— Я уже понял, — кивнул ей Миша и повернулся к Саше. — Давай, Саша, блокнот и садись рядом.

Мальчик оказался перспективным. Михаил назначил ему встречу на понедельник. До этого времени он успеет переговорить с мамой и узнать, сможет ли она натаскать парня по математике до вступительных экзаменов. И вообще определится, как относиться к нежданно свалившимся ему на голову родственникам.

Сейчас же хотелось остаться наедине с собой, отдохнуть минут пятнадцать и заняться программой для «Отисфарм». Но неожиданно Миша вспомнил, какой счастливой была Оля, когда он надел ей помолвочное кольцо на палец. Она, конечно, была смущена и растеряна, понимая, что кольцо не из дешёвых, но не отказалась, не сняла, и Миша был по-настоящему рад. Нет, Оля любила его, он это знал. Но им придётся выходить в свет, а в обществе, где вращается Михаил, существуют свои правила, и его женщина должна выглядеть соответсвующе.

При мысли о светских мероприятиях Миша покривился: не любил он излишней публичности, но иногда приходилось выбираться на те же партнёрские приёмы. Оле будет тяжело — она и вовсе не готова к подобному, и характер у неё не тот. Это не Наталья… Кстати, о ней. С Кирсановой надо что-то решать, потому что её стало слишком много вокруг Михаила, и это не идёт на пользу ни работе, ни отношениям с Олей.

Выходные Миша провёл с Олей. В пятницу, после уже традиционного ужина у Громовых, Миша забрал Олю, и выходные они были у него. Пришлось заранее поговорить с мамой и попросить её молчать о всех делах и проблемах, просто дать отдохнуть. А ещё радовался тому, что Оля кольцо не сняла — значит, приняла его предложение. Показатель! Об этом тоже не хотел говорить — строить планы будут вместе, потом… Всё потом, начиная с понедельника, а сейчас только они вдвоём. Ровно через неделю увезёт он свою девочку в Лондон, а там… Он не знал, что будет там, но с ней — это уже праздник.

Оля, поняв его настроение и желание отвлечься от всего насущного, не задавала никаких вопросов, а просто наслаждалась временем, проведённым с Мишей.

Наступил понедельник.

Миша отвёз её на занятия, проводил до аудитории и со спокойной душой опоздал на работу. Первый раз в жизни.

В приёмную входил практически на час позже обычного. Анжела сидела за своим столом, а вокруг толпились люди. Тут и его личный водитель с папкой документов, и начальник отдела разработок, и Наталья Кирсанова с бумагами в файле, блокнотом и ручкой, а в углу, на диване, отдельно от всех расположились Татьяна Усольцева с Сашей.

Михаил поздоровался и прошёл в свой кабинет. Следом за ним проскользнула Анжела. Они обсудили расписание, и Михаил попросил запускать всех собравшихся по одному.

Первым был начальник отдела разработок.

Миша не заметил, что, войдя в кабинет, двери тот не закрыл, а потому всем в приёмной было слышен разговор на повышенных тонах.

— Программа готова? — спросил Михаил. — Дайте флешку.

— Михаил Александрович, мы не успели. Возникли кое-какие сложности и непредвиденные обстоятельства у некоторых сотрудников, так что нам нужно ещё время.

Михаила возмутило то, что его сотрудник даже не пытался изобразить раскаяние — с абсолютно безразличным лицом срывал сроки выполнения заказа.

— Времени нет. Только на тестирование.

Внутри у Михаила всё кипело, а мысли были о том, что подчинённые совсем разленились и на шею сели.

— Может быть, вы попробуете договориться с заказчиком? — мялся начальник отдела разработок, а Михаил подумал, что пора объявлять конкурс на вакантную должность.

— Даже не подумаю! Сегодня в три я жду всех сотрудников с отчётом, чем они занимались в течение последнего месяца, и с выпиской из бухгалтерии о доходах. Я вас нанимал, чтобы вы работали, а на деле получается, что я в свои законные выходные вместо вас пишу программы. Я должен их только проверять, как вы догадываетесь. Свободны, встречаемся в три, — припечатал Миша, и начальник отдела разработок вылетел из кабинета, как пробка из бутылки.

Фёдор сказал, что зайдёт позже, и оставил проспекты автосалонов, чтобы Михаил выбрал новый автомобиль, потому как его Land Rover уже продан.

