Между сверкающими витками металла и стекла, покрывшими весь шлем, замелькали крохотные вспышки. И в этот миг, повернувшись к обнаженному землянину, колдун нанес ему мысленный удар.

Такой удар, нанесенный разумом, был нематериален, но он оказал то же воздействие, как если бы Кирина поразил в живот кузнечный молот. От нестерпимой боли у того зашлось дыхание. Ловя ртом воздух, он покачнулся и рухнул на колени. Удар был нацелен на нервные центры мозга, регистрирующие болевые ощущения. Посланный ими импульс через нервные связи достиг солнечного сплетения землянина. Эффект был как от настоящего удара страшной силы: поскольку все болевые сигналы замыкались на нервных центрах мозга, не было никакой возможности отличить физический удар от того, что воздействовал непосредственно на мозг.

Но только он опустился на пол, как его согнутую спину обожгла струя жидкого огня. Он резко выпрямился, и тут же удар бича в висок бросил его на пол. В голове помутилось. Он из последних сил цеплялся за ускользающее сознание, а безжалостная плеть, казалось, рвала в клочья его кожу. Разум стало заволакивать красным туманом. Еще миг — и он провалится в небытие.

И вдруг по всему телу прокатилась мощная волна энергии. Словно в самый последний момент на крайнем рубеже выносливости забил ранее скрытый источник внутренней силы. Медленно, скованно, еще не придя в себя, он поднялся на ноги, не замечая шквала обрушившихся на него ударов.

Пораженный, Пангой остановился раскрыв рот. Но не надолго. Сдвинув брови, он с удвоенной яростью ринулся в атаку.

Однако Кирин ничего не чувствовал. Невидимая энергия бурлила в его теле. Нервные центры были жестко блокированы, и мысленные импульсы колдуна, отраженные и рассеянные, не причиняли вреда. Непобедимый, полный сил, Кирин твердо стоял на ногах, и великий колдун против него был бессилен.

И вот чаша весов качнулась в другую сторону. Откуда-то пришло сознание неукротимой мощи. Землянин рванулся вперед и наконец, пошатываясь, отступил под градом молниеносных ударов. Это было радостное и вместе с тем жуткое ощущение: Кирин воспринимал свой мозг так, будто у него появилась новая, никогда прежде не задействованная рука. Внезапно он со всей ясностью вспомнил, как одной силой своего мозга можно нанести удар по врагу. Его захлестнула волна энергии. Шквал мысленных ударов отбросил Пангоя к стене. Голова его мотнулась, шлем слетел и взорвался в воздухе.

Одной силой мысли Кирин приподнял полубесчувственного колдуна и швырнул обмякшее тело через рабочий стол. На пол посыпались колбы, реторты, из разбившихся склянок пролилась жидкость. Химикаты смешались, и над телом Пангоя в воздух взметнулся язык пламени. Беззвучно вспыхнули разорванные одежды. Секунда — и нексийца поглотил ослепительно белый огонь.

Какое-то время Кирин стоял, покачиваясь точно пьяный, среди разгромленной лаборатории, но вдруг оцепенение прошло. Он пришел в себя, стал прежним Кирином, и его мысленная сила пропала так же неожиданно, как появилась. Нервные центры разблокировались, вернулась чувствительность, и каждый нерв взвился от страшной боли. Вновь нахлынула немота, а с ней — усталость и разбитость. Колени подломились, и он начал заваливаться в сторону быстро растекавшейся огненной лужи; вовремя подоспевшая Каола удержала его за руку. Сощурившись от густого, едкого дыма, он заглянул в ее заплаканное лицо.

— Что здесь было? — Слова давались с трудом.

— Не… не знаю, — тихо ответила она. — Ты дрался с Пангоем и… ты победил его!

— Где он?

Она потянула его за руку.

— Он мертв. Скорее! Надо уходить. Огонь заметят, поднимется тревога, и сюда придет стража. Вот твоя одежда, одевайся!

С помощью воительницы Кирин торопливо влез в свой серый комбинезон, застегнулся и не мешкая последовал за девушкой в черный проем — вход в потайной коридор, проложенный в стенах крепости.

