— Ладно, мама, все ведь обошлось! Прости, я не хотела тебя расстраивать, но, увидев, просто не смогла сдержаться!

— И правильно сделала, доченька, и правильно сделала! Неужели ты думаешь, что я бы не поняла, в каком ты состоянии?!

— Не плачь, мамуля, а то Машка сейчас опять разревется, слышишь — притихла, прислушивается, наверное.

— Господи, да разве оставили бы мы тебя с папой одну, знай, что может случиться такое! — сокрушалась Елена Васильевна. — А этот мальчик, Егор, какой молодец! Я сейчас же схожу и поблагодарю его.

— Нет, нет, мама, что ты! Там Егор Алексеевич, он все это время был в больнице и ничего не знает. Мы с Егором решили ему не рассказывать, зачем травмировать старика? У него же и так был сердечный приступ.

— Хорошо, Януля, хорошо! Как-нибудь ты пригласишь Егора к нам, и я его отблагодарю! Ах, доченька, — Елена Васильевна снова заплакала, — хочешь, я возьму сейчас часть отпуска, посижу с Машуней, а ты поезжай куда-нибудь отдохни, а, Януль? Тебе надо развеяться, постараться выкинуть все это из головы! Ну, как?

— Не знаю, мама, не знаю!

— А что? Поезжай куда-нибудь, мне сейчас как раз полагается выплата за предыдущий фильм! Да и папе отвалят приличный куш за съемки. Ты знаешь, он ведь еще и подкалымил! Так что с деньгами проблем не будет.

И тут Яну осенило, она чуть не подпрыгнула в кресле:

— А я поеду, мама! Правда, поеду! Надеюсь, ты сможешь быстро устроить визу через Образумова?

— Конечно!

— Тогда еду!

— Вот и отлично, Яночка, вот и отлично! Отметим Володе сорок дней, а потом и поезжай! Куда бы тебе хотелось? В Италию, Испанию? А может, в Египет?

— В Париж, мамуль! Я хочу в Париж!

— В Париж? — удивилась Елена Васильевна. — Что же ты будешь делать там летом? Я думаю, тебе лучше отправиться к морю. Морская вода, солнечные ванны… Тебе это больше пойдет на пользу.

— Нет, мама, если ты хочешь, чтобы это пошло мне на пользу, соглашайся на Париж! Пусть хоть на неделю, если это окажется дорого.

— Да что ты, девочка! Разве мне жалко! Да после того, что ты пережила, ни о каких деньгах не может и речи быть. Конечно, мы с папой найдем для тебя любые деньги! Хочешь в Париж? Поезжай, хоть на две недели, хоть на три.

Увидев, как засияли глаза Яны, Елена Васильевна облегченно вздохнула.

Итак, Егор собирался в Париж. Он, правда, настаивал на том, чтобы остаться с Егором Алексеевичем еще на какое-то время, беспокоясь о его самочувствии, но старик был неумолим.

— Неужели ты не понимаешь, как для меня это важно, Егор? — возмущался он в ответ на настойчивые доводы внука. — Да мне станет гораздо хуже, если ты сиднем будешь сидеть возле меня! Считай, что мое здоровье зависит от результата этой твоей поездки! Так что не тяни! — Он грустно улыбнулся. — Как знать, сколько мне еще отмерено.

— Ладно, ладно, не прибедняйся, — преувеличенно бодро сказал Егор. — Ишь, куда тебя понесло!

А сам подумал, что по приезде обязательно уговорит деда поехать в Нью-Йорк. Не стоит больше оставлять его одного. Похоже, время его самостоятельности уже подступает к своей последней черте.

Егор Алексеевич снабдил Егора подробными инструкциями и адресом Элизабет Ла-Пюрель, который удалось-таки раздобыть для него Володе еще во время выставки.

Билеты на самолет были куплены, вещи упакованы, холодильник забит продуктами. «На неделю вполне хватит, а потом пусть потихоньку расхаживается, — решил Егор, — тоже нужно!»

Он отправлялся к мадам Ла-Пюрель под видом частного сыщика, занимающегося расследованием пропажи картины «Бэль». Его якобы наняла администрация музея, чтобы наряду с государственными службами вести поиски и восстановить свою репутацию. Версия конечно же была малоправдоподобной, но у иностранки могла сойти за правду. Во всяком случае, Егор на это надеялся, а потому обратился с просьбой к Вениамину Туликову прикрыть его, лжеспециалиста, широкими крыльями своего юридического агентства.

