Сакумбе снова рассмеялся.

— Если это то, к чему ты стремишься, так мы и сейчас заняты тем же! Если тебе нужно больше золота, или еды, или вина, или женщин, скажи мне, и у тебя это будет!

Конан покачал головой, проворчал что-то неслышное и озадаченно нахмурился. Сакумбе обернулся к Амальрику.

— Ты, мой юный друг, пришел сюда что-то нам сказать?

— Господин мой, я пришел просить государя Конана посетить мой дом и подтвердить мой брак с моей женщиной. Потом я хотел просить его оказать мне уважение и остаться на скромный ужин.

— Скромный ужин? — сказал Сакумбе. — Ничего подобного, клянусь носом Аджужо! Мы устроим роскошный пир, с зажаренными целиком быками, реками вина, барабанами и танцами. Что скажешь, брат король?

Конан рыгнул и ухмыльнулся.

— Согласен с тобой, брат король. Мы устроим Амальрику такой свадебный пир, что он после него три дня не проснется!

— У меня есть еще одно дело, — сказал Амальрик, слегка напуганный перспективой празднования, которое собирались устроить эти варварские короли, но не зная, как отказаться.

Он рассказал, что Аския расспрашивал Лиссу. Когда он закончил, оба короля нахмурились. Сакумбе сказал:

— Не бойся Аскии, Амальрик. За всеми колдунами надо приглядывать, но этот — мой верный слуга. Да что там, без его колдовства…

Сакумбе не договорил и перевел взгляд на дверь:

— Что там?

Телохранитель, появившийся на пороге, сказал:

— О короли, разведчик из всадников тибу хочет говорить с вами.

— Пусть войдет, — велел Конан.

Тощий чернокожий в драных белых одеждах вошел и простерся ниц. Когда он упал на живот, от его одежд поднялась туча пыли.

— Государи мои! — задыхаясь, выговорил он. — Зехбе и афаки выступили на нас. Я увидел их вчера в оазисе Кидесса и скакал всю ночь, чтобы доставить весть.

Конан и Сакумбе, оба мгновенно протрезвев, вскочили на ноги. Конан сказал:

— Брат король, это значит, что Зехбе может быть здесь утром. Прикажи барабанам бить сбор.

Пока Сакумбе вызывал офицера и отдавал приказ, Конан повернулся к Амальрику.

— Как ты думаешь, ты со своими всадниками сможешь напасть на афаки врасплох по дороге сюда и разбить их?

— Может, и смогу, — осторожно ответил Амальрик. — У них будет численный перевес, но я знаю овраги к северу, которые подойдут для засады…

Часом позже, когда солнце уже скрылось за серо-коричневыми кирпичными стенами Томбалку, Конан и Сакумбе заняли места на тронах, возвышающихся над площадью. Барабаны грохотали, созывая войска на сбор. Чернокожие воины прибывали на площадь. Зажгли костры. Украшенные перьями офицеры выстраивали воинов в линии и проверяли наконечники копий, чтобы убедиться, что те достаточно остры.

Амальрик на лошади пересек площадь, чтобы отрапортовать королям, что его всадники будут готовы выступить в полночь. Мысли его были заняты планами и стратегическими вопросами. Если афаки не побегут при первой атаке, следует ли прекращать сражение и отступать, чтобы потом напасть на них, когда они спешатся для штурма стен Томбалку…

Он поднялся по ступеням на возвышение, где сидели короли, окруженные чернокожими офицерами, которым они отдавали приказы.

— Государи мои… — начал он.

Его слова были прерваны диким воплем. Рядом с троном появился Аския, вопя и указывая на Амальрика.

— Вот он! — заверещал колдун. — Человек, который убил бога! Человек, который убил одного из моих богов!

Негры, окружающие трон, обратили к колдуну изумленные лица. В свете костров белки их глаз сверкали белым на фоне темных лиц. В выражении их лиц благоговейный ужас смешался со страхом перед Амальриком. Они явно не представляли, как человек может убить бога. Тот, кто совершил такое, наверняка сам отчасти бог.

— Какое наказание может быть достаточным тому, кто совершил такое святотатство? — продолжал Аския. — Я требую, чтобы убийца Оллам-онга и его девка были отданы мне для пыток! Боги, я заставлю их испытать такую боль, которой ни один смертный не испытывал в течение тысячелетий…

— Заткнись! — взревел Конан. — Если Амальрик прикончил тварь из Гэзела, мир стал только лучше от этого! Теперь пошел прочь отсюда и не мешай нам. Мы заняты делом.

