— Это с чем?
— Убью только тебя, семью не трону.
Толстяк поджал губы, достал два мясницких крюка и двинулся на Орландо, глядя на рёбра.
Глава 33
Наступила ночь, Орландо ощутил это по тягучей тишине, заполнившей коридоры тюрьмы. Слышно, как за стеной капает вода, а мимо двери раз в полчаса проходит охранник. Шагает тяжело, прихрамывая на левую ногу. На поясе позвякивает связка ключей, если прислушаться, можно различить характерный шорох ножен о штанину. Шум капель давит на сознание, терзает горло жаждой.
Рёбра болят, но раны затянулись, оставив рваные полосы розоватой кожицы. Орландо ещё чувствует металл на костях, скользящий со скрежетом и хрястом. Следующий день обещает быть не лучше… Парень напрягся, цепи тяжело звякнули, а браслеты впились в запястье. Шипы ошейника расцарапали шею, выступила кровь.
— Это будет больно… — Просипел Орландо под нос.
Охранник вздрогнул, услышав приглушённый «чвак» за дверью одной из камер. Остановился, гадая, послышалось или что-то случилось. Приблизился к двери и рывком сдвинул заглушку окошка, заглянул внутрь. Пленник висит на цепях, безвольно склонив голову, так что волосы, сальными космами, скрывают лицо. Охранник окрикнул, и пленник тяжело поднял взгляд, с явным трудом сфокусировался и сплюнул. Страж выругался и, захлопнув заглушку, побрёл дальше.
Ранним утром в камеру позёвывая вошёл толстяк-палач, с подносом еды. Крайне мерзкого вида, скорее похожей на разваренные водоросли, приправленные помоями.
— Доброе утро! — Бодро рявкнул толстяк. — Как спалось? Готов продолжать? О, я вижу что готов! Сейчас перекусим и начнём!
Он подошёл, поставил поднос на пол и наклонившись заглянул в лицо пленника. Улыбнулся, увидев сонный взгляд и спёкшиеся губы, подёрнутые корочкой крови. Орландо поднял голову, мотнул и спросил хрипло:
— Эй… хочешь, фокус покажу? Если понравится, освободишь меня.
— Что, языком верёвку в узел завяжешь? — Со смешком ответил палач, похлопывая по связке ключей.
— Не… это очень сложный фокус.
— Ну-ка, ну-ка.
Толстяк сел на корточки, накрыв колени брюхом, подпёр подбородок кулаками. Орландо поочерёдно склонил голову к плечам, выдохнул и… левая ладонь, влажно чмокнув, выскользнула из кандалов. Ухватила палача за ухо и рванула на себя, тот вскрикнул, попытался отскочить, но потерял равновесие и со всего маха налетел лицом на лоб Орландо. Хрустнуло, брызнула кровь. Вторая рука с хрустом вырвалась из кандалов, ладонь сложилась в трубочку, обхватила мучителя локтем за шею, сдавила прижимая.
Палач захрипел, замахал руками, стараясь ударить в лицо. Дважды попал, но Орландо проигнорировал, усиливая давление, пока толстяк не затих и мешком не опустился на пол. В последний момент парень сорвал с пояса связку ключей. Торопливо разомкнул ошейник и оковы на ногах. Повалился на пол шипя от боли, затряс кистями, вправляя вывихнутые пальцы и сломанные кости.
С тоской взглянул на миску баланды, перевернувшуюся от судорожного пинка и расплескавшую содержимое по полу.
— Ну и ладно, — пробормотал Орландо, — не больно-то и хотелось.
Желудок протестующе забурчал, заёрзал, вгрызаясь в рёбра. Орландо поднялся хватаясь за стену, привалился плечом и поднял ладонь к лицу. Кольца крутятся, вспыхивают отдельные символы, холод пронизывает плоть. Внутри руки двигаются жилы, осколки кости встают на места, скрепляются. Пальцы подёргиваются, вправляясь с влажными щелчками.
Парень зашипел, перебарывая острую боль, согнулся, прижав руку к груди. Замер тяжело дыша, на лбу выступил холодный пот. Выждав несколько минут глубоко вдохнул и подхватил палача подмышки. Кряхтя поднял на ноги, привалил к стене и, прижав плечом, начал защёлкивать кандалы. В коридоре появились шаркающие шаги, Орландо оглянулся на дверь, набрал полную грудь воздуха и заорал. Охранник прошёл мимо.