За день до отъезда Егор зашел попрощаться к Яне, которая пока ничего не сказала ему о своем решении поехать в Париж.

Дверь открыла Елена Васильевна, которой до сих пор все еще не представился случай его отблагодарить, за что она тотчас же и принялась с большим энтузиазмом.

Скромно выслушав ее, Егор спросил, где Яна.

— Они с Машкой гулять ушли.

— Давно?

— С полчаса назад.

— А куда они ходят?

— Да обычно в сквер, что за соседним домом. Там есть детская площадка.

— Пойду разыщу их. — Егор улыбнулся. — А если не найду, загляну попозже, хорошо?

Егор увидел Яну издалека, и его сердце забилось так, что каждый удар отдавался в висках.

— Вот те раз! — сказал он себе и даже приостановился, чтобы справиться с волнением.

Яна в этот момент как раз повернулась, чтобы догнать азартно визжащую, убегающую от нее Машу, и, увидев Егора, удивленно застыла на месте.

— Привет! — крикнул он ей и помахал рукой.

— Привет! — ответила она и пошла ему навстречу.

— А я разыскиваю вас с Машкой, — сказал Егор. — Хочу попрощаться перед отъездом.

— Ты сегодня улетаешь?

— Нет, завтра, но очень рано. Вылет в семь часов, а из дома выехать придется аж в пол пятого утра.

— Может, тебя подвезти?

Егор благодарно улыбнулся:

— Спасибо, не беспокойся. Я уже такси заказал.

«А жаль», — подумала Яна.

— Ты туда надолго?

— Как получится.

«Что значит, «как получится»! — возмутилась она про себя, ибо могла вылететь в Париж только через восемь дней после него. — Мне надо, чтобы ты пробыл там хотя бы две недели! А если три, так и еще лучше!»

— Яна, ты приглядишь за дедом? — спросил Егор.

— Конечно! Как он, кстати?

— По-моему, не очень!

— Так, может, тебе не нужно пока уезжать? — с надеждой задержать его хотя бы на неделю спросила Яна.

— Мне, может, и не нужно, а деду необходимо! Он заявил, что ему будет только хуже, если я задержусь. Я буду тебе звонить каждый день, чтобы справиться о здоровье деда.

— Конечно, звони. И непременно каждый день! — засмеялась Яна.

Ах, как ей хотелось сказать ему про Париж! Но она никак не могла решиться, и прежде всего потому, что не знала, как он на это отреагирует. Ведь сообщи она ему о поездке, он тут же догадается, что отправляется она туда из-за него! А вдруг в его глазах она прочтет нежелание. Или того хуже — безразличие, смешанное с легким удивлением. Даже испуг… Ведь ее поездка предполагает их сближение, а он может испугаться, и прежде всего из-за своей невесты, вернее, из-за своего отношения к невесте после их близости! «Близости?! Близости!!! Ну… размечталась!» — «Да, размечталась!» — с вызовом кому-то невидимому, ставящему ей запрет на такие мечты, сказала Яна. — «А что?» — «Да ничего! Пока. Ровным счетом, ничего», — не преминуло ответить невидимое. — «А если даже допустить, что он обрадуется, но виду при этом не подаст, что тогда?»

Одним словом, какая бы из этих предполагаемых ею реакций Егора не имела место, она ее не устраивала! Ну с каким, спрашивается, настроением она тогда полетит? Да если даже она хоть на йоту почувствует его замешательство, поездку придется отменить или поехать, но с ним не встречаться! Ах! Что это будет за поездка? И зачем тогда она ей нужна?! Нет, пусть он лучше ничего пока не знает. Она поставит его перед фактом в Париже! Его и себя! Его перед фактом своего появления, а себя — перед фактом невозможности отменить поездку. Одним словом, сделает так, что им обоим уже некуда будет деваться. Сочинит какую-нибудь глупую, банальную версию про случайно выпавшую на ее долю путевку или что-то в этом роде, а там уж как получится! Егор, конечно, все равно обо всем догадается, но! Но тогда она уже будет в Париже! Да! Так лучше!

Они прошлись по скверу, предоставив Маше возможность поиграть в песочнице с двумя подругами, родительницы которых сидели немного поодаль на скамейке.