— Но, Конан… — сказал Сакумбе.

— Эти белокожие дьяволы всегда заодно! — завопил Аския. — Ты все еще король, Сакумбе, или нет? Если да, то прикажи схватить их и связать! Если ты не знаешь, что с ними сделать…

— Ну… — сказал Сакумбе.

— Послушай! — крикнул Конан. — Если Гэзелу больше не угрожает этот так называемый бог, мы можем захватить город, заставить его людей работать на нас и научить нас их наукам. Но сначала прогони эту ведьму, пока я не прошелся по нему мечом!

— Я требую… — возопил Аския.

— Прогони его! — взревел киммериец, кладя руку на рукоять меча. — Клянусь Кромом, неужели ты думаешь, что я отдам такого старого товарища, как Амальрик, на растерзание головорезу, поклоняющемуся дьяволам?

Сакумбе наконец выпрямился и принял величественную позу.

— Уйди, Аския, — сказал он. — Амальрик — хороший воин, и ты его не получишь. Лучше займись колдовством, чтобы победить Зехбе.

— Но я…

— Иди!!

Король взмахнул толстой рукой. Аския взвился от ярости.

— Хорошо, я уйду! — крикнул он. — Но вы еще услышите обо мне, вы двое!

И знахарь бросился прочь.

Амальрик доложил королям о своих всадниках тибу. Постоянно приходили и уходили посыльные, офицеры докладывали о готовности своих подразделений, так что прошло некоторое время, пока он изложил весь свой план. Конан сделал несколько замечаний и сказал:

— По-моему, неплохо. А, Сакумбе?

— Если тебе нравится, брат король, значит это хороший план. Ступай, Амальрик и собери всадников… Аааа! — Внезапно Сакумбе испустил ужасный вопль. Глаза его вылезли на лоб. Он рухнул с трона, схватившись руками за горло. — Я горю! Горю!!! Спасите меня!

С телом Сакумбе происходило нечто ужасное. Хотя не было видно огня и не чувствовалось жара, он действительно горел — горел, как если бы был привязан к столбу над горящими факелами. Его кожа вздулась волдырями, обуглилась и полопалась. Воздух наполнился вонью горелого мяса.

— Лейте воду на него! — крикнул Амальрик. — Или вино! Все, что есть!

Вопль за воплем вырывался из истерзанной глотки черного короля. Кто-то вылил на него целый ковш воды. Раздалось шипение, повалил пар, но король продолжал кричать.

— Кром и Иштар! — вскричал Конан, яростно оглядываясь. — Мне нужно было убить этого пляшущего дьявола, пока он был здесь!

Вопли стали тише и прекратились. Останки короля — скрюченное, бесформенное тело, ничем не напоминающее живого Сакумбе — лежали на тронном возвышении посреди лужи вытопившегося человеческого жира. Одни офицеры бежали в панике, другие простерлись ниц, призывая своих разнообразных богов.

Конан схватил Амальрика за руку, чуть не сломав ее.

— Нужно выбираться отсюда, и побыстрее, — сказал он тихим и напряженным голосом. — Пошли!

Амальрик не сомневался, что Конану хорошо известно, что им грозит. Он последовал за Конаном вниз по ступеням. На площади царил полнейший беспорядок. Украшенные перьями воины метались, вопили и размахивали руками. Тут и там среди них завязались стычки.

— Умри, убийца Кордофо! — перекрыл шум чей-то голос. Прямо перед Конаном вырос высокий темнокожий человек, размахнулся и бросил в него дротик. Только невероятная быстрота реакции варвара спасла Конана. Киммериец увернулся и присел, так что оружие просвистело над ним, пролетело на волосок от головы Амальрика и угодило в другого воина.

Нападавший снова размахнулся, чтобы бросить еще один дротик. Но прежде чем он успел это сделать, Конан выхватил меч из ножен. Меч сверкнул в свете костров, описал арку и поразил цель. Томбалканский воин упал на землю, разрубленный от плеча до середины груди.

— Бежим! — заорал Конан.

Амальрик побежал, расталкивая клубящуюся на площади толпу. Люди кричали и показывали на них. Некоторые бросились вдогонку.