Дверь захлопнулась, отрезав их от пылавшей лаборатории, посреди которой, с бессмысленным взглядом мертвых глазниц и навсегда угасшим разумом, лежал обугленный труп Пангоя, великого колдуна Некса.

Извилистым тайным ходом Каола вела землянина сквозь беспросветную тьму. Внезапный прилив необузданной энергии, благодаря которому Кирин одолел непобедимого Пангоя, сейчас иссяк, и он едва передвигал ноги. Череп раскалывался от пульсирующей боли, отдававшейся в мозгу, точно удары молота по наковальне. Руки и ноги не слушались. Иногда, споткнувшись, он готов был упасть, но шедшая рядом проворная девушка всякий раз успевала поддержать его сильной рукой. Отдыхать было некогда. Приходилось идти.

Боковые стены хода были довольно тонкими. До них доносились резкие звуки трубы — сигнал тревоги — и густой лязг стальных воинов, спешивших на борьбу с огнем, который уже успел превратить разгромленную лабораторию в пылающий ад. Было ясно, что коридор по ту сторону стены битком набит врагами. И не было никакой возможности выйти из потайного хода. Каола остановилась в растерянности.

Она исследовала значительную часть сети тайных ходов, опутавших древнюю крепость сверху донизу, но знала далеко не все. Боясь заблудиться в путанице потайного лабиринта, она не решалась отдаляться от привычных путей. Оставалось одно — сидеть здесь, в кромешной тьме, и ждать, пока воины не очистят залы; тогда они смогут выйти через одну из секретных дверей. Но в этом случае они упускают свое единственное преимущество — время.

Почти теряя сознание, ловя ртом воздух, Кирин привалился к девушке; обеими руками он сжимал готовую расколоться от страшной боли голову. Он невообразимо страдал под пыткой мозговым зондом, в поединке с нексийцем его тело безжалостно исполосовал нейронный бич. И сейчас он не мог ни думать, ни сражаться. Покидать укрытие в таком состоянии было бы чистым безумием.

— Почему… стоим? — прохрипел он.

В нескольких словах девушка объяснила сложность их положения. Кирин потер виски, пытаясь собраться с мыслями.

— Этот ход… доведет он до камеры, где… держали нас с доктором?

— Не знаю, — ответила девушка в замешательстве. — Меня это как-то не интересовало. Я больше пользовалась переходами центральной части дворца, когда шпионила за Королевой Ведьм или подслушивала заседания ее Советов.

— Ну что ж, учиться никогда не поздно. — Он попытался улыбнуться. — Давай посмотрим.

Они продолжили свое путешествие в кромешной тьме коридора, и Каоле оставалось только надеяться, что чутье ее не обманывало и что они взяли верное направление. Было опасно заглядывать сквозь глазки в комнаты, полные людей, а коридоры выглядели все как один. Но выбора не было, и потому они продолжали идти…

Весь в муках неизвестности, доктор Темуджин нетерпеливо ждал, когда же наконец вернется Каола и прольет свет и на судьбу Кирина, и на то, что вокруг них происходит. Минуты тянулись бесконечно долго. Проверять время было нечем, и он не мог доподлинно сказать, как долго он томится в одиночестве, — ему казалось, что счет идет, по крайней мере, на часы.

Вдруг он насторожился. Что там еще? Резкие звуки трубы, лязг металла, тяжелая поступь стальных ног по каменным плитам, крики людей… Напряжение достигло предела. Он запустил в рот кончик, уса — верный признак величайшего расстройства, он заламывал пухлые руки, из груди вырывались громкие стоны. Что, если Каолу схватили и ее замысел провалился?.. Что, если это Кирин там, в коридоре за дверью, отчаянно сражается против своры закованных в сталь воинов, стерегущих этот рассадник колдовства?..

Нет, ждать больше нельзя — он просто обязан выяснить, что там такое стряслось. К счастью, девушка принесла силовой хлыст. Он любовно погладил гладкий желтоватый стержень. Ведь это не только оружие, но и хитрое приспособление на все случаи жизни.

Неясно бормоча в усы какую-то мелодию, он подкрутил на рукоятке несколько регуляторов. Затем повернул стержень острием к себе и нажал на спрятанную в рукоятке кнопку.