— Кстати, — усмехнулась Маня, — ты хотя бы догадываешься, почему он сравнил себя с золотарём?

— Да я даже не знаю, кто такой этот ваш золотарь, — недовольно буркнула баронесса, шмыгнув носом, — наверное, ювелир какой-то, раз с золотом работает. Вы тут все постоянно хвастаетесь тем, что у вас золота полно. Наверное, поэтому он и сравнил себя с золотарём, чтоб подчеркнуть какой он у вас богатый. Хвастун! — раздражённо буркнула она. — У меня всё равно золота больше.

— Милочка! — протянула, хватаясь за голову, Маня. — Да золотарь, это у нас тот, кого вы у себя называете ассенизаторами или говночистами. Тот, кто говно вывозит и отхожие места чистит, понятно тебе! И повелось это сравнение, ещё с тех давних времён, когда мы разгребали кучи отбросов и рыбьей требухи, наводя порядок на рыбных тонях у местных толстосумов, в период массовой заготовки икры.

— И вспоминает он об этом только в исключительных случаях, когда его кто-нибудь сильно достанет и разозлит. Вроде, говорилось поначалу в шутку, а потом стало верным признаком того, что он в бешенстве. Так что милочка, я тебе не завидую. Бросит он тебя, как пить дать бросит. Если уже не бросил, — расстроенно заметила она.

— В общем, бабонька, я тебе вот что скажу, что если раньше он за тобой бегал, то теперь, по возвращению, пошлёт он тебя, как у нас говорят, нахрен. Готовься.

— Ну и подумаешь, — нервно передёрнула плечами баронесса, — лишь бы детей не забрал, а там может и катиться, — сверкнув слезами, неожиданно набежавшими на глаза, тихо проговорила она, шмыгнув носом. — Мы и без него обойдёмся.

— Каких детей? — непонимающе уставилась на неё Маня.

— Как каких? — снова шмыгнула носом баронесса. — Ты же сама сказала, что я беременная, — удивлённо посмотрела на неё баронесса. — А сама я чувствую, что у меня будет двойня. Ну и вот.

— Угу, — хмыкнула Маня. — И часа не прошло, а она уже всё чувствует, — тихо рассмеялась она. — Ну, ты, милочка, и даёшь.

— Мне мать рассказывала, — упрямо наклонила голову баронесса, — что когда она была беременна моими братьями, она сразу поняла, что их будет двое. Как её ни разубеждали, а она стояла на своём. Так и получилось, родилось двое.

— Куда ж они потом делись? — осторожно поинтересовалась Маня. — Ты же, вроде, как одна на белом свете? И у тебя, окромя Советника, родни вообще нет.

— Почему нет? Есть! — поморщилась невольно баронесса. — Только очень дальняя и мы с ней не знаемся. Хотя, было бы лучше, чтобы этих скотов совсем не было, — мрачно добавила она.

— Так вот, — продолжила она в ответ на заинтересованный взгляд Маши. — Когда отец погиб, их взяли якобы на воспитание наши дальние родственники. По решению Баронского Совета, конечно. Это общепринятая практика, поскольку считается, что одна мать не может воспитывать мальчиков, — тоскливо глядя на помрачневшую Маню, жалобно проговорила баронесса. — А потом они оба погибли. Якобы случайно. Одного на охоте медведь тут же задрал, буквально через пару месяцев. А второго брата неожиданно взбесившаяся лошадь сбросила, ушибся насмерть. Всё вроде представлено, как смерть по естественным причинам, но мать говорила, что убили их вслед за отцом, чтобы извести весь наш род. Так и осталась я последняя в роду.

— Как же тогда тебя никто не взял на воспитание? — недоверчиво посмотрела на неё Маня.

— А меня и взяли, — шмыгнула носом баронесса, постепенно успокаиваясь. — Мой дядя. Тот самый, кого вы знаете, как моего Советника, барон Ивар фон Дюкс. Только вот он стал жить не у себя, а в нашем замке, вопреки воле тех самых дальних родственников.

— Он меня очень любит, — тихо проговорила баронесса, грустно глядя на Машу. — Только поэтому я и жива до сих пор.

— Понятно, — задумчиво протянула Маня. — Значит, в случае твоего развода с Сидором, у тебя ваш какой-то там Баронский Совет, в полном соответствии с вашими же законами, может преспокойно отобрать детей, якобы на воспитание. А ты ничего и не сможешь сделать? Я правильно тебя поняла? — Маня с задумчивым видом уставилась на баронессу.

