Только теперь, после применения адских бомбочек, до меня дошло, почему не рекомендовали нашим наземным соединениям находиться точно под цеппелином и его «свитой». Если бы войска царя Урана Изотоповича, генерала Утеса и союзников шли боевым маршем точно под нами, бомбочки свалились бы прямо им на головы. А я бы, кстати, и не сообразил…
Пока что стычка со змееящерами напоминает смехотворную пародию на воздушный бой. Собственно, могло ли быть иначе?.. Злобные ведьмы против каких-то вонючих ящериц, к которым приделали крылья, а в резерве черти с адскими бомбочками?..
Дальше было совсем не так смешно.
Через три-четыре часа после первой атаки мы подверглись второй. К тому времени мы успели пересечь лесной массив в полтора десятка километров, форсировать небольшую реку и наполовину перевалить через гряду холмов, с вершин которых открывался прямой вид на столицу. Помню, о чем-то говорил Анастасии, но сути не помню. По мере нашего приближения к цели меня посещали странные мысли: я – маленький мальчик, с гигантской высоты своего метрового роста рассматривающий игрушечных солдатиков, пеших и конных, которых стройными колоннами выстроил у своих ног. Из гондолы цеппелина войска Урана Изотоповича такими и выглядели. Мне даже не приходило в голову, что я нахожусь на в высшей степени ненадежном воздухоплавательном сооружении, при испытаниях и использовании которых гибли очень и очень часто даже в мирное время. А уж война… СТРАННАЯ война. Не могу назвать себя очень уж храбрым и отважным человеком, но сейчас во мне поселилось твердое, оформившееся ощущение того, что я не могу погибнуть. То тоскливое, жуткое ощущение неотвратимой гибели, которое возникло у меня в пору первой встречи с Боевыми кролокротами Гаппонка, тогда, в бесконечные секунды бешеной погони на автомобиле, – куда-то безвозвратно исчезло, ушло. Нет его, и не может оно вернуться. И ни при чем тут этот злополучный «Портвейн 666», который мы продолжали употреблять не столько для храбрости и общего боевого тонуса, сколько по привычке. Ни при чем… Просто все эти смехотворные боевые действия слишком походили на фарс, в котором не стыдно учавствовать маленькому мальчику, но в коем едва ли пристало принимать участие такой толпе взрослых и порой даже довольно умных и вменяемых мужчин. Ах да, с женщинами тоже полный порядок.
И только когда последовала ВТОРАЯ АТАКА тварей Гаппонка, прежние страхи ненадолго вернулись. Я было поверил, что тоже могу погибнуть…
Вторая атака была куда более массированной. Она была двойной: внизу на наши наземные части нападали Боевые кролокроты, а по воздуху пикировали Боевые змееящеры. Самое неприятное, что я сразу почувствовал при втором нападении, так это то зловоние, которое моментально напитало, пронизало воздух, как только появились эти существа. Насморк прошел, что ли?.. Вообще-то он у меня куда более хронический, чем даже пьянство.
…Гаппонк переоделся?.. Его что, интересуют вопросы моды даже в такой обстановке, максимально приближенной к боевой? Теперь он красовался в наимоднейшем темно-синем в полосочку костюме и белоснежной сорочке, а то, что Гаппонк находился за спиной перепончатокрылой твари, выглядело столь нелепо, что я не сдержал ухмылки. Что, маг считает себя неотразимым? Я могу понять, можно явиться в таком великолепном прикиде НА СВАДЬБУ, что ли, но лететь в атаку на Боевом змееящере?..
Стая крылатых тварей пронырнула прямо под брюхом дирижабля, и кто-то из гарнизонных солдат швырнул-таки в них бомбочку, хотя это было опасно: могло повредить дирижабль и гондолы. Сошло гладко, а одного из змееящеров разорвало в клочья. Стаю слегка раскидало, несколько более мелких змееящеров попали под Трилогия Горыныча и были смяты мощными ударами лап и хвоста нашего ученого союзника. Гаппонк же направил своего летуна вверх, за ним устремились все прочие. Они словно заигрывали с нами, предлагали этакую разновидность аттракциона «а ну-ка, догони». Макарка выразил неудовольствие по поводу того, что у нас нет хотя бы гранатометов «Муха», не говоря уж о самонаводящихся баллистических ракетах «земля-воздух». Я не знаток оружия, однако тут же выразил сомнение, что будет удобно стрелять из гранатомета, находясь в раскачивающейся гондоле. Старик Волох сказал с явным неодобрением:
– Не надо такое говорить. Если ему удастся открыть порталы к Истинному миру, он мигом доставит сюда и эти твои «Мухи», и все, все, что на-а… А-ах, да сохранит нас Светлый!!!
