А потом, три дня назад, неожиданно за двое суток собрали всех вместе и бросили в этот поспешный, плохо подготовленный, глупый набег на какой-то никому не нужный левобережный городок, о существовании которого она до того и слыхом не слыхивала.

После чего их легион, теперь уже окончательно прекратил своё существование. Это она уже здесь, на острове поняла. Там, на реке Каменке, в этом, до того мало кому известном пограничном городке Старый Ключ, прекратил своё существование славный легион Амазонии Речная Стража. Весь! Больше его не было. Их враги могли торжестовать.

Вечером второго дня, к большому плоскому камню на берегу острова, служащему своеобразной пристанью прибывающим и хлипким мосткам, продолжавшим пристань дальше на глубину, подошёл небольшой, вёрткий ушкуй. За его кормой, на длинной канатной привязи тяжело покачивалась на волнах низко сидящая в стылой осенней воде большая плоскодонка, гружёная высящимся высоко над низкими бортами антрацитово чёрным каменным углём. С опозданием на день, но всё же пришёл большой, гружёный продуктами и всякими необходимыми вещами караван.

Жизнь налаживалась. Близкая зима уже не была гарантированной близкой смертью. Потому что этот последний караван привёз… оружие. Их оружие.

Чуть ли не ежедневные встречи по самым разным вопросам в Сидоровой землянке стали для всех уже вроде как привычны. Так что когда в один из вечеров сюда на встречу пригласили представителей ящеров города, те восприняли это внешне совершенно равнодушно, как что-то обыденное. Хотя до того ни разу подобного официального приглашения не получали.

Неизвестно что уж они там подумали, но судя по предствительности прибывшей делегации, ящеры явно поняли что следует ожидать отнюдь не рядовые посиделки. По крайней мере все трое официальных заместителей человеческих Глав кланов ещё задолго до оговоренного часа были на месте.

Уже по одному этому с уверенностью можно было сказать насколько им не терпится узнать что людям от них надо.

Не заставила себя ждать и Маша, бросившая свои обычные дела и поторопившаяся прибыть вовремя.

Войдя в землянку и устроившись с удобством на своей любимой табуретке, возле тёплого бока печки в углу, Маша первым делом бросила мрачный взгляд на безмятежно выглядящую баронессу, с удобством устраивающуюся на своём, ставшим уже привычном месте возле камина. Подождав, пока и Корней с Профессором рассядутся по своим местам, она первая начала тяжёлый, как ей представлялось разговор.

На устроившихся по тёмным углам молчаливых ящеров, она привычно уже не обратила внимания, как на какой-то предмет мебели на который уже замылился глаз.

— Ну и как, дорогая моя баронесса, понимать ваше молчание в Управе при последней встрече?

После известного совещания в Управе, когда у них попытались отобрать новых пленных она с баронессой по этому вопросу больше не пересекалась, потому и поторопилась задать вопрос. Она боялась как бы опять не замылили важное дело, которое ей обязательно надо было для себя прояснить.

— Что всё это значит? — ядовито глядя на Изабеллу, поинтересовалась у неё Маша. — То вы выступали активно за обсуждение данного вопроса, а то вдруг замолчали, словно язык проглотили? Как изволите вас понимать?

— Очень просто, — безразличным нейтральным голосом проговорила баронесса. — Как совершенно безсмысленное предприятие. Этот ваш местный городской Начальник Стражи господин Боровец выразился достаточно определённо. Нет достаточно данных для принятия решения. А на нет и суда нет.

— В этом с вами можно было бы согласиться, если бы не одно но, — мрачно покосившись на неё, недовольно буркнул профессор. Ему тоже не давали покоя непонятки, связанные с этим вопросом, и он бы хотел для себя кое-что прояснить. — После Совета все его члены поочерёдно подошли к Корнею и потребовали возврата обратно в строй своих учеников, направленных ранее к нам на обучение. Да что практически, — раздражённо махнул он рукой. — Все! Все, как один отзывают своих курсантов.

— А что? — удивлённо, с откровенной насмешкой в глазах подняла правую бровь Изабелла. — Там есть кого отзывать?

