Ян оглянулся на миг:

— Ну что, парни? Вспомним зыбь в Хатазейском проливе? И перевалы Итта-Дага?

— Кэп, надо бы осторожнее. Кажется, мальчик боится! — крикнул Влад.

— А пусть боится! Сам напросился!..

Но я уже не боялся! То есть… я очень боялся, но страх был со смесью восторга. И с уверенностью, что мы обязательно успеем! Потому что Ян может все!

Ян, ты кто? Волшебник? Инопланетянин? Человек из будущего? Взрослые люди наших дней не станут творить все вот это ради нескольких мальчишек!

Ян, неважно, кто ты! Главное, с тобой не пропадешь!

Машина с размаха встала. Шарнирчик чуть не вылетел наружу сквозь лобовое стекло. Ян помянул нечистую силу и велел:

— Ребята, наружу. Не зря я взял вас, будем тащить авто из ямы. Гравитационная ловушка… Клим, не суйся из машины…

И я не посмел сунуться. А Шарнирчик посмел. На него сперва заругались, но скоро перестали — видимо, он помогал умело.

Возились довольно долго. А мне было хорошо. Стояла тишина, цвел за окнами луг и летали бабочки. Над лугом, в дневном небе, горело созвездие Большой Медведицы, но это меня не удивляло и не пугало. Зато наконец встревожило другое. Время! Я спохватился, отыскал глазами часы на щитке. Мамочки! Без четверти двенадцать!

Я высунулся в окно.

— Ян, а когда мы…

Левушка, Влад, Ян и Шарнирчик с двух сторон прыгнули в машину. Меня опять сжали. Ян велел:

— Держитесь, люди!

И вновь засвистел встречный воздух. В этом свисте Шарнирчик загорланил Высоцкого:

Машину затрясло. Оказалось, она мчится по булыжной дороге. Мимо пролетали обочины, заросшие иван-чаем.

Наконец поехали тише.

— Отбой цирковой свистопляске! — объявил Шарнирчик. И мы подкатили к памятнику с детским велосипедом.

— Теперь, вон туда, налево! — заторопился я.

— Плавали-знаем, — буркнул Ян.

Мы покатили к Пуппельхаусу, а навстречу бежали ребята.

Впереди бежала Ринка, а за ней Чибис.

Чибис обогнал Ринку, встал передо мной. И я будто сразу утонул в его сине-зеленых глазах. Чибис протянул руки и сказал:

— Давай…

И я тут же отдал ему маску. Агейкину улыбку. Без вопросов.

— Машина с лестницей опаздывает, — виновато сказала Ринка. — И дядя Игорь куда-то пропал… — Она оглянулась на башню Пуппельхауса. На часах было без пяти двенадцать. Ринка вдруг закричала:

— Чибис не смей! — Потому что Чибис длинными прыжками мчался к Пуппельхаусу.

Лестница там была. Но не пожарная, не на машине, а приставная. Она достигла лишь кромки крыши на сарае. А над этой крышей подымалась узкая, обшитая досками башня бывшей водокачки. Башня с часами. И с деревянным солнышком…

— Чибис, не смей! — Это кричал уже кто-то из взрослых. И все понимали, что кричать бесполезно. Чибис был уже не Чибис, а будто ракета с заданной программой. С твердой целью — укрепить над миром Агейкину улыбку до полудня…

Он пронесся по расстеленному у стены Пуппельхауса парусу, прыгнул на первую перекладину лестницы. Замер на миг и начал рывками подниматься к наклонной крыше. Это заняло всего полминуты. Чибис вскочил на тесовый скат и бросился к стене башни. К скобам.

— Чибис… — выдохнула Ринка. Остальные молчали. Каждый понимал: Чибиса не удержать, а крики — лишняя опасность.

Скобы вколочены были далеко друг от друга — с расчетом на большого дядьку. Чибису было трудно. Он отгибался назад — чтобы не зацепиться за гнутое железо примагниченной к груди маской. Даже снизу было видно, как на его тощих икрах рывками напрягаются мускулы. Чибис похож был на большое тонконогое насекомое, которое отчаянно карабкается по древесному стволу…

Я бы так не смог — я жутко боюсь высоты. А он мог! И я понимал: все, что случилось раньше — и наше знакомство, и наши поиски, и тайны КНабСа — было подготовкой к этому моменту. К этому рывку…

Но понимал я (вернее, чувствовал) и то, что такие рывки не кончаются добром. Господи, сохрани Чибиса…

А он толчками двигал себя к часам…

Сколько метров была высота? До сих пор не могу сообразить…

Голова Чибиса оказалась рядом с деревянным солнышком. Он левой рукой уцепился за скобу, правой оторвал от себя маску, сильно откинулся назад, размахнулся и тыльной стороной припечатал Агейкин портрет к желтому диску.

Видимо, маска примагнитилась намертво.

Словно еще одно солнце засветилось над землей. И похоже, что все тихо вздохнули. А может, просто ветерок прошел над подорожниками и сурепкой… Чибис локтем вытер лоб, глянул с высоты, взялся за скобу двумя руками, подтянул себя к стене. Кованая скоба (которая выдерживала дядю Игоря) выскочила из досок.

Чибис откинулся и стал падать…

Чибис падал молча. Спиной вперед.

И я падал вместе с ним. Это была жуть. Ощущение пустоты и ожидание разбивающего позвоночник удара..

Но я был в этом падении не один. Я как бы разделился на нескольких Климов Ермилкиных. И вот один обмирал в пустоте и ожидании гибели, а другой сидел на корточках и, запрокинув лицо, отчаянно молил: «Господи, не надо! Не надо! Не надо!..»

А третий, вскочив, яростно орал:

— Парус! Парус!!

Конечно, мой крик опоздал. Несколько взрослых людей (прошедших огонь, воду и вихри многомерных пространств) уже держали на уровне плеч тугую растянутую парусину. Ян, Левушка, Влад, Валентин Валентиныч, взявшийся откуда-то дядя Игорь. И я держал, и Шарнирчик, и еще несколько ребят…

Тело Чибиса ушло в упругость паруса, подлетело, упало снова и оказалось лежащим на ткани, расстеленной поверх травы.

Я упал рядом с Чибисом на колени. И Ринка. И Ян…

— Не трогать! — рявкнул Ян, когда я хотел схватить Чибиса за плечи. Осторожно повел прямыми ладонями над Чибисом, который лежал навзничь, с закрытыми глазами. Раз повел, другой… Чибис медленно поднял веки…

— Ну? — шепотом спросил Ян.