Михаил поблагодарил его и обещал посмотреть.

Следующей в кабинет вошла Наталья. Высокая, стройная, подтянутая, как будто сошедшая с обложки модного журнала. Она приблизилась к креслу Михаила и встала рядом, а когда наклонилась, подавая бумаги, то Михаилу открылся обзор на вздымающуюся при дыхании упругую грудь и ложбинку между полушариями. Запах дорогущих духов щекотал нос, окутывал, въедаясь в его сознание сладкими нотками.

Интересно, что, несмотря на близость однозначно шикарной женщины, никакой реакции своего тела Михаил не почувствовал, не то что раньше. Подумал лишь о том, что от Оли пахнет гелем для душа, свежестью и лёгкостью, и для него это самый желанный запах. Ведь ни разу не пришло в голову купить ей тот или иной аромат. Он улыбнулся своим мыслям, а Наталья, расценив его улыбку по-своему, хищно улыбнулась ему в ответ.

Он же решил пока не трогать её, всему своё время. Зря мама выбрала Кирсанову в помощницы для подготовки праздника. Она даже не представляет, какая участь ждёт её протеже.

Подписав все счета, он попросил Наталью пригласить в кабинет Татьяну Александровну с сыном.

Она вышла из кабинета, победно стуча каблуками. Свысока глянула на Анжелу, манерно развернулась, брезгливо взглянув на Татьяну, пригласила её в кабинет и покинула приёмную с королевским достоинством.

Михаил предложил сестре сесть, пояснил, что у него на разговор не так много времени, но он готов её выслушать.

— Ты любил его? — с дрожью в голосе спросила Татьяна. — Правду скажи, ведь любил, пусть пацаном совсем? Фамилию же его носишь, не сменил.

Нет, к разговору об отце, а тем более о чувствах к нему, Михаил готов не был, да и не нужен ему этот сентиментальный бред ни о чём.

— Татьяна, я не знаю, как это всё объяснить. Я не хочу вас обидеть, но и родственных чувств к вам не испытываю. Отвечая на ваш вопрос, скажу: я собирался сменить фамилию в своё время, но мама была категорически против. Да и люди, которые мне помогли получить образование, считали, что еврейская фамилия будет не к месту. Потому я Фадеев. Что касается любви к отцу… — Он заметил огоньки надежды, вспыхнувшие в глазах Татьяны, но говорил то, что хотел, явно разочаровывая её. — Чувства к родителям безусловны. Так что да, любил лет до пяти, ждал, мечтал о встрече, пока не увидел его вживую и не понял, что он собой представляет. Больше о нём не думал. Я не хочу его обсуждать. О мёртвых либо хорошо, либо никак, а тут умер человек, а доброго о нём и вспомнить нечего. — Татьяна сникла и покачала головой. — Но, — продолжал Михаил, — моя мама его любит. Создала в своём сознании идеальный образ. Как-то так. Я её понимаю. Страшно прожить жизнь, сознавая, что единственная любовь была не к тому человеку. Это я всё к чему говорю… — Он сменил тему, отец его не интересовал, в отличие от Саши. — Ваш сын мне импонирует. У него неплохие задатки и их стоит развивать. Надо только подготовиться к экзаменам. Но это решаемо, и мама ему поможет. Заранее оговариваю момент с трудоустройством. Если я вложу средства в его образование, то я рассчитываю получить прибыль. Из чего следует, что работать в дальнейшем Саша будет на меня. — Миша посмотрел на Сашу, а потом перевёл взгляд на его мать. — Вы с такой постановкой вопроса согласны?

Михаил наблюдал, как измученное лицо сестры расцвело, глаза заблестели слезами, но явно не от горя.

— Мне большего и не надо. Михаил, я не крохоборка какая, я ошиблась, меня обманули, а я поверила. Теперь всё встало на свои места, я сожалею о своих поступках. А журналистка эта — просто подруги дочь. Она так ухватилась за информацию о тебе. Она говорила — я делала. Прости! И перед Ираидой Аркадьевной я извинюсь. Я же от неё только добро видела. Я Светке, сестре, вчера звонила, так она просто порадовалась за тебя. Привет передавала. Она, как и я, фамилию сменила — сначала на материнскую, а потом замуж вышла, у неё всё хорошо, в Питере живёт, работает, обеспечена. — Татьяна ещё рассказывала бы о сестре, но Мише не хотелось её слушать. Только не на работе.