Если мне не изменяет память, в живых осталось не более полутора сотен человек. да и то, в основном те, кто дрался у Южных ворот, а не схлестнулся с амазонками в заливе. Ну ещё пара сотен раненых, которые неизвестно ещё выживут ли. И что? Из-за трёх сотен человек весь сыр-бор?

Может вам жалко расставаться с такой доходной статьёй бюджета? — насмешливо посмотрела Изабелла на сумрачного Корнея, сидящего рядом с такой же мрачной Машей.

— Насчёт доходности — это вообще говорить смешно, — с едва сдерживаемым раздражением в голосе сердито проворчал Корней. — Даже по местным меркам довольно невысокая зарплата учителя фектования и начальника школы. Вот и вся наша статья доходов. Простой пастух у нас в предгорьях получает больше чем я, как начальник единственной в городе воинской школы.

— А почему тогда он там работает? — удивлённо повернулась в сторону Маши с профессором Изабелла. — Это что? Какой-то изощрённый выверт психики?

— Это единственное, что я умею хорошо делать, — мрачно буркнул Корней. — По настоящему хорошо. Воевать и преподавать воинскую науку разным оболтусам.

Даже с лошадьми, которых до безумия люблю, у меня ничего не вышло. Пришлось в предгорьях на пастбищах оставить вместо себя Афоню Зимнего. Он был единственный в нашем ближайшем окружении кто хоть что-то в лошадях понимал. На своём хуторе пару лет назад занимался выращиванием строевых лошадей для городских кланов, пока амазонки не разорили.

Не любят амазонки конкурентов.

Ну а мне самому пришлось вернуться обратно, в кресло начальника школы. От всего остального мне лучше держаться подальше.

Неприятная правда, но она такова есть. И от неё никуда не деться. Можно себя обмануть, но от этого будет только хуже.

— За блестящим фасадом победителей самого Речного легиона — голый король, — тихо проговорил профессор. — Положение много хуже чем было ещё пару месяцев назад. Всех, кого только можно нанять в городе, Сидор пылесосом высасывает к себе в Приморье. Что он там с ними делает неизвестно, но у него там просто чудовищная убыль людей. Не успеваем пособия по смерти и ранению выплачивать родственникам.

Колоссальные траты. Они как бы не афишируются, но они есть.

— С деньгами у нас уже возникла напряжёнка, — негромко проговорила за спиной Изабеллы Маша. — Чудовищные потери среди курсантов. Школа фактически разгромлена. И за каждого придётся выплатить семье погибшего отступного. Люди погибли спасая наше имущество, значит платим мы, а не город, хотя формально это вроде бы как городское войско считается.

Но, как ты понимаешь, люди смотрят на фактическое положение дел, а не на форму. Откажемся платить, сразу из героев превратимся во всеобщих врагов.

Плюс добавь сюда пособия на детей из семей погибших, моду на которые сами же завели. Тоже немалые суммы. И тоже отказаться не можем.

Пока спасает лишь прошлый жирок и то, что амазонки сожгли амбары с зерном на винном заводе. Амбарные книги по поставкам сгорели в пламени пожара. Никто так и не успел с нами рассчитаться.

Праздники сыграли со всеми дурную шутку.

Слава Богу что хоть в этом к нам претензий нет. Со своими обязанностями не справилась дружина Головы, с него и спрос. Мы же не будем платить за завезённое туда зерно.

Правда, Голова отказался за сгоревшее зерно платить. Хватило наглости заявить: "Нет расчётных книг — значит нет зерна. Нет зерна — нет денег".

Но теперь он на водочном заводе на Рожайке показаться не может. Один раз ему там морду уже набили. До чего же у нас народ злой, — довольно промурлыкала она.

Хорошо было видно что проблемы Головы доставляют ей истинное удовольствие. Молчащая в своём кресле у камина Изабелла задержала на ней свой задумчивый, внимательный взгляд. Почувствовав внимание, Маша с независимым видом постаралась быстро перевести разговор на другую тему.