, ещё свежи были в памяти и многим кружили головы. И напрочь тем затыкали недовольные голоса несогласных.

В этих суровых пограничных краях честное слово воина дорогого стоило. Не было ни разу чтоб его кто нарушил. Не первый раз они попадали в плен к левобережцам, впрочем как и те к ним, но никогда не было такого, чтоб хоть раз нарушить данное друг другу слово.

К тому же, никому они совершенно не мешали, никого не трогали, никуда не лезли, ничего не делали, терпеливо ожидая своего выкупа. И лишь одну функцию они выполняли с завидной регулярностью. Пополняли мошну местных кабатчиков своей денежкой, регулярно выплачиваемой кабатчикам из казны города в счёт покрытия содержания пленной на всё время пленения.

Эта денежка всегда шла из сумм выкупных платежей, и, как гарантированный прибыток от такой постоялицы, весьма ценилась всеми кабатчиками. Потому и как жильцов их ценили весьма высоко, как надёжных плательщиков по долгам.

Так вот и шибко инициативным и беспокойным товарищам заинтересованные лица весьма настойчиво и советовали не лезть, куда не просят.

Городские власти позабыли старую, банальную истину: "Всё течёт, всё изменяется. Всё бывает в первый раз".

Ну и получили.

Накануне перед праздником, за одну ночь все сторожевые посты с расслабившимися от спокойной жизни, празднующими первый день наступление праздника зимы пьяными стражниками на всём протяжении реки Каменки от устья до города были поголовно вырезаны, а цепи, преграждающие лодьям путь вверх по реке, спущены в воду. Камнемётные машины и большие становые многозарядные арбалеты, сила и гордость Старого Ключа, железным замком намертво запиравшее русло реки, были порублены, а останки сброшены в воду.

И никем не сдерживаемые десантные корабли амазонок за ночь, день, ночь тихо и незаметно перемахнули через русло Лонгары, поднялись вверх по реке Каменке до города и затаились в болотах и камышах возле города. Никто им не помешал. Некому было. Направленная на усиление гарнизонов береговых батарей и сторожевых постов немалая числом городская стража всё это время так и пропьянствовала в своём полевом лагере, сразу же за стенами города, буквально в двух шагах от скрывающихся в речном затоне штурмовых групп, сформированных из остатков легиона Речной Стражи Амазонии.

И тут расчёт Корнея оказался верен. Амазонки бросили на захват города то что у них было под рукой и за кем далеко не надо было ходить, остатки легиона, числом около семи тысяч старых, опытных ветеранов. Видимо, учли предыдущий негативный опыт и в этот раз на ответственное задание не стали посылать новичков. Да и на количество привлечённых к набегу амазонок на этот раз решили не скупиться. Выгребли всё что на тот момент было под рукой.

Так что на рассвете второго дня празднования городского праздника в честь основания города Старый Ключ, традиционно справляемого в городе в начале зимы, в первое воскресенье первой недели первого зимнего месяца конца года, в город тремя колоннами вошли амазонки.

Точнее будет сказать, попытались. Потому как дальше внутренних стен старого города они так и не продвинулись. К рассвету, к моменту начала нападения все эти стратегические объекты были у них в руках. Но на этом все их успехи и кончились.

С блеском выполненная на момент атаки поставленная перед диверсантами задача — взятие четырёх главных ворот города: Северных, Южных, Западных и Восточных, а также здания городского Арсенала, для вооружения обязанных примкнуть к диверсантам восставших пленных, развития не получила.

Даже такой простой казалось бы цели, учитывая состояние в котором находились в тот момент городские войска, — разграбить захваченный ударом изнутри арсенал и арестовать городскую верхушку, пьянствовавшую всю ночь накануне в совершенно неукреплённом здании городской Управы, выполнить не получилось. В разных местах, но нападавших остановили везде. Слишком оказался велик перевес в числе над атакующими, собравшихся в город на праздники клановых воинов и никаким пьянством этого было не исправить. Основная масса бывших в городе пленных амазонок, на кого мятежницы сделали основную ставку, не поддержала мятежников. И захваченный арсенал с распахнутыми настеж воротами так всю ночь и простоял пустым, пока ворота уже ближе к полудню со злостью не захлопнули вернувшиеся на свои места сами стражники.

Как Корней и просчитал, штурмовая колонна, наступавшая со стороны речного портового залива, практически сразу завязла в жестоких уличных боях с переселенцами из портовых бараков. И хоть была она единственная группа, кто добился вполне реального успеха, подойдя вплотную к внутренним стенам старого города, дальше эта штурмовая колонна почему-то так и не пошла. То ли убоялись удара в спину из так и не разгромленных портовых бараков, где уже скапливались в большие отряды разрозненные группы поспешно вооружавшихся переселенцев, то ли ждали помощи со стороны наступающих с других направлений штурмовых колон, то ли ещё что. Факт тот, что застряв на уровне внутренней крепостной стены перед старым городом, дальше они уже не пошли.

Потеряв темп они были быстро разбиты, рассеяны по городу и пленены опамятавшимися к тому моменту городскими войсками, подтянувшимися из казарм рядом с Арсеналом. Это оказалась единственная воинская часть, кто прислушался к словам своего начальника Боровца, по возможности ограничить потребление горячительных напитков.