– Мне правда нужно что-нибудь, – сказал Брент, стараясь не выдавать голосом боль. Он пошевелил ногами, боль не утихала. – Доктор Мэттиас сказал, стоит только попросить сестру.

– Ну, ладно. Хотя должны быть какие-то минимальные промежутки между приемом болеутоляющих средств. И доктору Мэттиасу не мешало бы это знать. Я сейчас вернусь.

Миссис Рэш вышла из комнаты, сопровождаемая раскатистой дробью своих каблучков.

– Как же, сейчас! Жди ее после дождичка в четверг, – заключил Кирк. – Вот помяни мое слово, достанется сегодня доктору Мэттиасу на орехи. По-моему, ее жизненная задача – умножать страдания американской молодежи. Она, видно, считает, что страдания закаляют человека. Ходит слух, эта старая чертовка крадет в отделении педиатрии младенцев и тренируется на них делать уколы. Хотя, конечно, это всего только слух. И распустил его я.

Брент было засмеялся, но тут же сморщился от боли.

– Прости, Брент. Больше не буду тебя смешить. Прибавлю только одно – мы с ней отлично ладим, как ты успел заметить. Ни дать ни взять – влюбленная пара. Будь с ней приветлив, как я. Помрешь, она тебя сама в гроб уложит. Вернее, вгонит.

– Спасибо за полезные сведения, – проговорил Брент.

– Не стоит благодарности. Кто лучше научит жить, чем сосед по палате?

Брент закрыл глаза. Вспомнилось приказание врача – не садиться. Неужели весь месяц придется лежать? Нельзя даже сесть. Нельзя, и ничего не поделаешь. Как бездарно он проводит лето! Теперь уж, разумеется, никакой поездки в Мэн не будет. В первый же день каникул провалиться в этот идиотский люк! Такая глупость!

Бренту почудился возле кровати какой-то шорох: наверно, сестра с лекарством. Но шагов не было слышно. Скорее бы что-нибудь дали. Лежать без движения становилось невмоготу.

Брент открыл глаза. Нет, это была не сестра. Возле кровати стояла девочка и смотрела на него. На ней был голубой купальный халатик, а ноги босые.

– Как зовут твоего нового соседа, Кирк? – спросила девочка.

Ее тихий голос понравился Бренту.

– Брент Макаллистер. Его привезли вчера со сломанной спиной. Очень воспитанный. Его мама сказала, что он провалился в люк на сеновале. Брент, познакомься, Эми – единственный солнечный лучик в этой дыре.

– Здравствуйте, – сказал Брент.

– Добрый день, – ответила Эми. – Очень приятно, что наша компания увеличилась. Что бы там Кирк ни говорил, это совсем неплохая больница.

– Дерьмо, – отрезал Кирк.

– А самая лучшая черта Кирка – утонченная вежливость. Он мне очень напоминает мою бабушку. Она у нас была сама учтивость. – Эми улыбнулась Кирку и продолжала: – Мы все здесь друзья и неплохо проводим время, насколько возможно в больнице. Исключением был только последний сосед Кирка. Как его звали?

– Не помню. Я звал его Жабой.

– Этот мальчик все десять дней только и делал, что смотрел телевизор.

– Очень любил «Городскую больницу», – сказал Кирк. – Говорил, реалистическая вещь. По-моему, это дает представление об его умственных способностях. Из всех, кого я знаю в больнице, ему одному нравилась сестра Рэш. Между прочим, бедняга страдал смертельным недугом – вросшимися в кожу ногтями.

– Я рада с тобой познакомиться, – сказала Эми. – Через несколько дней ты почувствуешь себя лучше, и мы тогда будем чаще видеться.

«Скорее бы, – подумал Брент. – А у меня здесь, кажется, будут друзья. Вот хорошо бы!»

Эми вдруг протянула руку, схватила Брента за торчащий большой палец ноги и ущипнула его.

– Ой! – воскликнул Брент. – Что ты делаешь?

– Пробую чувствительность. Радуйся, что больно. Спина – дело серьезное. – Эми улыбнулась Бренту и, стремительно повернувшись, так что разлетелся халатик, вышла из комнаты, напевая незнакомую песенку.

– Тебе она понравится, – сказал Кирк. – Девчонка что надо.

– А с ней что?

