Нами предприняты следующие шаги.

Во внимающей тишине зазвучали цифры, имена… Я встала и тихонько вышла из кабинета. На пороге остановилась. Господин Скоробогатов что-то с подъемом говорил, сияя яркими глазами, а пятеро его единомышленников слушали с предельным вниманием.

С самого начала вечеринка шла заведенным порядком. Гости были пунктуальны, съехались в течение четверти часа. Шумно здоровались, перебрасывались шутками, смеялись, направляясь к накрытому на веранде столу. Рассевшись кто где хотел, отдали должное выпивке и закускам. Присутствующие были знакомы между собой, делали одно дело, и неловкости за столом не возникало. Все было естественно и мило.

Потом гости разбрелись по дому и саду, Марина и Вера помогли мне убрать со стола и отправились покурить на свежем воздухе. Танька сидела на веранде с Олегом и его женой. Все остальные были при деле и на виду.

Юра и Вадим раздавали гостям напитки. Издалека я понаблюдала, как Вадим угостил себя коньяком, и показала ему кулак. Он покраснел и покаянно прижал ладонь к груди.

Шестеро мужчин оставались в кабинете. Я прикинула, чем бы их угостить, собрала поднос и понесла им.

Они праздновали очередную победу. Еще два русских городка вернутся к жизни. А они будут готовить следующий этап.

Эти люди, именующие себя в шутку комитетом, обладали знаниями, талантом и связями. Они не стремились ни к власти, ни к сверхбогатству. Их целью было восстановить славу России. Они многое могли и ничего не боялись. Они не афишировали свою деятельность и не декларировали свои цели, они просто работали, изыскивая возможности, строя, создавая, привлекая все новых людей, находя умных, честных, деловых… Это была невидная, медленная, каждодневная работа. И делали ее не только они, но эти шестеро были близкими надежными друзьями.

Яковлев нашел меня в дальней беседке. Он сел рядом и тоже закурил.

— Ты как? — спросил заботливо.

— Ты о чем?

— Да о твоем приключении.

— Почти забыла. Ген, а это действительно большое дело?

— Какое?

— Заказ.

— — Действительно.

— То-то кормилец сияет. Я его таким не знаю.

— Ты его вообще мало знаешь…

— Наверное.

Мы помолчали. Генка потушил сигарету о каблук и щелчком отбросил в кусты. Его бледное невыразительное лицо выглядело задумчивым. Этот мужчина десятью годами моложе меня — мой близкий друг. Он достался мне в наследство от Академика и заботился обо мне все время, пока я была одна. Теперь он руководит юридической службой у Скоробогатова, но по привычке присматривает за мной. А вот с его женой Мариной у меня дружбы не получилось, хотя мы постоянно общаемся и очень доверяем друг другу.

— Костя — редкий человек. Именно поэтому из всех своих учеников в наследники дед выбрал его.

— Ген, я все хочу тебя спросить: почему ты Академика дедом зовешь?

— Да потому, что он мне дед…

Я с удивлением воззрилась на Генку. Мы были знакомы десять лет, я встретила его в доме Академика, но даже не подозревала об их родстве.

— Жили-были две сестры. Одна вышла замуж за моего дедушку, а другая — за будущего Академика.

— Но его жена умерла совсем молодой.

Генка кивнул и продолжал свое повествование напевным голосом, словно рассказывая сказку:

— Жена Академика умерла очень рано, еще до того, как родилась моя мама. Наша семья жила в деревне на Урале. Я был глуп и самоуверен. Как же, первый парень на деревне! Школу окончил за восемь лет. Мне еще шестнадцати не исполнилось, а я решил — еду в Москву. Как ни отговаривали — ни в какую. Тут бабушка и вспомнила сестру Галочку, что вышла замуж в Москву за студента. Нашла бумажку с фамилией и старым адресом. Отец меня повез. И ты знаешь, нашли его.

Адрес дали в адресном бюро. Приехали. Он нас встретил, расспросил и признал. Знаешь, он хранил такое же фото, как бабушка. Две сестрички-девочки в обнимку в объектив таращатся.

