— Иггур, в чем дело? — прошептала Магрета.

Она снова стала похожа на себя, хотя ярко-красные глаза изводили его по-прежнему. Иггур уронил руки, он побледнел; коротко кивнув, как кивают знакомому, которому должны деньги, он прошел мимо.

Магрета не понимала, что случилось, — единственную причину она видела в том, что вчера ночью совершила нечто, смертельно оскорбившее Иггура. У нее все внутри разрывалось от боли и обиды.

Собрав все свое мужество, она последовала за Иггуром в кабинет, где царил полный хаос. Войдя, она услышала яростное рычание:

— Как? Он сбежал?

— Д-должно быть, он все время был в п-портовом городе! — заикался несчастный Чейк.

— Я уничтожу их! Я затоплю портовый город! — гремел Иггур.

Магрета не стала приближаться к нему. Она знала, что дело не в Мендарке. Дело в ней, но он никогда не признается в этом. Она знала, почему у него все идет не так. Иггур слишком негибок. Умение вести войну не помогало ему при управлении анархичным Туркадом и непокорным Баннадором. А она, Магрета, подорвала его силы: из-за нее он дал волю своим глубочайшим страхам. Что в ней такое, что воздействует на всех, кого она встречает? Лишь Феламора могла бы подсказать ей ответ, но она не сделает этого, особенно после того, как Магрета бросила ей вызов.

Три дня Иггур бродил по крепости, как сумасшедший. Никто из его советников и генералов не смел к нему подходить, кроме Вартилы. Он не смотрел на Магрету в кабинете, не прогуливался с ней и, уж конечно, не спал в своей кровати, когда в ней была Магрета. С каждым днем он выглядел все более измотанным и отчаявшимся.

Магрета расспрашивала всех, кто его знал, даже Вартилу, но никто не видел его в таком состоянии прежде. Она отправилась разыскивать его и наконец нашла на крепостной стене. Он был не похож сам на себя, а когда заметил приближающуюся Магрету, попытался улизнуть по другой лестнице.

Подбежав к Иггуру, Магрета схватила его за плечо.

— Я должна с тобой поговорить. Ты разрываешь мне сердце.

— Тогда уходи, — ответил он. — Я не могу тебя удерживать, да и не хочу.

— Я не уйду, пока ты не объяснишь, в чем дело, — заявила Магрета. — Я невольно тебя обидела? Или я такая никудышная любовница, что тебе неприятно быть со мной? Я желаю знать. Я прошу тебя — научи меня тому, что доставляет тебе удовольствие.

— Дело не в этом, — сказал Иггур, отворачиваясь от нее, чтобы не видеть глаз Магреты.

— Так в чем же? Я должна знать!

— Я боюсь, — пробормотал он.

— Кого? Меня?

— Нет, — солгал он, и она это поняла.

— Тогда чего же? Скажи мне!

— Бегства Мендарка, — в отчаянии произнес он. — И почему половина моих вельмов покинула меня и стала гаршардами? Что они задумали? Почему именно Шазмак? Каков бы ни был их план, я к нему не готов, а они знают все мои секреты. Так не должно было быть!

«Хватит скулить, — подумала она. — Поднимись и сделай что-нибудь».

Иггур, прихрамывая, стал удаляться от Магреты. Он явно не собирался объяснять ей, в чем проблема. Как же ей разобраться в происходящем? Магрета даже решилась спросить у Феламоры, но та уже три дня была без сознания. Три дня! С тех самых пор, как начался странный недуг Иггура. В душу Магреты закралось подозрение. Симптомы болезни Феламоры походили на дурноту после применения чар. Но как же так? Ведь она утратила свою силу полностью! Или нет?

Магрета вспомнила, как испуганно вглядывался Иггур в ее глаза в ту ночь. Все встало на свои места: и странные ощущения, которые она испытывала, идя по лестнице к Иггуру, словно она смотрела сквозь вуаль; и реакция Иггура, как будто он увидел кого-то другого — кого-то, кто наводил на него ужас. Ну конечно! Она напомнила ему Рулька, его самого жестокого врага!

