А на другой день она пропала. Ее снова искали, но на сей раз без видимого успеха. Когда же наконец даже Сара отчаялась найти сестру, ниже по течению реки обнаружили распухшую до неузнаваемости утопленницу.

Та Элеонора "умерла" и была похоронена. Ни у кого не возникало никаких сомнений в ее смерти. Но на двадцатый день после похорон Элеонора вернулась в ужасном состоянии. Бледная, худая как скелет и постаревшая лет на десять. Вместо одежды на ней были отвратительные лохмотья.

Сара долго приходила в себя после шока. Возможно, именно он и стал причиной обмана. Она так и не решилась никому сказать, что сестра жива, только Крису. Она оградила сестру от людских глаз, поселив в комнате на третьем этаже и посвятив в это лишь ограниченных круг преданных ей слуг. Она имела на Элеонору огромное влияние, и та подчинялась ей беспрекословно.

Но потом начались странности. Сначала Элеонора с увлечением рисовала, но, когда показала свои рисунки сестре, Сара ахнула. Ничего подобного ей до сих пор не приходилось видеть. Потом появилась коллекция. Сара терпела это до тех пор, пока коллекция не пополнилась последним экземпляром. Каким-то образом Элеонора нашла место захоронения и притащила в дом труп своего возлюбленного.

Этого Сара стерпеть не могла. Она вышла из себя и велела сестре убрать труп. Пару раз она, преодолевая отвращение и страх, сама отвозила его в пещеру под покровом темноты, но труп неизменно возвращался обратно. С этим пришлось смириться. Сара сделала последнюю уступку, предоставив сестре часть подвала, ту самую, откуда начинался потайной ход.

Потайной ход был сооружен при постройке дома и тянулся от подвала до третьего этажа. Сара нашла, что это очень удобно и Элеонора сможет спускаться и подниматься по тайной лестнице, когда захочет, не появляясь в доме и не привлекая излишнего внимания.

Но удержать женщину в комнате оказалось сложным делом. Периодически Элеонора совершала вылазки, развешивая собственноручно смастеренных ею летучих мышей. Саре пришлось, скрепя сердце, принять это чудачество на себя. В конце концов, она развесила картины на лестнице и демонстрировала коллекцию сестры (разумеется, без последнего экземпляра) всем желающим. Спустя год за ней прочно закрепилась репутация сумасшедшей.

Элеонора же продолжала утверждать, что ее возлюбленный не умер. Она выдумала целую историю о том, что он не кто иной, как сам граф Дракула, временно спящий и ждущий, когда его пробудят к жизни. Пробудить к жизни его может лишь кровь, кровь молодой девушки, а помогать в этом деле ему должна его верная слуга Элеонора.

Но в доме не было молодых девушек. Иногда, правда, здесь появлялась Гессия, но ненадолго и у Элеоноры не было возможности. Она долго ждала ее. И наконец возможность предоставилась.

Доселе неизвестная племянница, приехавшая из-за океана. Она поселилась в доме надолго. Значит, она и должна стать необходимой жертвой.

Нужно отдать должное Элеоноре, она долго колебалась, не зная, стоит ли это делать. Сперва она лишь развлекалась, подзадоривая племянницу, развешивая в ее комнате летучих мышей. Но девушка оказалась решительной особой и пару раз едва не поймала ее с поличным. А потом и вовсе сожгла летучих мышей в камине.

Это возмутило Элеонору и исход дела был предрешен.

Мисс Сэвидж замолчала, переводя дух после длинного рассказа. Довольно долгое время в комнате стояла мертвая тишина. Молчала даже Гессия.

Первым заговорил Фрэнк, что безмерно всех удивило. Он даже встал и взволнованно начал:

— Вы утверждаете, что мой отец зарыл труп в пещере? Сам? Немыслимо! Нет, это невозможно! Он не мог так поступить.

— Ну конечно, не мог. И тетя это нарочно придумала, чтобы тебя позлить, — съязвила Гессия.

— Прекрати, Гес, — оборвал ее Бэзил, — это не смешно.

— Смешно не это, — не согласилась она, — а то, что во всей этой жуткой истории Фрэнка поразило лишь одно: что его драгоценный папочка зарыл труп этого сомнительного графа.

У Фрэнка было ужасно расстроенное лицо. Он переводил взгляд с Гессии на Бэзила, а потом взглянул на тетю Сару.

