Синти с ужасом смотрела на него.

— Ты все понял, увидев мои документы… — прошептала она.

— Поначалу я не был уверен, ведь случается, что у двух людей одинаковые имена. Но потом ты сказала, что твой муж умер в тюрьме…

— Ты знал! — сердито воскликнула она. — Знал, что я последний человек, с которым тебе хотелось бы связать судьбу, и ничего не сказал мне…

— Приготовления к свадьбе шли полным ходом, — сверкнул глазами Феличе. — Поздно было что-либо менять.

— Ты не имел права в одиночку принимать подобное решение! Меня все это тоже касается. Неужели тебе не пришло в голову, что я тоже могу ужаснуться подобному открытию? Как ты думаешь, почему я сменила фамилию? Потому что не хотела быть вдовой Фабрицио Гутиерри. Долгие годы я пыталась забыть былой кошмар. И вот теперь буду вспоминать о нем всякий раз, как посмотрю на тебя. Ты обязан был вовремя предупредить меня.

— Было уже слишком поздно, — упрямо стоял на своем Феличе.

— Для тебя, но не для меня. Боже ты мой, ну почему все так получилось?!

— Потому что ты скрыла правду о себе, — резко произнес Феличе. — Если бы мне с самого начала все было известно, я бы ни за что не нанял тебя на работу и уж конечно не привез бы сюда. Мне невыносимо даже слышать имя мерзавца Гутиерри!

— Мне тоже! Неужели ты этого не понимаешь? Я хотела забыть о нем.

— Ну да, очень удобно, — хмыкнул Феличе. — А вот Серджио никогда ничего не забудет. Он прикован к инвалидному креслу. Иногда ему удается произнести несколько слов, но по большей части и этого не получается. Впереди его не ждет ничего, кроме смерти. Правильно, отвернись от него! Заткни уши, чтобы не слышать горькой правды. Жаль, что Серджио не может сделать то же самое.

— Я очень ему сочувствую, но в случившемся нет моей вины.

— Разумеется. Однако ты постаралась создать своему муженьку фальшивое алиби.

— Не правда! — крикнула Синти. — Фабрицио хотел добиться от меня подтверждения, что в момент совершения преступления он находился рядом со мной. Но я отказалась дать подобные показания. Поэтому… — Синти умолкла. Она собиралась сказать, что потому-то и чувствовала себя виноватой в дальнейшей судьбе Фабрицио. Если бы Синти тогда солгала, ее муж до сих пор был бы жив. Однако в подобном вопросе она не могла лжесвидетельствовать. Вдобавок кому, как не ей, было знать своего супруга!

— Поэтому — что? — спросил Феличе.

— Неважно. Ты уже составил мнение относительно всей этой истории и, что бы я ни говорила, не изменишь его. Но не вини меня, Феличе. У тебя нет на это никакого права, потому что ты не знаешь правды.

— Зато знаю, что близкий мне человек превратился в инвалида.

— А мой муж умер. Считай это местью, если так тебе удобнее.

— Ты забыла: теперь я твой муж.

— Господи, помоги нам обоим! — прошептала Синти.

В следующее мгновение она вдруг рассмеялась.

— Что такое? — спросил Феличе.

— Я сказала Анабелле, что ни одна нормальная женщина не выйдет замуж за итальянца! Мне казалось, что я усвоила этот урок. Но тебя я сочла другим. Чушь! Все мужчины одинаковы. Ты не имел права не предупредить меня. Никогда тебе этого не прощу!

— А я не прощу тебе того, что ты замешана во все это и скрывала от меня правду.

— Я все тебе объяснила насчет своей фамилии…

— Дело не в этом. Ты пригласила в мой дом Тино Витти, своего давнего друга. Расскажи, как ты с ним познакомилась. Я хочу знать.

— Тино — родственник Фабрицио.

— Выходит, он принадлежит к семейству Гутиерри?

— Да, но фамилию носит другую.

— Какое это имеет значение, если в его жилах течет та же кровь? И ты привела этого выродка в мой дом, чтобы он соблазнил Анабеллу!

— Тино никого не соблазнял. Он любит Анабеллу. И вообще, он хороший парень.

— Прежде всего он Гутиерри!

Они мрачно уставились друг на друга. Создавалось впечатление, что они находятся по разные стороны бездонной пропасти.