— Ген, а тебе не было обидно, что ты единственный родственник, а он все чужим людям оставил, а тебе ничего?

— Смеешься? Как это ничего? Ты дальше слушай.

Отец уехал, а дед снял мне квартиру у профессорской вдовы с полным пансионом и устроил на подготовительные курсы на юрфак МГУ. Так я у Оксаны Михайловны до диплома и жил. К этому времени благодаря ей меня ни по выговору, ни по манерам от столичного жителя было не отличить. Дед и дальше помогал: аспирантура, защита диссертации. И главный подарок — устроил меня работать в одно место, где давали московскую прописку и отсрочку от армии. Потом помог квартиру купить.

Когда его не стало, сама знаешь, у нас с Мариной все было: прекрасная квартира, машина, гараж, работа и связи. Надежные связи с очень приличными людьми.

А это больше, чем деньги.

Я кивнула, признавая его правоту. Генка разговорился. Ему нравилось рассказывать мне о деде.

— Предок деда прибыл в Россию по призыву Екатерины Второй. Вся остальная кровь в нем русская, а фамилия осталась. Времена бывали разные, ему сколько раз советовали: смени фамилию. У бабки — Матвеева; у матери — Федосеева; у жены — Стрижова.

Нет, ни в какую. Гордый.

Но русской идеей был одержим. «Нет большего счастья, чем родиться русским в России». И работал во славу Родины. Сделал много. Ученых советская власть умела ценить. Дед имел все. Но в последние годы начался развал. Умные люди почуяли ветер перемен и начали делать деньги. Кто-то объяснил суть вещей деду. Кто-то, кому он верил. Дед понял: процесс не остановить — и решил спасти хоть что-то для будущей России.

— Он был не совсем нормален?

— Нормальнее других. Он предвидел, что рано или поздно появится возможность восстановления, и хотел быть готовым. И прекрасно понимал, что в первую очередь будут нужны деньги, и начал их зарабатывать, для чего пригодился опытный завод. Еще люди.

Они были, не много, но были. Его друзья, ученики, единомышленники. Плюс новые технологии. Ты что думаешь, Скоробогатову он деньги оставил? Денег не много. Ты была хранительницей уникальных идей и разработок Академика. И не только его. Поэтому так важно было твое участие в договоре. А кстати, ты знаешь, за что сидел Скоробогатов?

— За хищение?

— Нет. Государство получало свое сполна. Естественно, нарушения на заводе были, но дед Костю берег, и тот занимался легальной деятельностью. А все, что могло быть определено как противозаконное, шло через деда. Организовано все было хорошо. Деда бы сроду не поймали, но за ним ходил КГБ. Деду было предложено закончить один серьезный проект, от которого он в свое время отказался по этическим соображениям. Он послал ходоков в грубой форме, тогда ему сели на хвост, раскопали завод и решили прижать строптивого Академика.

Они бы вряд ли его посадили. Заставили бы работать на себя. Хотя кто знает? Но когда арестовали документацию, там не обнаружилось никакого упоминания Академика. Представляешь? Вообще ничего.

Скоробогатов оказался готов к аресту и получил десять лет. Вломили ему со злости по полной. А дед начал готовиться к его возвращению.

Пришла Марина, подозрительно оглядела нас, сидящих на разных концах скамейки, села между нами, позволила Генке обнять себя.

— Там Головановы и Жуков домой собираются.

— Пойду прощаться. Вы останетесь?

— Да, мы переночуем. Ты иди, мы посидим, покурим.

Гости не торопясь разъезжались. Мы с Костей вместе проводили всех до машин.

Наконец остались только Вера, Танька, Яковлевы да охранники. Решили попить чаю. Юра включил электрический самовар. Все собрались в круге света у стола.

Костя стоял на веранде, опершись плечом о столбик крыльца, и смотрел в темный сад.

— Костя, — позвала я негромко, и он медленно повернул ко мне голову, но не шевельнулся. Его лицо выглядело усталым и постаревшим, оживление покинуло его. — Иди пить чай.

Он не ответил. Я подошла к нему и встала рядом.

— Устал?

— Да, — безжизненно ответил он и добавил: