— Который заключается в том, что мы тупо убиваем всех, — пояснил мне Ворсгол, когда я случайно поймал его взгляд.

— Обожаю такое, — безрадостно выдала Килара, крепче сжимая ружьё.

Группа бросилась вперёд.

Без плана! — мысленно выругался я. — Надеясь лишь на свою подготовку и тот факт, что враг в должной мере отвлёкся на взрывы.

«Верить в кулак — всё равно, что поклоняться идолам».

Ложный пророк Гестен Годатор.

Таскол, взгляд со стороны

Странные звуки застали Милену во время одной из традиционных прогулок, которые императрица старалась проводить не реже двух раз в неделю. Обычно её карета, вместе с сопровождением, добиралась до ближайшего к столице Светлосерого леса, возле которого давно была построена сторожевая башня, приглядывающая за окрестностями — чтобы никто не посмел покуситься на императрицу во время её прогулки.

Но сегодня они ещё не успели покинуть город, хоть и были на полпути к воротам.

— Звук горнов, — хмуро проговорил капитан гвардии, Карсин Беза. Он стоял посреди улицы, задрав голову, словно слепой человек, который поворачивался вслед за звуками.

Вот только эти горны не принадлежали ни армии, ни страже. Не были и кашмирскими — потому что Мирадель чётко ощущала, что уже слышала их ранее, чего не могло бы произойти с кашмирскими.

«Но откуда я их знаю?» — мелькнула короткая мысль у женщины.

Горны ревели на высокой ноте и звучали достаточно долго, чтобы наполнить её сердце холодом.

— Что происходит? — требовательно спросила императрица, посмотрев на Карсина, а потом и на небольшой отряд своей охраны, среди которой имелось сразу четверо сионов.

За следующие несколько секунд никто не произнёс и звука. Наконец Беза посмотрел на Милену. В его глазах плескался страх, который она никогда ранее не видела. Страх солдата, а не придворного.

— Это горны святых рыцарей веры. Воинства высшего жреца, — поведал он.

Некоторое время Милена слышала лишь стук собственного сердца, которое колотилось в её груди, словно барабан. Всё, что императрица могла — смотреть в лицо своего спутника, подсознательно отмечая мужественные изгибы его подбородка и бровей.

«Интересно, как они изгибаются, когда он достигает пика блаженства?» — пронеслась в её голове странная, несвоевременная мысль.

— Ты уверен? — чуть ли не шепча, уточнила она.

Стражники, стоящие вокруг них, принялись переговариваться и перешёптываться, периодически осматриваясь по сторонам. Это были верные люди, ставящие земные принципы выше загробных, а потому готовые защищать императрицу до самого конца.

— Кажется, какая-то их часть звучала уже из города, — вместо этого ответил капитан гвардии. — Похоже Силакви приказал им зайти сюда под видом обычных горожан, иначе о нашествии большого числа воинов-жрецов непременно доложили бы.

Милена вздрогнула, начиная прикидывать, сколько придворных участвовало в заговоре. А ничем иным это не являлось.

— О чём они сигналят, Беза? — поинтересовалась она.

Неподалёку от них группа людей растерянно оглядывалась, точно также пытаясь понять, что происходит. Горожане бросали свои повседневные дела и начинали переговариваться, гадая о причинах. Кто-то уже начал кричать про кашмирских мятежников.

— Карсин! — крикнула императрица. — О чём они сигналят⁈ — голос женщины дрогнул.

Мужчина посмотрел на неё с непроницаемым выражением лица.

— Об атаке, — пояснил он. — Они координируют какую-то атаку.

Первым же порывом Мирадель было немедленно броситься назад. Крикнуть кучеру, чтобы разворачивал карету, а сионам — отправиться на помощь верным ей войскам. Но Беза успел подняться к ней и схватить за плечи, нарушая все рамки возможных приличий и придворных правил.

— Они ведь нападут на Ороз-Хор! — прорычала ему Милена. — Я должна быть там и… и…

«Ольтея, — билась мысль в её голове, — ещё не оправилась от ран».

Императрица была права, когда считала, что целители не смогут привести её любовницу в надлежащее состояние за озвученное всего в одну неделю время. И хоть та уверенно шла на поправку, но пока ещё не могло быть и речи о том, чтобы участвовать в боях.

— Во дворы! — крикнул капитан, грозно посмотрев на кучера. — Мы должны как можно скорее уйти с центральных улиц!

Слуга тревожно кивнул, разворачивая коней. Солдаты окружили карету.

Тем временем Карсин обернулся и посмотрел на Мирадель.

— Не следует рубить с плеча, — уверенно заявил он. — Расчёт — это то, что отличает необдуманные поступки от смелых.

«Очередной афоризм, который он выучил наизусть! — руки Милены сами собой потянулись вверх от желания выцарапать ему глаза. — Идиот! Придурок! Как я вообще могла ходить нанимать „забытого“ вместе с таким дураком⁈»

— Отпусти меня! — едва не задыхалась она от ярости. — Стража! Схватить предателя! Немедленно во дворец!

— Ваша милость… — мужчина сдал назад. В карету заглянули другие солдаты, но Беза сердито покосился на них, мотнув головой. Бойцы тут же закрыли дверь и карета продолжила свой путь… во дворы.

Они снова остались наедине, но теперь в молчании. Лицо капитана затопило острое чувство жалости и толика беспокойства.

«Может, он решает, что теперь делать? — подумала императрица. — Хочет сдать меня? Предать⁈»

Женщина выругалась про себя, а потом закрыла глаза, постаравшись отрешиться.

«Моя глупость… моя вина… Проклятая судьба!»

— Хорес, там ведь Ольтея, — прошептала она. — Она там, во дворце, — голос её набирал обороты, — слышишь меня, Карсин⁈ Если мы!..

Внезапно, перекрывая все звуки и голоса, зазвучал другой горн, который Милена знала по бесчисленным учениям. Знала так хорошо, что мгновенно опознала и рёв и его команду: «Гвардия, общий сбор!»

Пользуясь размером кареты, Беза упал на колени, склонившись перед ней.

— Ваша милость, — уверенно начал капитан, — имперские территории подверглись нападению. Что прикажете делать своему слуге?

И наконец в её голове появилась ясность, успокоив эмоции и страх. Мирадель взяла себя в руки. Действовать в неведении означало бестолковую суету. Нужна информация. Необходимо узнать, что именно задумал Силакви и молиться, дабы дворец и гвардия смогли ему противостоять.

— Защищай свою императрицу, — холодно ответила она.

Вскоре их группа добралась до дворов, где было решено бросить карету. Пара сионов, ненадолго отлучившись, вернулись с обычной, самой простой одеждой. Милена старалась не думать, откуда и с кого её сняли, но не могла не поморщиться от чужого, не слишком приятного, запаха.

Собственная одежда была брошена в ту же самую карету, а затем группа «самых обычных горожан» постаралась раствориться в городе.

Хуже всего было то, что горны святого воинства всё продолжали сигналить друг другу, а вот императорская гвардия затихла и, кроме одного звука, самого первого, более о себе не напоминала. Город казался обманчиво спокойным, но улицы были полны народу. Паники, однако, не было. Во всяком случае пока. Горожане крутили головами и активно обменивались сведениями, страхами и догадками, не сводя глаз с высоких шпилей Ороз-Хора, заметных из любой части Таскола.

Столица ждала, пока дворцовый переворот выявит нового правителя всей Империи — до момента возвращения Дэсарандеса.

Впервые за всё время Милена с ужасом осознала всю шаткость своей власти, всю ту лёгкость, с которой можно произвести замену, если основная структура оставалась прежней. Когда люди год за годом преклоняют перед тобой колено, то постепенно забываешь, что делают они это перед троном и статусом, а не перед личностью, которая на нём сидит.

«Я не имею для них никакого значения, — осознала женщина. — Если сейчас я откину капюшон, то несмотря на монеты с профилем, никто не узнает меня. Всем плевать, кто сидит на троне, если перемены не грозят для них катастрофой. Будет ли дело портовому грузчику до имени аристократа, который всем управляет? Станет ли он переживать, если портом завладеют конкуренты? Пока ему будут платить, грузчик будет работать, не ломая голову такими вещами».