Результатом была полуспаленная галера и оскорбительный смех неуязвимых пиратов.

Мартин де Варгас не успокоился.

Он перетащил пушки с воды на сушу. Таким образом, дуга обстрела сокращалась на высоту скал. Но тут возникли свои осложнения. Чтобы вести огонь таким образом, нужно было подтащить пушки почти вплотную к стенам и там установить стволами в небо. Делать все это приходилось на глазах у пиратов, которые мгновенно сообразили, чем им грозит такое новшество в артиллерийском деле. Они начали методично отстреливать из луков и арбалетов и пушкарей, и тех, кто им помогал.

Оставив на несчастливой позиции десяток трупов, Мартин де Варгас счел за благо отступить.

Генерал смотрел на эти бесплодные усилия с тоской.

Солдатам они тоже не добавляли бодрости.

Мартин де Варгас духом падать не собирался.

Осенило его в необычной ситуации. Они обедали с генералом, Гонсало и еще двоими офицерами-пехотинцами, когда прибежал лекарь и испуганно сообщил, что в лагере, кажется, открылась чума.

Обед не продолжился.

Генерал и капитан, намочив в уксусе платки и приложив их к лицу, направились вслед за лекарем к шалашу, где находился больной.

Молодой солдатик выглядел нехорошо. Он метался в жару, тело его было покрыто мелкими нарывами, из ноздрей и из глаз что-то сочилось.

Осмотрев его как следует, Мартин де Варгас вдруг просиял и заявил:

– Поздравляю вас, господа!

Генерал и лекарь посмотрели на него как на безумца.

– Что же делать? – робко спросил медик.

– Строить катапульту! – бодро ответил капитан.

– Что вы мелете! Надо снимать осаду, видит Бог, нам не суждено взять эту крепость. Этот больной – предупреждение нам. Скоро заболеют десятки, сотни, а потом сарацины перебьют остальных.

– Вы видите плохое знамение там, где я вижу благоприятное. Более чем благоприятное.

– Объяснитесь!

– Охотно. У этого парня не чума.

– Матерь Божья, а что же? – всхлипнул лекарь.

– Он просто нажрался падали. Дела с провиантом у нас плохи. С фуражом тоже. Падают лошади. Одну, видимо, плохо зарыли. Земля каменистая. Этот мальчишка приметил. Ночью сбежал с поста, отхватил кусок, зажарил и съел. Самое худшее, что нас ожидает,– еще трое-четверо заболевших. Те, кто делил с ним трапезу.

Генерал недоверчиво спросил через уксусный платок:

– Вам прежде приходилось видеть такое?

– Неоднократно!

Лекарь в ужасе переводил взгляд с генерала на капитана.

– Ваша милость, это чума.

– Вам приходилось видеть подобное?

– Слава Господу, нет. Как бы я тогда мог разговаривать с вами? Но я изучал…

Мартин де Варгас не дал ему договорить:

– Все науки, несомненно, должны исходить из опыта, а не из простого умозаключения.

Генерал резко оборвал дискуссию:

– Чума или нет, скоро мы поймем. Но при чем здесь катапульта? Вы упомянули о какой-то катапульте.

– Поглядев на этого больного, я подумал, что сарацины, так же как наш уважаемый эскулап, могут ошибиться и принять больного отравлением за чумного больного.

– Вы что же, собираетесь их сюда пригласить?

– Нет, господин генерал, я думаю, лучше будет, если мы отправим этого юношу туда.

Генерал Куэльяр медленно и упорно соображал.

Лекарь, стоявший подле, тихо скулил, всячески муссируя слово «чума».

– Они испугаются и принуждены будут выйти из крепости, я правильно вас понял?

– Да, господин генерал, именно в этом была моя мысль!

– Но они же могут тут же выбросить его обратно.

– Чтобы выбросить его обратно, надо к нему прикоснуться. Сомнение в том, а не осталась ли зараза за стенами, тут же возникнет у них. Кроме того, мы им поможем.

– Что вы имеете в виду?

– Мы пошлем несколько кавалерийских разъездов по окрестным деревням в поисках свежих могил на тамошних кладбищах. Пусть нам добудут пять – семь хорошо раздувшихся покойников, мы их тут же переправим в крепость.

Генерал и лекарь потрясенно молчали, с ужасом постигая безумный полет капитанской мысли.

– Это же святотатство!

Мартин де Варгас поморщился:

– Мы воюем с дьяволом, поэтому нам позволительно применять отчасти дьявольские средства.

Генерал молчал.

– Вы хотите победить или нет? Вы хотите вогнать осиновый кол в горло Харуджа?

– Я генерал, а не гробокопатель.

Мартин де Варгас засмеялся:

– Пусть, пусть вам достанется слава победителя, а мне – лавры могильщика, только разрешите мне делать то, что я считаю нужным. Разрешите!

Лежащий на пропотевших циновках больной прокричал что-то невразумительное и жутко заворочался.

– А если я вам не разрешу, вы займетесь этим на свой страх и риск.

– Безусловно.

Куэльяр махнул рукой и зашагал прочь от шалаша. Мартин де Варгас догнал его.

– Прикажите поставить возле больного охрану, не надо, чтобы все узнали о нем. Всем не объяснишь, что это не опасная болезнь, а просто отравление. Может начаться паника.

Генерал усмехнулся:

– Что еще?

– Велите, строго велите кипятить всю воду, что идет в питье и на приготовление пищи.

– Все?

– Сами, и ваш сын, и офицеры все время обтирайтесь уксусом и окуривайте свои палатки дымом.

Куэльяр остановился и в упор посмотрел на капитана:

– Так это не чума?

Капитан и глазом не моргнул.

– Нет. Это не может быть чума, и это не она.

Наступила минута мучительного молчания. Прервал ее Мартин де Варгас:

– И отдайте приказ немедленно строить большую катапульту, умоляю вас!

Одну из «трупных» команд капитан возглавил сам.

Двухчасовая скачка на юг сквозь колючие кустарники, потом по потрескавшемуся дну высохшего озера, дальше между двумя неодинаковыми по форме, но одинаково терракотовыми горами. По дороге попалось три деревни и три кладбища. Деревни выглядели мертвее. Ни одной живой души, хотя бы собачьей. Жизнь ушла из этих мест туда, где была вода и не было войны.

– Там! – указал плеткой Логроньо.

– Что там?

– Кажется, поднимается дымок.

Сержант указывал на бледную, невесомую, почти невидимую струйку, которая чуть колыхалась над зарослями песчаной акации. Это неприхотливое как верблюд дерево растет в тех местах, где не может выжить ни трава, ни животные, ни люди. Например, на склонах голых алебастровых вершин. Там бесполезно кого-либо искать.