— Неужели, это правда? — жалобно спросил он.

Она нехотя кивнула.

— Да, Фрэнк. К сожалению, это правда. Ничего не поделаешь. Но тебе не нужно воспринимать это так трагично. Крис просто не хотел скандала, хотел уберечь доброе имя Сэвиджей от сплетен и досужих домыслов.

— Все равно, я не верю, — упрямо заявил он.

— Можешь спросить его об этом сам, — не выдержала Гессия.

— Нет, — отрезала мисс Сэвидж, — вы обещали мне молчать об этом деле, насколько мне помнится.

— Но если дядя уже в курсе дела…

— Он лишь знает, что Элеонора жива, — пояснила тетя, — и все. Больше ничего.

— Я ничего не буду у него спрашивать, — резко сказал Фрэнк, — раз уж я дал слово молчать. Но все равно, у меня в голове не укладывается..!

Гессия хмыкнула.

Тут заговорила молчавшая до сего момента Норма. Она спросила:

— Скажите, тетя, а вы знали о том, что задумала Элеонора? Ее фантазию о крови молодой девушки, которая пробудит к жизни графа?

— Она носилась с этой идеей уже довольно долгое время, — нехотя признала женщина, — но я не думала, что это всерьез. Видишь ли, Элеонора, она и мухи не обидит.

— Мухи она как раз и не обидит, — съязвил Бэзил, — ведь она одна из предков графа. Что же это получается, тетя? Вы знали, что Элеонора хочет сделать с Нормой и ничего не предпринимали? Так?

— Это уже чересчур, — нахмурилась та, — я никогда не думала, что Нора сделает это на самом деле. Она совершенно безобидное создание.

— Но вы ведь знали о летучих мышах.

— Ни на секунду не допускаю, что Норму испугали летучие мыши.

Бэзил встал и прошелся по комнате, заложив руки за спину. Потом остановился напротив тети и сказал:

— Вам нужно срочно отправить это безобидное создание в соответствующее место, где за ней будет обеспечен необходимый надзор.

Мисс Сэвидж вскинула голову:

— Это еще почему?

— Неужели, непонятно? Да потому, что Элеонора опасна.

— Она ничуть не опасна. Она никому не причинила ни малейшего зла.

— Да, только пыталась напоить сморщенный труп кровью Нормы. Если это вполне нормально..!

Губы Нормы брезгливо искривились.

— Но Норма жива! — с горячностью возразила тетя.

— Значит, ей нужно умереть, чтобы вы начали шевелиться, так? — вскричал Бэзил, — что по-вашему должна натворить эта ненормальная, чтобы вы поняли, что за ней следует следить куда более тщательно?

— Не смей называть ее ненормальной! Бедняжка Элеонора, ей и так слишком много пришлось пережить.

— Сейчас разрыдаюсь, — зло отозвался племянник, — в самом деле, как трогательно! Вы вольны делать все, что вам вздумается, тетя, но не подвергать опасности других людей. Подумать только, мы все приезжали сюда, не имея понятия о том, что под носом у нас сумасшедшая, обожающая пускать кровь!

— Не смей! — рявкнула мисс Сэвидж.

— Если я сказал хоть слово лжи, можете меня повесить, — отозвался тот не менее любезно, — ведь Гес тоже могла оказаться на месте Нормы, а также Мэри и Пэм, кстати. Они тоже изредка наезжают сюда. Но вам-то, конечно, все равно, лишь бы ваша сестричка развлекалась, как ей вздумается.

— Я не знала! — завопила Сара на всю комнату, — слышишь, я не знала, что Нора в самом деле решится на такое! Иначе я никогда бы не позволила ей даже близко подходить к Норме.

Бэзил скорчил самую непередаваемую гримасу, на которую только был способен. Гессия с изумлением переводила взгляд с брата на тетю, вцепившись в подлокотники кресла.

— Господи, — вдруг ахнула она, — я только сейчас сообразила! Ведь там, в подвале могла бы оказаться и я!

— Поздравляю, — фыркнул брат, — ты делаешь успехи. Как это ты так быстро додумалась, уму непостижимо! Ну что, теперь гроб и свечи уже не кажутся тебе красивыми? А?

Гессия едва ли не впервые не обратила на его подначивание никакого внимания. Помявшись, она произнесла: