На этот раз Поль промолчал. От этих признаний кровь стыла в жилах.

– И я сказала вам: «Покарайте!», – продолжала мадемуазель де Шанма все более глухим голосом. – Вы поступили так, как велела вам ваша совесть. Вы – само благородство. Вы прилюдно оскорбили принца, тем самым спровоцировали его на новый обман. Но вы подвергли свою жизнь опасности умереть не от шпаги, а стать жертвой закона, а я не хочу, не желаю и не допущу такой развязки. Я сказала об этом тому, кто послал меня к вам. Он тоже этого не захотел, потому что вы ему безразличны, а всей душой он ненавидит вашего противника. Он сказал мне: «Возвращайся к барону д'Арси и передай ему, что месье Николя, хозяин Шато-Неф-Горэ, тот, которого называют принцем, сыном несчастного Людовика и так далее, у него ведь много разных имен, – словом, этот человек и есть убийца Жана Лабра».

– Моего брата! – воскликнул Поль, подскочив от неожиданности.

– В подтверждение всего сказанного здесь, – говорила мадемуазель де Шанма с бесстрастным выражением лица, – мой новый любовник, заклятый враг принца, просил меня предупредить вас о том, что принц заманил вас в ловушку, окутал, как паутиной, сетью улик и доказательств, из которых вам, месье барон, не удастся вырваться без моей помощи. Николя сделал все, чтобы барон д'Арси не нашел убийцу своего брата. Николя станет защищаться; никто не увидел бы в этом ничего плохого, если бы принц не мешал другим. Сегодня мой любовник и Николя помирились, так что самое время нанести принцу удар. Я сообщаю вам продуманный принцем план его собственной защиты: сегодня утром по его приказу была убита женщина, Тереза Сула, – при этом имени голос Изоль слегка дрогнул, – а обвинят в этом преступлении вас, месье барон д'Арси.

– Мне уже сказали об этом! – прошептал Поль, вставая со стула и нервно меряя комнату большими шагами.

Он тщетно пытался привести в порядок свои мысли. Шагая по комнате взад-вперед, он повторял имя брата, но ненависть и гнев остались где-то в прошлом. Им владела лишь всепоглощающая, всепобеждающая, губительная и жгучая страсть – любовь к Изоль. Но эта любовь не имела будущего, и Поля, как и раньше, охватило желание покончить с собой, но и на этот раз ему не доставало решимости.

Изоль была рядом, он мог прикоснуться к ней, заключить в объятия…

Дойдя до противоположного угла комнаты, Поль повернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее, и замер. Она сидела, уронив голову на руки. Эта поза, которую случайно приняла Изоль, напомнила Полю излюбленную позу Блондетты.

Внезапная мысль, неожиданная догадка становилась реальностью. Поль вдруг понял, что скорее Изоль напоминает Блондетту, чем наоборот, и что девушки похожи, как могут быть похожи только сестры.

Несколько минут Изоль молчала, потом снова заговорила:

– Тереза Сула! Я ни разу не сказала ей, да, ни разу не сказала ей, что верю, что она – моя мать. Если Бог есть, он жестоко покарает бессердечных!

Поль, всем телом опершийся о каминную полку, поднес дрожащие руки к лицу и отчаянно воскликнул:

– Я люблю вас! Я люблю вас, как безумный!

Его голос, казалось, вернул к действительности мадемуазель де Шанма. Она холодно спросила:

Месье барон, почему вы прячете у себя мою сестру? Ответьте, я хочу знать.

Вашу сестру! – произнес Поль, не понимая, о чем спрашивает Изоль. Его воспаленный мозг отказывался что-либо понимать.

– Вот уже три года и несколько месяцев, – продолжала Изоль, – с вами живет Суавита де Шанма.

В глазах Поля мелькнуло удивление.

– Я ее везде искала, – тихо сказала Изоль, словно разговаривая сама с собой, – но давно уже не ищу. Я ее очень любила, но теперь я больше никого и ничего не люблю. Я говорю вам об этом потому, что тот человек, который хочет вас уничтожить, очернил вас в глазах генерала, сказав ему сегодня вечером: «Барон д'Арси убил Терезу Сула за то, что она узнала в нем похитителя младшей из сестер де Шанма».

