Вадик и Наташу от её нового занятия не отговаривал, а внимательно выслушивал полученные ею результаты.

— Вот, Вадим, смотри. Хоть мы картошку и не покупаем, но когда с моря приехали, то она в магазине по рубль пятьдесят восемь была, а сейчас — уже рубль шестьдесят семь. За чуть более месяца рост цены на почти шесть процентов… — Наташа грустно смотрела на цифры, что были на экранчике её калькулятора.

— Бакс то на много больше поднялся, — Вадик тоже посмотрел на циферки. — Картошка подорожала на пять целых шесть десятых процента, а он — в два с лишним раза…

— Мне не долларами платят, а рублями. Их в кассе в два раза больше давать не стали… — грустно вздохнула Наташа.

По выкладкам Наташи получалось, что её зарплата за месяц в капусте чуть ли не в два раза уменьшилась, в яблоках — на треть, в вареной и полукопчёной колбасе на тридцать процентов, в поваренной соли — на десятую часть, в сосисках и сардельках — так же, как и колбасе, в говядине на шесть процентов.

Вадик взял листочек, где у Наташи динамика цен за последний месяц была отражена. Так, так, так — кое что и дешевле за это время стало. Так из её записей следовало.

Для поднятия настроения Наташи Бакалавр выбрал несколько позиций продуктов, что свой ценник за прошедший месяц убавили.

— Смотри, в сахаре твоя зарплата на два процента выросла, — обрадовал Вадик Наташу.

— Сахара у нас много запасено, его в прошлом месяце не покупали…

— Так, вот — маргарин на три процента подешевел.

— Не едим мы маргарин. Ты видел, чтобы я его когда-то покупала?

Точно, нет дома у них такого продукта…

— Растительное масло на сорок три копейки меньше стоить стало, — продолжил Бакалавр.

— Сколько это в процентах? — оживилась Наташа.

— Один…

— Ну, удача… — улыбнулась Наташа.

Больше Вадику было крыть нечем. Всё остальное стало дороже. Ножки Буша в цене чуть ли не пятьдесят процентов прибавили… Это мало ещё — их же за доллары за океаном закупают. Старые запасы, судя по всему, распродают, а вот когда новые партии на прилавках появятся — тут народ и вздрогнет.

Мишка тоже чудил. У него в антикварном магазине не сложное, но ежедневное увлекательное занятие появилось. Ценники он каждый божий день переписывает. Вырастет доллар — Михаил и цену на свой товар меняет.

— Мишка, кончай дурным делом страдать, — как-то пожалел его Бакалавр. — Скоро мозоли от этой писанины у тебя появятся.

— Ничего, дело это приятное, не уменьшаю же я их…

— Поставь цену сразу в у.е. и проблем то нет — многие так делают, — подсказал Бакалавр Мишке выход из положения.

— Законно будет это? Старьем же торгуем… — засомневался Михаил. — Не новыми товарами.

— Ну, прямого запрета вроде нет. — Бакалавр тоже был не большим знатоком действующего законодательства.

— Да не, пока попереписываю, дел то в магазине сейчас не много, — не принял предложение Вадика его партнёр по антикварному бизнесу.

Правду Мишка говорит — в зелёненькой тетрадочке, где ведётся у Михаила его чёрная бухгалтерия записей о продажах в последнее время мало прибавляется — совсем обнищал народ. Покупает Мишка что-то у населения теперь тоже очень избирательно — вся оборотка в баксы вложена. Они дорожают и дорожают.

— Ну, твоё дело. Хозяин — барин, — не стал спорить Вадик.

Сам Бакалавр всё пика курса доллара ждал, всё гадал — пора или нет зелень сбрасывать. Тут, кстати, некоторый нюанс имелся. Подвела несколько память отца Вадика, а может его не совсем правдивым рассказом знакомый в заблуждение ввёл — кто знает. Сам то Анатолий Иванович за взлётами и падениями американской валюты к рублю не сильно следил — других важных дел у него тогда хватало. Теперь точно уж и не установить. Резко взлетал в сентябре девяносто восьмого дома у Бакалавра доллар, правда не до тридцати рублей, а до двадцати одного, а потом на денёк падал менее чем до девяти рублей. Однако быстро до шестнадцати с девяти обратно скакнул, а дальше только всё выше поднимался. Вполне мог папа Вадика что-то и напутать — что только с рублём до момента попадания Вадима в новый мир не творилось.