— Нет, — отчаянно затрясла головой баронесса. — Ты ничего не поняла. Не может, а отберёт. Повторяю. Не может отобрать, а отберёт.

— У нас очень много врагов и очень мало друзей, особенно в Баронском Совете, — грустно сказала баронесса, опять зашмыгав носом. — Так что, никаких "может", не будет. И я даже думаю, что если Сидор и не захочет со мной разводиться, по каким-то своим причинам, то его заставят это сделать.

— А вот тут ты, девонька, не угадала, — задумчиво протянула Маня. — Заставить нашего Сидора сделать что-либо из того, что он не хочет, — Маша насмешливо покрутила головой. — Это вообще, из области фантастики. Да и не завидую я тем, кто попытается его заставить, — выделила Маша последнее слово. — Если его заставлять делать что-то из того, что он не хочет, он, милочка, просто звереет. А когда он звереет, он идёт вразнос. И тогда даже я не хотела бы стать у него на пути. Снесёт и не заметит, — грустно проговорила она. — Были преценденты.

— Ну а по поводу будущих претензий вашего Баронского Совета, мы можем кое-что сделать и прямо сейчас, — усмехнулась Маша. — Буквально здесь и немедленно. Как раз сейчас для этого есть все возможности. Дашка! — неожиданно в полный голос, Маня рявкнула в закрытую дверь своего кабинета.

Буквально через секунду, дверь отлетела в сторону, распахнувшись и громко хлопнув по стене. Перед ошарашенной громким криком баронессой предстала деловитая Машина секретарша Даша уже с блокнотом и карандашом в руке.

Дашка прекрасно знала, что если в голосе её подруги появляются подобные ледяные нотки, то являться перед её глазами следует мгновенно, чтобы она там не делала, хоть сидела на унитазе.

— Дарья, — по-деловому, тут же обратилась к ней Маша, вставая из-за стола и начиная нервно ходить по кабинету. — Сегодня в банке должен ошиваться кто-то из наших ящеров. Они как раз должны получать деньги на строительство новой дороги. Немедленно ко мне, любого!

— Бурусый, гад, как раз толкается в приёмной, — тут же быстро оттараторила Дашка. — Надоел уже совсем. Что-то ему надо с тобой согласовать было. Вот уже полчаса топчется, а я его не пускаю.

— Немедленно сюда, — ткнула пальцем в стол Маня и, немного успокоившись, уселась обратно в своё кресло.

— Яволь, натюрлих, я, я, — дверь кабинета громко стукнула, захлопнувшись за мгновенно испарившейся из кабинета Дашкой.

— И прекрати, наконец-то называть его Бурусый, а то он ругается, — Маша кричала она уже в плотно закрытую дверь скрывшейся за ней Дашки.

— Здравствуйте Бус Ур Гр-лян, — холодным голосом приветствовала она, сразу же появившегося в дверях ящера. — Присаживайтесь, — холодно кивнула она на свободное кресло недоумённо посмотревшему на неё ящеру.

— Вы знаете, кто это? — холодно кивнула она на испуганно съёжившуюся в кресле баронессу.

— Баронесса Изабелла де Вехтор, жена барона Сидора де Вехтор, — по военному чётко доложил ящер, вскочив с кресла и вытянувшись во фрунт, в то же время глядя на строгую Машу, чуть ли не смеющимися глазами.

— Помимо этого, — усмехнулась Маня, сразу оценив игру Бурусого, — это ещё и мать детей Сидора. И есть веские основания полагать, что ей грозит нешуточная опасность. Особенно в её новом для неё положении матери.

— Надеюсь, вы слышали эту историю про ядовитую зубатку, — внимательно посмотрела она на сразу настороженно подобравшегося ящера. — Поэтому, вы должны связаться с кланом Сидора и совместно организовать её охрану. Так, чтобы её враги даже близко боялись к ней подойти.

— Вот оно что, — задумчиво протянул ящер, с интересом глядя на испуганно вжавшуюся в кресло баронессу. — Значит, семья Сидора увеличивается, — констатировал он.

— Надеюсь, Госпожа Маша, у нас с вами одинаковый взгляд на врагов наших друзей? — настороженно посмотрел он на неё. — Хороший враг — это мёртвый враг, — и замолчал, напряжённо ожидая реакции.

— Ещё лучше, когда их нет совсем, заранее, — тихо, медленно и отчётливо выговаривая слова, проговорила Маня.