— Подготовьте примерную смету и пересчитайте наши расходы. Я доложу Президенту. Думаю, нам выделят дополнительные средства… В сегодняшней ситуации экономить не стоит. — Госсекретарь отошла от окна и присела на диванчик возле журнального столика. — Как себя чувствуют наши друзья в Ичкерии?

— Там что-то готовится, — помощник аккуратно перелистнул документы в своей папке. — Радикальные экстремисты поднимают голову. По всей видимости, они планируют ряд выступлений в июне — июле этого года… За последний месяц к ним прибыло около сотни талибов. Есть вероятность, что их направляет Бен Ладен. Было бы разумно информировать руководство России — даже несмотря на разногласия по Косову…

— Не время, — Мадлен подняла ладонь. — Проблема Чечни — это проблема русских. Чем больше они завязнут на Кавказе, тем проще будет разговаривать с ними на межгосударственном уровне… На всякий случай подготовьте коммюнике и выразите озабоченность торможением переговоров. Естественно, намекните на виновность Москвы.

— Русские ввязываются в скандал по отмыванию денег, — напомнил помощник.

— Ах да, действительно! Тем более. И вовремя. Немного ускорьте нужные публикации. Только следите, чтобы ненароком не подставить наших людей в русском правительстве. Ну, это детали, сами знаете, как поступить, — Госсекретарь политическим языком объяснила помощнику, что всю ответственность в случае провала ему придется взять на себя. — Не переусердствуйте… — мадам нажала кнопку селектора. — Принесите кофе!

Помощник понял, что аудиенция закончена.

— Последний вопрос…

— Да?

— Журналисты интересуются подробностями спасения нашего пилота со «стелса». Капитана Коннора. Ходят какие-то странные слухи…

— А именно? — напряглась Госсекретарь.

— Пока ничего конкретного. Речь идет якобы о его попутчике, причем не американце. Утечка произошла от одного из морских пехотинцев, принимавших участие в спасательной операции. Я еще раз подчеркиваю — якобы — у Коннора был некий товарищ по несчастью, который фактически спас ему жизнь. И которого по неизвестной причине бросили в Сербии. Если факты подтвердятся хотя бы наполовину, нас ждет разбирательство в Сенате…

— Я поняла, о чем речь, — мадам с трудом сохраняла на лице безразличное выражение. — Там были албанцы из Освободительной Армии. Один из них, естественно, помогал нашему летчику. Когда Коннора спасли, албанец вернулся в свой отряд.

— Говорят, что это был не албанец…

— Тогда кто? Серб? — презрительно скривилась Госсекретарь.

— Нет… Русский, — помощник понизил голос.

— Ерунда какая. Откуда там русские? Очередная журналистская выдумка. Если реагировать на каждый подобный слух, то не останется времени на серьезные дела… Вызовите к себе начальника корпуса морской пехоты и порекомендуйте ему укоротить язык своим подчиненным. Иначе мы только и будем заниматься тем, что дезавуировать байки военных. Все, идите.

После того как за помощником закрылась дверь, мадам позвонила Ричарду Холбруку и напомнила, что тот должен ускорить решение «проблемы Коннора». Не посвященному в суть дела человеку показалось бы, что высшие государственные чиновники США обсуждают необходимость помощи сбитому над Югославией летчику, чудом спасшемуся от смерти. На самом же деле они готовили убийство. За это в Америке полагается пожизненное заключение, особенно если учесть сговор с использованием служебного положения. Но Госсекретаря и специального представителя Президента США это не волновало. На их уровне жизнь простого пилота не воспринимается вовсе. Равно как и отдельные жизни остальных двухсот семидесяти миллионов простых граждан Америки.

Холбрук заверил Госсекретаря, что вопрос с Коннором будет решен в самое ближайшее время.

О приближении вертолетов возвестил двойной щелчок рации. Влад запретил переговоры в эфире, чтобы не спугнуть спасателей и раньше времени не раскрыть засаду. Справиться с атакующими боевыми вертолетами маленькому отряду было не по силам. Выиграть можно было, только ударив из-за угла. В спину. О благородстве на войне вспоминают в последнюю очередь.