Орландо подтащил табурет и с шумным выдохом сел, блаженно улыбнулся, наслаждаясь отдыхом. Переведя дыхание, снял с фартука толстяка инструменты, положил на столик рядом. Прикрыл глаза и принялся ждать, балансируя между сном и дрёмой.
Палач зашевелился вяло, как червяк на солнце, и тут же получил скатанную тряпку в рот. Замычал, выпучивая глаза, забился в цепях, глядя на Орландо круглыми глазами.
— Я ведь предупреждал. — Прохрипел Орландо. — Стоило прислушаться.
Парень вслепую взял со столика нож, с коротким, тонким и загнутым лезвием. Покрутил перед глазами и хищно улыбнулся.
— Слушай, толстячок, у тебя ещё есть шанс, вот такой я добрый. Где моё оружие и где мои спутники? Говори, возможно я оставлю тебя. Но говори тихо, иначе.
Орландо красноречиво провёл жутким остриём по воздуху и брюха палача. Свободной рукой вырвал кляп.
— Я… я всё скажу… — Затараторил палач. — Франк в конце коридора! А мальчишка… я не знаю! Клянусь!
— А меч?
— Не знаю… — захныкал толстяк, — возможно наверху, у халифа…
— Хорошо. Этого хватит. — Сказал Орландо, провёл ножом по щеке. — Можно начинать.
— Ты же сказал, что отпустишь меня!
— Я сказал, что «возможно» оставлю.
Охранник втянул голову в плечи, покосился на дверь пыточной камеры. Оттуда доносится истошный булькающий вой, лишённый даже намёка на человечность. Мужчина поёжился и не оглядываясь поплёлся в каморку, где ждёт тёплая похлёбка и койка… В дни, когда палач вот так вот распаляется, лучше запереться и заткнуть уши. Иначе неделю кошмары мучить будут.
Глава 34
Орландо вышел из камеры, прикрыв за собой дверь и сжимая короткий нож. Оглядел узкий коридор, сложенный из массивных блоков, сплюснутых и почти сросшихся за века. Через равные промежутки под потолком, над дверьми, торчат бронзовые штыри с подвешенными масляными лампами. Света от них едва хватает разогнать липкий полумрак. Пахнет сыростью, песком и глиной.
Каждый шаг отдаётся глухим эхо, умирающим через пару метров. Орландо идёт опустив плечи и прислушиваясь до рези в ушах. За дверьми в основном тишина, лишь изредка позвякивают цепи и слышится бессвязный шёпот. В теле тягучая слабость, особо сильно отдающаяся в коленях и локтях. Парень часто останавливается, приваливается к стене и зажмурившись переводит дыхание. Нос ловит манящий аромат мяса и тушёных овощей из другого конца коридора. Там каморка охраны, о которой говорил палач. Следует наведаться.
Франк остановился перед дверью, самой простой, окованной медными полосами с заклёпками. Вместо ручки массивное кольцо, позеленевшее от времени, но в месте хвата блестящее и отполированное. На полу отчётливая дорожка, вытоптанная в мягком камне за долгие годы. Орландо перехватил нож поудобней для быстрых ударов в не защищённые доспехами глотки, рванул дверь на себя и влетел внутрь.
Единственный охранник дёрнулся на стуле и выронил ложку похлёбки на колени. Воззрился на вторженца круглыми глазами и торопливо вскинул руки, распахнув ладони.
— Где остальные? — Прорычал Орландо, приближаясь к нему.
— Я тут один…
Голос у охранника тонкий и бесцветный, кожа бледная, как у европейца ни разу в жизни невидевшего солнца, но черты лица выдают жителя песков. Одет в льняную одежду, а с пояса свисает короткий меч, наподобие римского гладиуса. Рядом с ножнами толстая связка ключей. На столе перед ним деревянный поднос с краюхой хлеба, кувшином и глубокой тарелкой мясной похлёбки.
— Врёшь.
— Клянусь небом! Я всегда тут один… заключённых считай нет, а чтобы им разнести еду хватит и меня одного. Палач и тот приезжий!
— Еду кто принёс?
— Поварёнок, с кухни! Мне нельзя подниматься наверх… Гарнизонные говорят, что я их пугаю…
— Вот как?
Орландо оглядел комнату в поисках оружия, ничего. Голые стены, в углу койка с соломенным матрасом и одеялом. Над ней узкая бойница, через которую просачивается холодный воздух, пахнущий остывающим песком. Вторая дверь закрыта на засов. Парень жестом велел снять с пояса меч и положить на стол, мотнул головой на койку. Охранник, мелко дрожа, подчинился.