Я машинально натянул на голову шапочку имени упомянутого божества. Старик Волох вопил по делу. Потому что маг Гаппонк, который до поры до времени воздерживался от активных выпадов, начал действовать. Он вытянул перед собой сложенные замком руки, как будто сию минуту собирался «нырнуть» со спины своего Боевого змееящера вниз. Руки заходили крупной дрожью, и вдруг из того места, где они сомкнулись… прянул короткий сполох, потом еще один, подлиннее… и блеснул мощный зигзаг молнии! В воздухе возник долгий колеблющийся звук, похожий на визг, и – следующая молния, еще мощнее, не ослепительно-белая с желтым отливом, а какая-то синеватая, ударила из сомкнутых рук Гаппонка. Правда, видно было, что маг не особенно умеет их направлять, потому что один из первых разрядов угодил в собственную же тварь колдуна, одного из Боевых змееящеров, и превратил его в кучу обгорелых лохмотьев. Бестолковые молнии уходили преимущественно в «молоко», хотя целил Гаппонк, вне всякого сомнения, в наш цеппелин.
Цеппелин! Я судорожно заскрипел зубами и скосил глаза на лицо дедули Волоха, озаряемое мгновенными вспышками рукотворных молний… Цеппелин, водородная смесь!
…Хватит одной искры, зароненной в его недра, чтобы мы все взлетели на воздух – если словосочетание «взлетели на воздух» вообще уместно на высоте полутора сотен метров над землей! Хоть этот Гаппонк и не ворошиловский стрелок, но ведь даже палка стреляет раз в столетие! Если он собьет дирижабль, то погибнет половина руководства нашей горе-армии, все адские бомбочки, а царь Уран Изотопович останется почти без авиации! Хорошо еще, что остатки этой самой авиации не свалятся ему на голову! Проклятый Гаппонк… Нужно унять молодца.
Верно, многомудрому нашему Трилогию Горынычу пришли в голову те же соображения, потому что он резко увеличил скорость и погнался за флагманским змееящером, на котором восседал плюющийся молниями маг Гаппонк Седьмой. Сидящий на Спинозе Горыныче штурман и механик Эфраим-Лейбеле Коц кричал: «Ша, люди, куда-таки мы так летим?» – но его никто не слушал.
Но тут маг Гаппонк наконец ПОПАЛ. Он угодил молнией в самую ближнюю к корме третью гондолу, в которой сидел резервный отряд чертей и два ученых механика из Синеморска, которые должны были регулировать двигатели дирижабля. Гондола загорелась, были охвачены огнем и тросы, на которых она крепилась. Но главная опасность состояла не в том, что тросы окончательно перегорят, и не в том, что горящая корзина развалится. С точки зрения голой прагматики лучше было бы, чтобы гондола отвалилась сразу – вместе со всеми ее пассажирами. Потому что, пока она держалась, огонь пылал под самым «брюхом», у самого корпуса дирижабля!..
Затеялись спасательные работы. Тарас Бурда что-то громко вопил, разбрызгивая слюну и давая своим молодцам указания перекинуть тросы… Впрочем, я не разбирал его указаний, да и черти, кажется, тоже не очень понимали… Сгорят, сгорят! Нужно немедленно отцепить гондолу, предварительно вытащив из нее пассажиров, – и сделать это как можно быстрее, пока оболочка дирижабля еще не уступила языкам огня, подбирающимся к ней. Я рванулся вверх по тросам, на которых держалась гондола, чтобы перебраться на крепления самого корпуса дирижабля… но тут чья-то сильная рука сжала запястье. Я услышал:
– Погоди. Справятся и без тебя! Никуда не пойдешь…
Я выстрелил глазами в возникшее передо мной лицо старикашки Волоха. Это он держал меня, это он не желал отпустить меня на помощь нашим соратникам, а ведь, быть может, только я и мог их спасти – ведь спас же я всех нас от Боевых кролокротов и вывел же я моих друзей из мрачного подземелья, куда нас засадили по милости царя Урана Изотоповича. Волох был очень мрачен и на мое резонное пожелание убираться в задницу и не мешать мне делать свое дело ответил:
