25 сентября

Медитация — это цветение понимания. Понимание не заключено внутри границ времени; время никогда не приносит понимания. Понимание — не постепенный процесс, его нельзя собирать понемногу с заботой и терпением. Понимание есть сейчас или никогда; понимание — разрушающая вспышка, а не что-то ручное; оно — то потрясение, которого человек боится и потому избегает — сознательно или бессознательно. Понимание может изменить ход человеческой жизни, образ мыслей и действия; оно может быть приятным или же неприятным, но понимание — опасность для любых отношений. Но без понимания скорбь будет продолжаться. Скорбь завершается только через самопознание, осознание каждой мысли и чувства, каждого движения того, что сознаётся и того, что скрыто. Медитация — понимание сознания, скрытого и явного, и движения, происходящего за пределами всех мыслей и чувств.

Специалист не может воспринять целое; его небо — то, в чём он специализируется, но небо его — ничтожный продукт мозга, небо религии или небо техника. Способность, дарование, несомненно вредны, ибо усиливают эгоцентризм; они фрагментарны и тем самым порождают конфликт. Способность имеет значение только при полном, целостном восприятии жизни, которое в поле ума, а не рассудка. Способность и её функционирование ограниченны мозгом, рассудком и потому она становится безжалостной, безразличной к целостному процессу жизни. Способность порождает гордость и зависть, реализация же её становится чрезвычайно важной и потому приносит смятение, вражду и скорбь; она имеет свой смысл лишь в целостном осознавании жизни. Жизнь идёт не просто на каком-то фрагментарном уровне: хлеб, секс, благополучие, честолюбие; жизнь не фрагментарна, а когда её делают такой, она полностью превращается в поле отчаяния и бесконечного несчастья. Рассудок функционирует в специализации фрагмента, в самоизолирующей деятельность и в пределах ограниченного поля времени. Он не способен видеть жизнь в целом; рассудок — это часть, каким бы образованным он ни был; рассудок — не целое. Только ум видит целое — и рассудок пребывает внутри поля ума; рассудок не может содержать в себе ум, что бы он ни делал.

Для того, чтобы видеть целое, рассудок должен быть в состоянии отрицания. Отрицание не является противоположностью утверждения; все противоположности взаимосвязаны. Отрицание не имеет противоположного. Для полного видения рассудок должен быть в состоянии отрицания; он не должен вмешиваться со своими оценками и оправданиями, со своим суждением и защитой. Он должен быть безмолвным, не сделан безмолвным путём какого-то принуждения, потому что тогда это мёртвый рассудок, только подражающий и соответствующий. Когда рассудок в состоянии отрицания — он безмолвен без выбора. Только тогда есть полное видение. В этом полном видении, которое является свойством ума, не видящего, нет наблюдающего, нет переживающего есть только видение. Ум тогда полностью пробуждён. В этом полностью пробуждённом состоянии нет наблюдающего и наблюдаемого, есть только свет и ясность. Противоречие и конфликт между мыслящим и мыслью прекращаются.

Приложение

ДЖИДДУ КРИШНАМУРТИ

Что заставляло несколько поколений слушателей на протяжении более шестидесяти лет принимать участие в беседах Кришнамурти? На эти "странные шоу", как называл их сам выступавший, съезжались тысячи людей. И хотя самые многочисленные аудитории собирались, конечно, в Индии, — там на одной беседе могло присутствовать и до десяти тысяч человек, — его беседы в Европе и Америке также привлекали огромное число почитателей. Даже в Бразилии на встречи с ним собиралось по несколько сот человек; большинство из присутствующих не понимало английского, языка, на котором говорил Кришнамурти, но во время всей беседы они как завороженные следили за его выступлением.

Необычайная творческая атмосфера была присуща всем беседам Кришнамурти, но были среди них и особенно запоминающиеся, когда удивительная сила, исходившая от него, помогала словам проникать непосредственно в души людей и уже во время встречи способствовала более тонкому восприятию ими мира и расширению их сознания. Естественно, что после таких сильных и волнующих переживаний многие слушатели искали возможность получить записи этих бесед, но подчас их ждало разочарование: не всегда опубликованный текст оказывал такое же магическое воздействие на читателей.

Встреча обычно начиналась с того, что Кришнамурти, стараясь не привлекать к себе внимания, выходил на сцену, садился на стул, подкладывал под себя руки и внимательно вглядывался в собравшихся. Долгое молчание было наполнено особым смыслом: аудитория, подобно огромному музыкальному инструменту, настраивалась на особый лад. Затем безмолвие нарушалось: Кришнамурти начинал говорить. Речь его никогда не воспринималась как заранее подготовленное выступление профессионального оратора. Построенные на импровизации беседы Кришнамурти требовали от слушателя не запоминания, а со-участия. Высказав определённую мысль, он замолкал, иногда надолго, и внимательно вглядываясь в аудиторию, старался почувствовать её реакцию. Простое декларирование своих идей никогда не было целью его бесед — он стремился к тому, чтобы непосредственно во время общения слушатели осознали бы всю глубину и важность поставленных перед ними проблем, поэтому он часто обращался к слушателям с вопросом: "Мы вместе сейчас?" — и улыбался, терпеливо ожидая ответной реакции аудитории, с напряжённым вниманием следящей за ходом его мыслей.

Иногда выступления состояли только из ответов на присланные ему вопросы, которые он никогда не прочитывал заранее. Для него гораздо важнее и интереснее было обдумывать вопрос вместе с аудиторией; это была своего рода игра. Кришнамурти дважды зачитывал вопрос вслух, затем следовала обычная для него продолжительная пауза, после которой Кришнамурти начинал отвечать. Вопросы иногда могли быть самыми заурядными, но ответы такими ни были никогда. А такие высказывания Кришнамурти как: "Идеалы — жестокая вещь", "Несчастливой любви не бывает", "Я попробую измениться — самое отвратительное заявление на свете" — сначала озадачивали, а затем способствовали трансформации сознания слушателей.

На вопрос «Интересно, что вы действительно подразумеваете под "концом мысли"?…» Кришнамурти отвечал так: "Очень просто, мысль — отклик памяти, прошлого. Когда работает мысль — это работает прошлое, проявляющее себя как память, опыт, знание, возможность. Когда действует мысль — это действует прошлое, поэтому вообще нет никакой новой жизни; это прошлое живёт в настоящем, видоизменяя себя и настоящее. Поэтому ничего нового в такой жизни нет, и только при отсутствии прошлого происходит что-то новое… в действительности это вопрос самой жизни. Либо вы живёте в прошлом, либо вы живёте совершенно по-другому…"

Настаивая на революционном преобразовании сознания и психики, столь необходимом для выживания людей в этом сложном, агрессивном, полном хаоса и насилия мире, Кришнамурти говорил: "Нет смысла заявлять: «Я попробую измениться» или «Я буду другим завтра», поскольку ваше завтра определяется вашим сегодня". И Кришнамурти продолжал неустанно повторять: "Будущее — сейчас".

Вообще, выступления Кришнамурти оставляли у слушателей такое же впечатление, какое возникает после прослушивания музыкального произведения. Сначала задавалась тема произведения, затем она разрабатывалась и повторялась в другой тональности; фразы, высказанные энергично, темпераментно, сопровождались паузами, так необходимыми для более глубокого восприятия сказанного, а затем, в течение какого-то времени речь лилась плавно. Иногда Кришнамурти жестикулировал то одной, то другой рукой и улыбался так, что это сразу привносило светлую радость в атмосферу беседы. А красота и благородные манеры выступавшего усиливали ощущение встречи слушателей с прекрасным и вечным.