— Как угодно. Первое. — Она подняла палец ведьмы, костлявый, с длинным ногтем. — Еще одна партия припасов пропала вчера в портовом городе. Это уже третья за месяц!

Иггур внезапно опустился в кресло.

— П-пошли генерала Фванди тотчас же. Направь туда половину Четвертой армии, если нужно.

— У тебя и так всего половина Четвертой армии, — ответила Вартила. — Если они туда пойдут, они не вернутся как армия — да и вообще могут не вернуться.

— Да что такое с этим местом? — взвился Иггур. — Я очистил эту помойную яму, дал им закон и порядок, а весь город меня проклинает.

— Туркад прогнил сверху донизу.

— Разве они не видят, что им стало лучше?

— Ха! — безрадостно фыркнула Вартила, подняв второй палец. — Тиллан собрал мощную армию, по крайней мере тридцать тысяч, и сосредоточил ее за морем. Вскоре у него будет достаточно судов, чтобы вторгнуться.

— У меня пять армий — сто тысяч закаленных воинов!

— Растянутые на двести лиг! Если ты бросишь двадцать тысяч на поле боя, то рискуешь, что завоеванные земли останутся без присмотра. Она подняла третий палец. — И еще одно: гаршарды уходят из Шазмака. Они уже пытаются внести смуту в рядах твоей Второй армии в Баннадоре.

В душе Иггура шевельнулся страх. Он чувствовал, что если не избавится сию же минуту от вельмихи, то закричит.

— Довольно, — отрезал он.

— Есть и другие проблемы, — начала Вартила.

— Тогда разбирайся с ними!

Вартила низко поклонилась и вышла. Иггур поймал на себе критический взгляд Магреты. Она начала снимать очки, но остановилась. Еще одна проблема, тоже неразрешимая. Иггур все еще не мог справиться со своим страхом, когда видел цвет глаз Магреты, поэтому ей приходилось носить очки постоянно.

— Мне это осточертело! — заорал Иггур, сметая со стола сосуды и тигли.

Он больше не хотел быть властелином империи, но и отказаться от нее не мог. Власть для Иггура была всего лишь средством для достижения цели — мести Мендарку и Рульку, планы которой он давно лелеял. Но последнее время Иггур начал сомневаться, удастся ли ему их осуществить.

Он отвернулся, вцепившись себе в волосы.

— Не работает! — воскликнул он с таким измученным видом, что ей стало его жаль.

— Что не работает?

— Мое Искусство — все выходит не так.

— Иди ко мне! — сказала она повелительным тоном.

Он подошел, хромая сильнее, чем обычно, и взял своими холодными пальцами ее теплую руку. Магрета притянула его, заставив сесть рядом. Иггур задрожал, сопротивляясь. Она вдруг ощутила прилив гнева. «Неужели я должна умолять? Слишком долго я с этим мирилась. Если кто и приползет на коленях, то он, а не я».

Она перевела весь свой гнев в силы, дремавшие в ней много месяцев. Магрета отправила мысленное послание и внедрила его в сознание Иггура.

«Выполни мое желание на этот раз! Обними меня, прими от меня утешение и дай утешение мне — сейчас и сегодня ночью!»

Иггура затрясло, как дерево от сильного порыва ветра. Магрета напряглась, преодолевая его сопротивление, пока у нее в висках не стало покалывать. Вдруг глаза его закатились, и он склонил голову к ней на грудь. Магрета была изумлена. «Он покорился мне!»

Она обняла его, притянув к себе. Осознав, что Иггур с удивлением смотрит на нее, она погладила его чело и прикрыла ему глаза. Ее пальцы задержались на его веках, посылая сквозь них приятное тепло, успокаивая. Аромат ее кожи приносил гармонию, покой, радость. У Магреты был безмятежный, царственный вид.

Так они провели около часа, Иггур очистился от забот и погрузился в спокойный сон. Магрета не спала, но тоже погрузилась в приятное дремотное состояние, и не было ни долга, ни груза обязательств, ни страха перед чем-то дурным.

Наступила ночь. Жаровня погасла. Оба спали, и постепенно холод и тьма постепенно проникли в их грезы, принеся мучительные видения: мрачные дворцы, покрытые льдом, покосившиеся башни на холмах, освещенных красным светом, кружащийся туман, который был чернее самой темноты. Туман сгустился вокруг них, затем рассеялся. Перед ними возникло благородное, невероятно красивое, жестокое лицо с глазами ярко-красного цвета, в которых сиял живой огонь.

От этого сновидения Магрета проснулась испуганная, однако завороженная этим лицом. Она открыла глаза. В высоком окне она увидела желтую луну. И сразу же тяжелая голова Иггура дернулась у нее на коленях, и он поднялся, глядя прямо на нее.

— Ты это почувствовала? — хрипло спросил он.

Магрета кивнула.

— У меня было видение. Сон об аркиме, смешанный с фрагментами из жизни Аркана, а в конце — лицо, которое меня преследует.

— Рульк! — сказала Магрета. — Но оно же часто является тебе во сне — как ты говорил.

— Но никогда он не был таким! Он никогда прежде не был таким выжидающим, таким уверенным в своей силе. И я ощутил кое-что еще — дрожь времени и пространства, будто кто-то пытался сократить пространство между «там» и «здесь».

— Тензор!

— Боюсь, что он использовал Зеркало. Но зачем?

— Что можно сделать, чтобы остановить его?

— Ничего. Тензор отправился в Фаранду. Я не могу его найти. Я, самый могущественный военачальник на всем Сантенаре, бессилен.

Иггур поднялся и принялся расхаживать по комнате, прихрамывая. Подойдя к узкому окну, он посмотрел на крыши Туркада, залитые лунным светом, и на серебристую гавань, где даже в это время стояло много его судов.

Магрета не шелохнулась. Одной из причин, по которой она не ушла от Иггура, было ее восстание против Феламоры. Но чем сильнее становилась Магрета, тем слабее ей казался Иггур.

Несколько позднее в ту ночь дверь неслышно отворилась. На пороге показалась Феламора, вернувшаяся оттуда, где была прошедшие месяцы. Она встретилась взглядом с Магретой, и та почувствовала, как сила ее уходит и что ее восстание — глупая выходка, которую ей снисходительно позволила Феламора.

Феламора обратилась прямо к Иггуру:

— Тензор угрожает всем нам, играя подобным образом с Ночной Страной.

— Откуда ты знаешь? — спросил потрясенный Иггур.

— Я знаю, и все. Что ты собираешься делать?

— Пока мне неизвестно, где он и какую силу использует. Что я могу сделать? Разве что вооружиться против Рулька, чем я и занят, на случай, если Тензор проиграет.

— На случай, если он проиграет? — с презрением произнесла Феламора. — У Тензора старческое слабоумие. Он снова вызовет Катаклизм, а ты ничего не предпринимаешь!

Иггур разъярился:

— Твоя родословная более древняя, чем моя. Опирайся на собственные возможности.

— У нас, феллемов, нет такого рода силы. Ты же славишься тем, что не боишься прибегнуть к Запрещенным Искусам! Или твоя храбрость тебя покинула? Найди его, или мы все погибли. — Не произнеся больше ни слова, Феламора вышла из комнаты.

Иггур прикрыл лицо руками. Магрета вскочила.

— Ты мог бы? Его можно найти таким способом?

— Вероятно, хотя у меня инстинктивное отвращение к Запрещенным Искусам. У меня такое ощущение, будто Рульк оставил отравленную иглу в моем мозгу, и когда он обо мне думает, там болит.

Иггур вернулся к своей работе, но скоро снова швырнул инструменты.

— Не могу сосредоточиться. Запрещенные Искусы! С одним из них могло бы получиться. Если Тензор действительно использовал врата против Ночной Страны, с их помощью можно его найти. Если бы только я больше знал о вратах.

— Не позволяй Феламоре подбивать тебя на глупость, — сказала Магрета. — Не обращай внимания на ее «шпильки» — я их так долго выносила! И я знаю, что она никогда не пускает их в дело просто, без цели.

— Я это понимаю, — ответил Иггур невнятно.

— В любом случае сейчас об этом поздно думать. Пошли наверх. Утро — лучшее время для подобных раздумий.

К удивлению Магреты, Иггур пришел к ней в постель, и они обнялись со страстью, которой ни один из них не испытывал прежде. После Иггур быстро заснул. Магрета лежала, глядя на разрисованный потолок при тусклом свете, пытаясь разгадать, что на уме у Тензора, Феламоры и Рулька. Возможно, поэтому занятие любовью не удовлетворило ее: мысли Магреты были далеко.