Теперь, когда Магрета поняла, в чем дело, она чувствовала себя сильной и могла помериться силами не только с Иггуром, но даже с Феламорой. Иггур оказался не тем мужчиной, которого она придумала, и все же она не собиралась позволить Феламоре и дальше управлять ее жизнью. Магрета догнала Иггура и преградила ему путь, расставив руки.

— Я знаю, что тебя беспокоит, — тихо сказала она, — но ты ошибаешься.

Иггур задрожал и старался смотреть куда угодно, лишь бы их взгляды не встретились.

— Несмотря на мои глаза, я тебе не враг, — сказала она. Иггур молчал. — Разве ты не видишь, что сделала Феламора? Разве ты не распознал ее иллюзию?

— Иллюзию? — в изумлении переспросил он.

— Пойдем вниз, и ты поймешь. — Магрета все объяснила ему по пути и заставила остаться за дверью, когда они дошли до комнаты Феламоры.

Феламора лежала неподвижно. Магрета взяла ее за плечи и стала трясти, но та не шевелилась. Тогда Магрета сильно ударила ее по щеке, затем по другой, потом еще раз, сильнее. Наконец глаза Феламоры открылись.

— Что ты со мной сделала? — закричала Магрета.

Феламора с трудом улыбнулась торжествующей улыбкой.

— Этот дурак называет себя мансером! Он даже ничего не заподозрил! — прокаркала она. — Ты моя и всегда будешь моей. — И она снова погрузилась в забытье.

У Иггура был такой вид, словно ему отказали ноги.

— Она одурачила меня с помощью иллюзии! — сказал он, опускаясь на пол. — Меня! — Он сидел на полу, качая головой.

Уважение Магреты к нему еще уменьшилось, но она не собиралась так легко отказываться от этого человека. Она помогла Иггуру подняться наверх, и ей было совершенно безразлично, жива Феламора или мертва.

Зима, принесшая в Туркад дожди, мокрый снег и пронизывающий ветер, наконец-то закончилась, и ее сменила весна. Иггур постоянно был на грани нервного срыва, как будто опасался прихода какого-то могущественного врага, который отнимет у него Империю. Не для того ли явились гаршарды, чтобы подготовить путь для своего господина? Память о том, как Рульк овладел его сознанием, и сильный страх мучили его все более жестоко.

Когда Магрета только пришла в крепость, недуги Иггура были едва заметны; однако со временем, особенно после создания Феламорой иллюзии, Иггур еле волочил за собой больную ногу так, что порой самому себе казался стариком. В такие периоды он говорил отрывисто, словно каждое слово давалось ему с трудом; становился заметен паралич, поразивший его лицо.

После нескольких дней одиночества Иггур снова начал искать общества Магреты. Они возобновили утренние и вечерние прогулки по стене крепости. Они были почти друзьями — пока Магрета не снимала очки. Но отношения между ними установились не настолько теплые, чтобы Иггур пришел к ней в постель.

Иггур был занят управлением завоеванными землями. Большая часть Империи уже покорилась, но в Туркаде, самом свободолюбивом городе новой Империи, Иггуру приходилось постоянно быть начеку. К тому же до него доходили сведения, что за морем, в Нилькеранде, Тиллан и его помощник Беренет собирали большую армию, готовясь к вторжению.

— Иггур, — сказала однажды Магрета.

— М-м, — рассеянно отозвался он, склонившись над картой Нилькеранда.

— Помнишь, как прошлой осенью ты держал меня в плену в Фиц Горго?

— Я вряд ли смогу это забыть.

Магрета колебалась. Уже целый месяц ей хотелось задать мучивший ее вопрос, но она все откладывала.

— Однажды ты пообещал мне, что, если я расскажу тебе, где Фелимора и зачем ей нужно Зеркало, ты поведаешь мне о том, кто мои родители, что с ними случилось и почему они стали позором для феллемов.

Он напрягся, по-прежнему не отрывая взгляда от карты.

— Ты отказалась выполнить мою просьбу, — холодно ответил Иггур.

— Я не могла выдать мою госпожу — ты понимаешь? Теперь все изменилось, и я тебя снова спрашиваю об этом.

— Это для тебя важно?

— Ты же знаешь! Я ничто без этого — у меня нет ни родителей, ни семьи, ни предков. Я должна знать!

— Ты всю жизнь служила Феламоре. Почему ты не поинтересовалась своим происхождением у нее?