— Интересный у нас будет брак, — произнес Феличе после паузы.

— Если только его можно назвать таковым, — горько усмехнулась Синти.

Ее вдруг бросило в дрожь, да так, что зубы застучали. Она попыталась совладать с этим, но тщетно.

Видя это, Феличе снял с кровати покрывало и попытался набросить на плечи Синти. Однако та сердито оттолкнула его руку.

— Оставь меня! И никогда больше не смей прикасаться ко мне!

— Тебе нужно чем-нибудь прикрыться, иначе ты простудишься.

— У тебя за спиной лежит мой халат. Брось его на постель и отойди.

Феличе сделал, как она велела. Синти схватила халат, надела его и туго запахнула полы, словно желая защититься от чего-то.

— А теперь уходи, — бросила она.

— Мне не хочется оставлять тебя в подобном состоянии…

— Неужели ты не понимаешь, что я не могу тебя видеть? Уходи и не смей появляться до утра.

— До завтра?

— Завтра… — вздохнула Синти. — Ведь наступит завтра, верно? Сейчас я не могу об этом думать. Уходи. — Ее взгляд остановился на бутылке шампанского. Это можешь забрать с собой. Праздновать нечего.

Синти проследила, как Феличе покинул спальню. Она все еще дрожала, но не от холода, а от ужаса. Оставшись одна, Синти выключила свет, подошла к окну и простояла там несколько часов.

Таковой оказалась ее брачная ночь.

Когда мрак за окном начал рассеиваться, Синти бросила взгляд на собранные для свадебного путешествия чемоданы.

Медовый месяц отменяется, вяло подумала она.

Затем открыла самый маленький чемодан и принялась вынимать из него дорогие тряпки. Вместо них Синти уложила лишь самые необходимые веши, среди которых не было ни одной, купленной Феличе. Отныне она вновь станет самой собой.

Синти быстро сполоснулась под душем и оделась. Будущее представлялось ей весьма туманным.

Вскоре раздался негромкий стук в дверь. Заглянувший в спальню Феличе был полностью одет. Осунувшееся лицо свидетельствовало о том, что ночь он провел примерно так же, как Синти.

— Можно войти?

Она молча кивнула.

— Рановато ты собралась, — заметил Феличе. — Наш авиарейс в Лос-Анджелес назначен на три часа дня.

— Я не лечу с тобой, — тускло произнесла Синти. — Кроме того, знай, что я не останусь женой человека, устроившего весь этот фарс, и лишь потом сказавшего правду. Поезжай один. И не рассказывай о своей репутации, потому что этот вопрос меня не волнует.

— Зато он очень волнует меня. Куда бы ты ни собралась, мы поедем вместе. Люди должны думать, что у нас медовый месяц. Итак, насколько я понимаю, мы отправляемся в Нью-Йорк?

— Нет. На мыс Карбонара. Я собираюсь прыгнуть с Рокового утеса. Хочу узнать, настолько ли это трудно, как говорят.

— Одна ты туда не поедешь, — быстро произнес Феличе.

— Я могу делать все, что пожелаю.

— Только не в таком настроении. Я не позволю подобного сумасбродства. Мы переменим планы: вместо Лос-Анджелеса отправимся нырять в море.

— Как хочешь. Только ради всего святого, давай уберемся из этого дома!

Не прошло и получаса после поселения в отель, как Синти захватила купальник и пляжные принадлежности и молча направилась к выходу. Феличе не оставалось ничего иного, как последовать за ней. Не говоря, друг другу ни слова, они пришли на изрядно опустевший к этому времени пляж, где переоделись и кабинках. Затем пошли, увязая в песке, к возвышающимся в дальнем конце пляжа скалам. Синти первой начала карабкаться по узкой, извилистой и очень крутой тропке, проложенной любителями прыжков в воду.

Когда они добрались до вершины Рокового утеса и посмотрели вниз, Феличе не выдержал:

— Подожди хотя бы до завтра. Ты не готова.

— Я никогда не буду более готова, чем в эту минуту, — ответила Синти, глядя не на него, а на разбивающиеся об острые каменные выступы волны. Только прямо под тем местом, где они стояли, находился свободный от скал участок воды. Ныряльщику следовало метить именно туда, иначе результат мог оказаться трагическим.