– Не знаю. Она, по-моему, тоже. Родители сказали ей, что мононуклиоз в тяжелой форме. Но она думает, что-то более серьезное. Иногда ей лучше, иногда вдруг хуже. Сегодня у нее не очень-то хороший вид. Но она никогда не жалуется. Она здесь уже третью неделю.

– Надеюсь, она скоро выздоровеет.

– И я тоже. Но в этом подлом мире с хорошими людьми почему-то всегда случаются какие-нибудь несчастья.

В палату вошла молодая женщина в синем халате.

– Доброе утро, Кирк, – сказала она. – Как самочувствие? Ты сегодня выглядишь таким молодцом, что, наверное, моя помощь тебе уже не нужна. А как зовут твоего приятеля?

– Брент.

– Здравствуй, Брент. А меня зовут Фея. И это не шутка. Меня действительно так зовут. Я буду опекать тебя. Что бы ты ни захотел – обратись к старушке Фее, и она все для тебя сделает. Перво-наперво надо тебя помыть.

Фея подошла к кровати Брента. Бренту понравилось ее лицо. Делала она все быстро, но не суетилась.

– Ты что, Кирк, так и будешь висеть у меня над душой и мешать? Я и не подумаю менять тебе постель, пока ты сидишь на ней. Вставай и иди в коридор. Почему бы тебе не прогуляться и не принять душ? Ей богу, тебе это не помешает. А я тем временем здесь все сделаю.

– О'кей, Фея. Третий лишний. Я это всегда сразу чувствую. Держи с ней ухо востро, Брент. Фея – опасная женщина.

– В чем, в чем, а в женщинах ты, Кирк, разбираешься. Это давно известно. А теперь давай-ка отсюда.

Брент посмотрел на Кирка: он неловко ерзал на постели, пока ноги его не свесились. Взял прислоненные к стене костыли, встал, опершись на них, и медленно двинулся к двери. На пороге обернулся и сказал:

– Ты все-таки, Фея, с этим юнцом полегче. Радости жизни ему еще противопоказаны.

– Не волнуйся, Кирк. Брент в надежных руках.

Кирк оперся на костыли и заковылял в коридор. Но опять остановился и громко закричал:

– Сестра Рэш, Брент умирает от нестерпимой боли. Поторопитесь со своим лекарством, не то я обращусь в Общество охраны животных.

В ответ из глубины коридора донесся пронзительный голос сестры:

– Потише, пожалуйста, Кирк. В больнице нельзя так кричать. Мне некогда тебя усмирять – у меня и без того дел хоть отбавляй. Я приду, как только освобожусь.

Кирк повернулся, шагнул вперед и скрылся из вида.

– Ну, теперь давай мыться, – сказала Фея.

Из тумбочки Брента Фея достала большой голубой таз и полотенце. Прошла через комнату к умывальнику и налила в таз теплой воды.

– Вот станет лучше, будешь умываться сам, а пока позволь Фее поухаживать за тобой, как за принцем. Это много времени не займет.

Фея подошла к Бренту и задернула штору, чтобы кровать его не была видна из коридора. Намочила полотенце в тазу, намылила до пены и принялась мыть Бренту лицо. Теплая вода, душистое мыло были так приятны, что Бренту показалось и боль стала меньше. Фея выжала полотенце и вытерла лицо насухо.

Затем отогнула простыню до пояса и, подняв больничную рубашку, обнажила грудь. Широкими круговыми движениями стала протирать сначала шею, потом опустилась ниже.

«Господи», – вздохнул Брент, когда руки Феи коснулись его живота. И он опять сразу почувствовал скованность.

– Пожалуйста, не стесняйся, – сказала Фея. – У тебя нет ничего такого, чего бы Фея не видела сотни раз.

Ее руки умело и проворно делали свое дело. Кулаки у Брента опять сжались. Фея перешла в изножье кровати, загнула простыню до колен, намылила ноги и вытерла их.

– А теперь мы повернемся на бок, – сказала она. – Главное, чтобы спина была неподвижной. Тогда доктор ничего не скажет. Это у нас называется «катать бревно». Вытяни правую руку, левую согни в локте и прижми к груди, левую ногу закинь на правую и быстро повернись. Вот так, хорошо. Молодец!

Брент напрягся и, к своему удивлению, очень легко повернулся. Он ожидал, что тысячи иголок сейчас же вопьются в тело. Ничего подобного – ощущалась только все та же тупая боль в спине.

Сестра опять начала с шеи, потом ловко принялась за спину, растирая ее точным и нежным прикосновением.