Этот человек был одновременно и бизнесменом, и политическим деятелем, очень успешным и там, и тут. С улыбкой говорил, что бизнес и политика составляли отличную комбинацию. И в то же самое время он был искренним человеком, немного странным и суеверным. Всякий раз, когда у него появлялось свободное время, он частенько читал Священные Писания и повторял множество раз определенные слова, что, как он считал, принесут исцеление. И это приносило его душе покой. Преуспевающий политик и бизнесмен был престарелого возраста и очень богат, но не был щедр ни рукой, ни сердцем. Было ясно, что он хитер и расчетлив, и все же было в нем чувствовалось стремление к чему-то большему, чем материальный успех. Жизнь едва касалась его, поскольку он очень тщательно охранял себя от всякого притязания. Он сделал себя неуязвимым в физическом, так же как и в психологическом отношении. В психологическом отношении он отказывался видеть себя таким, каков он был, и мог вполне это себе позволить. Но такое поведение начинало сказываться на нем. Когда он не был бдителен, у него появлялся взгляд загнанного в тупик человека. Материально был в безопасности, по крайней мере, пока оставалось существующее правительство и не было революции. Он также хотел сделать свой вклад ради собственной безопасности в так называемом духовном мире и именно поэтому играл с идеями, принимая их за что-то духовное, реальное. Он никого и ничего не любил, разве что только его многочисленное имущество. Он цеплялся за него, как ребенок цепляется за свою мать, потому что у него ничего иного не было. До него медленно доходило, что он был очень несчастным человеком. Даже осознания этого он избегал как можно дольше. Но жизнь давила на него.

Когда проблема сознательно неразрешима, разве подсознательное берется за нее и помогает решать ее? Что такое сознательное и что такое подсознательное? Есть четкая граница, где конец одного и начало другого? Есть ли у сознательного предел, за который оно не может пойти? Может ли оно ограничить себя своими собственными границами? Является ли подсознательное чем-то отделенным от сознательного? Действительно ли они несхожи? Когда одно неэффективно, начинает ли функционировать другое?

Что является тем, что мы называем сознательным? Чтобы понять, из чего же оно состоит, мы должны понаблюдать, как мы сознательно подходим к проблеме. Большинство из нас пробует искать ответ на проблему. Мы заинтересованы в решении, а не в проблеме. Мы хотим получить вывод, мы ищем выход из проблемы. Мы хотим избежать проблемы через ответ, через решение. Мы не наблюдаем непосредственно саму проблему, а нащупываем удовлетворяющий ответ. Все наше сознательное беспокойство в целом состоит из поиска решения, удовлетворяющего умозаключения. Часто мы действительно находим удовлетворяющий нас ответ, и тогда мы думаем, что решили проблему. Фактически то, что мы сделали, это скрытие проблемы под умозаключением, удовлетворяющим ответом. Но проблема осталась под грузом умозаключения, которое временно сгладило ее. Поиск ответа – это уклонение от проблемы. Когда нет никакого удовлетворяющего ответа, сознательное или высшее мышление прекращает искать его. И затем так называемое подсознательное, более глубинное мышление приступает к делу и находит ответ.

Сознательное мышление, очевидно, ищет выход из проблемы, а выход – это удовлетворяющее умозаключение. Разве само сознательное мышление не состоит из умозаключений, активных или пассивных, и разве оно способно искать что-то другое? Разве поверхностный разум – это не склад умозаключений, являющихся остатками опытов, отпечатками прошлого? Конечно, сознательное мышление состоит из прошлого, оно основано на прошлом, поскольку память – это материал для умозаключений. И с этими умозаключениями ум находит подход к проблеме. Он неспособен к рассмотрению проблемы без призмы собственных умозаключений. Он не может изучать, молча осознавать саму проблему. Он знает только умозаключения, приятные или неприятные, и он способен только присоединить к себе последующие умозаключения, последующие идеи, последующие устоявшиеся мысли. Любое умозаключение – это идея-фикс, и сознательное мышление неизбежно будет искать умозаключение.

Когда ум не может найти удовлетворяющее умозаключение, сознательное мышление прекращает поиск, и, таким образом, оно становится спокойным. И успокоенному поверхностному уму подсознательное подсовывает ответ. Наконец, действительно ли подсознание, глубинное мышление отличается по своей характеристике от сознательного мышления? Разве подсознательное также не состоит из расовых, групповых и социальных умозаключений, воспоминаний? Конечно, подсознательное – это также результат прошлого, времени, только оно подавлено и находится в ожидании. И когда его призывают, оно подбрасывает свои собственные скрытые умозаключения. Если они удовлетворительны, поверхностный ум принимает их, он устало откладывает проблему, которая постепенно разъедает ум. За этим следуют болезнь и безумие.

Поверхностное и глубинное мышление не различаются. Оба они состоят из умозаключений, воспоминаний, оба они есть результат прошлого. Они могут добыть ответ, умозаключение, но неспособны разрешать проблемы. Проблема разрешается только тогда, когда и поверхностное, и глубинное мышление затихают, когда они не проецируют положительные или отрицательные умозаключения. Освобождение от проблемы возникает, только когда целостный ум совершенно спокоен, непринужденно осознавая проблему, поскольку только тогда нет того, кто порождает проблемы.

Он привел с собой свою жену, так как сказал, что у них общая проблема. У супруги были яркие глаза, и она была маленькой, бодрой и довольно-таки встревоженной. Это были простые, дружелюбные люди. Он хорошо говорил по-английски, а она только старалась понять и задавать несложные вопросы. Когда что-то было ей неясно, она обращалась к мужу, и он объяснялся с ней на их языке. Он рассказал, что они женаты уже более двадцати пяти лет, у них несколько детей, и что их проблема – не дети, а противоречия между собой. Он объяснил, что у него была работа, приносящая скромный доход, и продолжил, рассказывая, как трудно жить спокойно в этом мире, особенно когда вы женаты. Рассказчик добавил, что не жалуется, но это именно так. Он делал все, что должен был делать настоящий муж, по крайней мере, надеялся, что это так, но не всегда это было легко.

Они не знали как начать говорить о главном, и поэтому рассказывали о несущественном в их проблеме: об образовании детей, о браках дочерей, о трате денег на церемонии, о недавней смерти в семье и так далее. Они чувствовали себя непринужденно и не торопились, поскольку было приятно поговорить с кем-то, кто будет слушать и кто, возможно, в состоянии понять.

Кто захочет слушать о неприятностях другого? У нас так много собственных проблем, что мы совершенно не имеем времени на проблемы других. Чтобы заставить другого слушать, вам придется заплатить или деньгами, или молитвой, или верой. Профессионал выслушает, это его работа, но не принесет никакого длительного облегчения. Мы хотим освободиться от собственного груза свободно, непринужденно, без каких-либо сожалений впоследствии. Очищение путем признаня зависит не от того, кто слушает, а от того, кто желает открыть свое сердце. Открыть сердце важно, и оно найдет кого-то, возможно, даже нищего, которому сможет излить себя. Разговор с целью углубления в себя никогда не сможет открыть сердце. Он замыкает, зажимает и совершенно бесполезен. Быть открытым – значит слушать не только себя самого, но и каждое влияющее явление, каждое движение внутри вас. Это возможно, а может, и нет – сделать что-то ощутимое по поводу того, что вы слышите, но сам факт того, что вы открыты, приводит к естественному взаимодействию. Такое слушание очищает ваше собственное сердце, отмывая его от продуктов ума. Слушать умом – это домысел, в этом случае ни для вас, ни для другого никакого облегчения не будет. Или это просто продолжение боли, что является глупостью.