Машины вывернули на прямой участок ущелья и понеслись к цели. Впереди, немного ниже транспортного «МН-53J», шел «Команч», ощупывая пространство своими системами обнаружения и классификации объектов. Блоки АТI/С, размещенные на кольцевых лазерных гироскопах, исправно докладывали на центральный компьютер о всех мельчайших препятствиях.

Экипаж десантно-транспортного вертолета держал свою машину в хвосте «Команча» и ориентировался по перемещениям ведущего. Его РЛС не фиксировали ничего подозрительного.

В паутину, сплетенную из натянутых поперек ущелья тросов, первым попал идущий на скорости сто десять километров в час «КАН-66». Несущим винтом вертолет зацепил стальную нить, клюнул носом, и тут в кольцевой канал вертикального оперения попал второй трос. Машину повело боком и почти перевернуло вверх брюхом.

В этот момент с двух сторон ущелья по попавшим в ловушку аппаратам ударили сразу четыре гранатомета. И хотя партизаны стреляли из допотопных РПГ-7[8], ни один выстрел не пропал втуне.

Первая граната, выпущенная Владом, угодила в кольцевой воздухозаборник двигателя «Команча» и вдребезги разнесла цифровую систему управления РАВЕС, гордость американской электроники. «КАН-66» потерял все свои летные возможности, а вторая граната завершила начатое, рванув позади кресла стрелка. Кабина вспучилась изнутри, во все стороны полетели съемные панели вперемешку с кусками обгоревшего мяса.

Пылающий остов «Команча» завис на тросах, будто огромная муха в гигантской паутине.

Пилот «МН-53.1» попытался сделать невозможное. Он резко увеличил общий шаг лопастей и бросил машину в противоракетный маневр. Но было слишком поздно.

Заряд РПГ-7 влетел аккурат в открытый боковой люк, чиркнул по турели пулемета и разорвался в центре десантного отсека, выбросив наружу тела двух британских спецназовцев и албанца проводника. Второй фугас прошел сквозь дополнительный топливный бак и сдетонировал под полом пилотской кабины. «МН-53J» бросило на каменную стену. Спустя секунду взорвалось топливо.

Капкан Рокотова сработал на все сто, даже не пришлось производить дополнительные выстрелы. За три секунды боя партизаны уничтожили восемнадцать вражеских солдат и две боевые машины стоимостью больше пяти миллионов долларов.

Это был настоящий успех.

Владислав отбросил пустую трубу гранатомета и схватил рацию.

— Всем внимание! У нас час времени. Быстро прочесываем дно ущелья, собираем документы и уцелевшие приборы, и в лагерь! Не задерживаться! Выступаем через семьдесят минут. На все про все — полчаса. С учетом дороги до лагеря, как я уже говорил, час. Время пошло!

Вниз упали заранее приготовленные веревки, и по ним в темноту заскользили фигуры партизан.

Слабовидящих биолог отправил в лагерь пешком. Потери в отряде были ему ни к чему.

Перед рассветом на ущелье, где лежали сбитые вертолеты спасателей НАТО, пятнадцать истребителей бомбардировщиков «F-111F» при поддержке трех самолетов радио электронной борьбы «ЕF-111А Рейвн» обрушили семьдесят пять бомб М117А1 — по триста сорок килограмм каждая. На втором заходе те же боевые машины сбросили тридцать планирующих бомб «Рокуэлл GBU-15» с вакуумной боевой частью.

Ничего живого в заданном квадрате остаться не могло.

Однако бомбы поразили только обломки «Торнадо» и вертолетов и сожгли тела убитых натовских военных. На момент воздушного налета партизанский отряд уже был в семи километрах к востоку.

Влад поднял голову, посмотрел на встающее за спиной зарево и весело рассмеялся. Его расчет оказался абсолютно верен — озверевшие «миротворцы» планомерно утюжили бомбами местность, где за неполные двое суток потеряли двадцать своих людей.

Рокотов перевесил автомат с одного плеча на другое, поправил рюкзак и быстрым шагом догнал цепочку уходящих по склону холма сербов. Пора было задуматься о том, что делать дальше.