– Тереза Сула знала вашу сестру? – спросил Поль, и прежде чем Изоль смогла ответить, добавил:

– Все эти три года и несколько месяцев Тереза Сула видела девочку каждый день. Именно Тереза повторяла мне без конца: «Никого не пускайте в дом! Те, кто хотели бы от нее избавиться, будут ее искать. Оберегайте ее, раз уж вы ее спасли!»

– Значит, Суавиту хотели убить! – прошептала в испуге Изоль.

Поль в двух словах рассказал ей обо всем, что произошло, начиная с его появления на островке под Новым мостом той ночью, когда он решил покончить с жизнью.

Изоль рассеянно слушала его.

– Однажды я сказала Терезе Сула, – подумала она вслух, – «Если Суавита вернется домой, меня выгонят!» Тереза очень любила меня! Эти мои слова стали для нее смертным приговором.

Девушка встала с дивана.

– Я сделала все, что должна была сделать, – произнесла она со странным спокойствием, которое за время беседы с Полем почти не покидало ее. – Прощайте!

Поль, преграждая путь к двери, опустился перед ней на колени.

– Как! – воскликнула Изоль, и в ее голосе послышалось изумление. – Даже после того, что я вам рассказала!

– Я не могу вам поверить! – вскричал Поль и схватил ее за руки. – Неужели я не вижу, сколько в вас благородства и гордости?

Она улыбнулась так горько, что он отступил.

– Оставаясь с матерью, я была бы очень хорошей девочкой, – болезненно усмехнулась Изоль, – я бы знала несчастную историю ее жизни и плакала бы вместе с ней. Я бросила бы вызов тем, кто обольщает юных девушек. Пребывая с отцом, я стала плохой, потому что внутренний голос все время напоминал мне: ты пришла издалека и снизу. И я возвращаюсь туда, откуда и пришла, только еще дальше и ниже!

Она сделала шаг к двери, но Поль придержал ее.

– Останьтесь! – умолял он, задыхаясь от волнения. – Неужели вы надеетесь сбежать от меня? Куда бы вы ни пошли, я пойду…

– Вы! – прервала его Изоль.

В этом единственном слове прозвучало столько отчаяния, что Поль опустил руки и поднялся с колен.

– Останьтесь, – вновь, уже более решительно, повторил он. – Я понимаю вашу мать, и я благодарен ей, что в глазах генерала я стал похитителем! Теперь я могу думать только о вас, любить только вас! Суавита вернется к отцу. Бог свидетель, девочка вернется чистой, как ангел, в дом честного человека! Изоль! Моя прекрасная, моя единственная! Разве кто-нибудь решился бы сказать хоть сотую часть того, что вы осмелились поведать мне! Я человек отважный – это вы сами сказали. Между вами и вашими обидами встанет мое сердце; мое сердце станет вашей крепостью, вашим убежищем, где я, ваш верный раб, буду любить вас! Изоль! Я чувствую, что Господь велит мне преклоняться перед вами! Мое и ваше спасение в этой безграничной любви, которая мне уже вернула надежду. Будьте моей! Будьте моей женой, Изоль!.. О, возлюбленная моя! На ваших глазах слезы. Сжальтесь, сжальтесь!

Он целовал край ее платья и плакал. Изоль слушала его – сначала холодно, потом взволнованно. Глубокий вздох вырвался у нее из груди.

Когда он замолчал, с надеждой смотря на прекрасное лицо, ее глаза действительно увлажнились. Две слезы медленно скатились по бледным щекам. Она склонилась над ним и ледяными губами прикоснулась к его лбу, прошептав:

– Никогда!

В тот самый момент, когда Поль, почувствовал этот прощальный поцелуй, он вдруг услышал незнакомый голос, полный глубочайшей печали:

– Это Изоль! Это моя сестра!

Дверь, ведущая в покои Поля, распахнулась, и на пороге появилась Суавита.

Девочка заговорила.

За ней в дверном проеме возникло серьезное и грустное лицо генерала, графа де Шанма.

Нам нет нужды объяснять значение двух слов «моего отца», с таким трудом нацарапанных на листке бумаги бедной немой девочкой во время ее разговора с Полем Лабром. Она хотела сказать: «Я видела моего отца». Она хотела сказать это, несмотря на энергичный протест генерала.

Генерал де Шанма считал младшую дочь погибшей. Полю же она отдала больше, чем жизнь, она вручила ему свою душу.