Тут же пока рубль падал и падал — никакого отскока его курса не наблюдалось…

Глава 37 Командировка в Китай

Тут вам не там…

Никакого отскока курса рубля в девяносто восьмом году не произошло. Он по отношению к доллару всё падал и падал. По телевизору про какое-то дно курса говорили, но рубль благополучно это дно пробивал один раз, второй, третий…

Нет, не одно и то же дно, а разные. Каждое всё ниже и ниже.

В верхах истерили, народ же зубами скрипел…

По-разному новый и старый миры Вадика жили, по своим путям-дорожкам двигались.

Жизнь Бакалавра между тем продолжалась — в конце декабря, уже в домах на бескрайних просторах России ёлки наряжали, защитил он докторскую диссертацию. Опять же про свои любимые вирусы. Всё прошло гладко, никто Вадиму Анатольевичу чёрных шаров не накидал, даже после доклада вопросов почти не было.

В январе нового девяносто девятого даже в Китае Вадим Анатольевич побывал, хотя такую поездку не планировал. Надо сказать, за границу ни Вадик, ни Мишка сейчас не ездили — экономического резона не было. Доллар дорогой и что-то покупать там для антикварного магазина смысла не имело — цена привезённого очень уж будет велика, да и россияне сейчас иные приоритеты имели — не до старинных финтифлюшек, когда на еду денег не хватает…

Побывать-то Вадим Анатольевич в Китае побывал, но ни Пекина не видел, ни по Великой Китайской стене не погулял. Только слышал про неё, когда на одном из торжественных мероприятий в месте его научной командировки Государственный гимн КНР исполняли.

Все его впечатления — кратковременное пребывание на военном аэродроме при прилёте и отлёте, а также коридоры и лаборатории на базе Народно-освободительной армии Китая. Где она расположена была, Вадим Анатольевич даже понятия не имел — окон в салоне автомобиля, на котором он сюда приехал, а потом и уезжал, не было. Нет, там, где водитель находился они имелись, это салон для пассажиров ими не располагал.

— Ну, как съездил? — вопрос Наташи оригинальностью не отличался — такой в девяноста девяти процентах случаев жены переступившим порог дома мужьям в России задают.

— Даже и не знаю. Но точно — с пользой. — Вадим Анатольевич только это и успел сказать, как был отправлен руки мыть.

Нормальная жена с дороги всегда мужа накормить должна первым делом — без этого никак.

— Сначала поешь, а потом уж и расскажешь. Ну, что можно, — уточнила Наташа.

Да, это уж точно… Что можно…

— Шеф меня в эту командировку сосватал… — начал уже за чаем Вадим Анатольевич.

— Ну, понятно, без Василия Ивановича кто б тебя пригласил. Куда он, туда и его любимый ученик… — хмыкнула Наташа.

— В конце года на юге страны появился у них нулевой пациент. Мясник с рынка… — Вадим Анатольевич отпил из чашки. — Ну, что он нулевка тогда ещё не знали. Болеет и болеет, подумаешь — пневмония. Ну, не совсем типично…

— Каждый по-своему, а не по учебнику болеет. — кивнула Наташа.

— Вскоре таких стало не один десяток, затем сотни и все с этой самой атипичной пневмонией. Врачи само-собой забеспокоились, но это же Китай — КПК на это дело свой взгляд имела. Врачам сурово пальчиком погрозили — молчите мол. Ограничений на передвижение населения внутри страны и за её пределы не ввели, статистику закрыли, а пациентов стали лечить в обстановке полной секретности. Даже больницы, где они находились, фотографировать было нельзя — кое-какая информация всё же неизвестным образом просочилась и западные репортёры начали землю носом рыть. С ними не церемонились… Ничего у них разнюхать не вышло.

— Подлить тебе чаю? — Наташа слушала и одновременно за чашкой Вадима Анатольевича следила.

— Спасибо, половинку… Так вот, дальше — больше… Один доктор, что этими пациентами занимался, поехал на свадьбу в Гонконг. Поселился там на девятом этаже в отеле Metropolе. Чувствовал он себя вроде нормально, но вскоре затемпературил, рвало его ещё прямо в коридоре гостиницы… Короче, как потом выяснилось, перезаражал он кучу народу в отеле до того как самого его в больничку свезли. Там он и умер, но перед смертью — ловить ему уже было нечего и перед компартией он всякий страх потерял — рассказал он врачам о вспышке странной вирусной инфекции на материке. Что там да как, сколько народу от этой самой вирусной пневмонии мрёт… — Вадим Анатольевич тяжело вздохнул.